– Вот уж не думал, Тоби, что вы окажетесь ценителем искусства, – усмехнулся Гутман. – Вы правы, картина ценная. Тем более это оригинал. Эротика сегодня пользуется большим спросом среди коллекционеров. Я принял эту картину в качестве уплаты за просроченный долг. Что касается денег, их приносят мне инвестиции, все до одной открытые и законные. Мои финансовые дела теперь стали достоянием гласности. Я кристально чист. Я могу себе это позволить. Война во многих смыслах пошла мне на пользу.
– Если вы действительно чисты, почему вы ухватились за пост Спикера? Могли бы остаться простым членом Парламента. Черт побери, вы могли бы даже стать премьер-министром.
– Я предпочитаю быть тем, кто назначает премьер-министров. Как говорится, той силой, на которую опираются престолы.
– Но каковы сегодня ваши политические убеждения, Элайя? Какова ваша гражданская позиция? Какие цели вы преследуете? Создается впечатление, что вы сидите даже не на двух, а на добром десятке стульев. Хотите одновременно быть заодно со всеми и каждым, включая крайние экстремистские группировки, с которыми никто другой не желает иметь ничего общего. Вы в списке почетных гостей любого политического собрания, вне зависимости от его направления и платформы. Я изучил километры пленки, так и не попавшей на экраны, и поразился тому, как часто вы мелькаете в кадре. Без вас не обходится ни одна политическая тусовка, даже самая нечистоплотная или откровенно враждебная правительству. Вы всегда в центре внимания, сияете улыбкой, пожимаете руки и заводите новые знакомства. Вы у нас просто всеобщий любимец. Можете дать этому объяснение, Элайя?
Улыбка сползла с лица Гутмана.
– Вы вступили на опасную почву, Шрек. Предупреждаю вас, не зарывайтесь.
– Но вы же чисты как стекло – сами только что об этом сказали. Неужели есть какие-то тайны, о которых вы не хотите говорить? Почему все партии наперебой стараются залучить вас к себе, Элайя? Возможно, вы что-то предлагаете во время тайных встреч, на которые закрыт доступ посторонним. Но что именно?
– Я, думаю, вам пора уходить, – спокойным голосом произнес Гутман. – Спасибо за приятную компанию. И не думайте, что вам удастся использовать хотя бы фрагмент нашего разговора. У меня здесь потайное приспособление, которое выводит из строя все записывающие устройства. Так что вы зря переводили пленку.
– Ну, не только вы пользуетесь техническими новинками, – широко улыбнулся Флин. – С моей камерой ваше приспособление не справилось.
Гутман бросил злобный взгляд сначала на Флина, потом на Тоби.
– Я прикажу своим людям отнять у вас камеру и уничтожить пленку, – процедил он.
– Этот номер не пройдет, Элайя, – с безмятежной улыбкой возразил Тоби. – Если вы так сделаете, уже завтра вам придется ответить на множество неприятных вопросов. В отличие от вас зрители верят в то, что я им говорю.
– Я свяжусь с вашим руководством, – угрюмо пообещал Гутман. – Пусть вам вправят мозги.
– Я сам себе босс, – сообщил Тоби. Гутман растянул губы в ледяной улыбке.
– Какое прискорбное заблуждение. Да будет вам известно, я вложил крупные суммы в средства массовой информации. Мне принадлежит сорок процентов акций Имперских Новостей.
Тоби ответил ему столь же ледяной и высокомерной улыбкой.
– Неужели вы думаете, что это меня остановит? Имперские Новости – не единственная компания на свете. Есть десятки других, и каждая с радостью ухватится за такой материал. Уходим, Флин. Не беспокойте своих холуев, Элайя. Мы сами найдем обратный путь.
Они поспешно вышли. Злоупотреблять терпением Гутмана не следовало. Оказавшись на улице, на прохладном вечернем воздухе, Тоби и Флин многозначительно переглянулись.
– Ну, – произнес наконец Флин, – сюжет получается интересный.
– Ага, – довольно потирая руки, откликнулся Тоби. – Что я тебе говорил? Мы произведем сенсацию. Жалко только, я пока не знаю всей подоплеки. Придется нам как следует порыться в архивах. Возможно, на старых пленках мы увидим то, что миляга Элайя так хотел скрыть от нас. Определим, с кем именно он водит закулисные шашни. Когда будем просматривать пленки, надо обратить внимание на тех, с кем он избегает разговаривать. Это как раз и могут оказаться... Странно все-таки он держался, – перебил сам себя Тоби. – Я не ожидал, что он уступит почти без боя. А он ограничился парой жалких угроз. Я думал, воображение у него побогаче. Видно, старина начинает сдавать. – Тоби пристально взглянул на Флина. – Насчет твоей камеры, это чистый блеф? Или тебе действительно удалось что-то записать?
– Пока сам не знаю, – пожал плечами Флин. – Конечно, камера у меня далеко не хлам, но большие политики всегда окружают себя самыми крутыми техническими изворотами. Так что я не могу сказать тебе, записалось что-нибудь или нет, пока не доберусь до лаборатории.
– Это подождет, – мотнул головой Тоби. – Прямо сейчас мы с тобой должны нанести еще один визит. Дело касается моей горячо любимой Семьи. Мы отправимся к дражайшей тетушке Грации, которая в отсутствие мерзопакостного Грегора возглавляет почтенный Клан Шрек. И, надо сказать, справляется весьма неплохо. Во всех отношениях неплохо. Что, откровенно говоря, более чем странно. Особенно если учесть, что я знаю Грацию не первый год, и на протяжении всех этих лет у нее не хватило бы смелости отогнать собаку, которая гадит на ее ботинки. Да, она была так робка, что стеснялась дышать. Но эта тетя Грация осталась в прошлом, когда жизнь была проще. Внезапно милейшая Грация преобразилась до неузнаваемости, превратившись в самоуверенную светскую даму. Какая-то причина заставила ее стряхнуть страх и робость, и я хочу узнать, какая именно.
– Но... разве такая перемена не к лучшему? – спросил озадаченный Флин. – По-моему, ты должен радоваться, что твоя родственница наконец освободилась от своей скорлупы.
– Она по-прежнему член семейства Шрек, – заметил Тоби. – А за всеми поступками Шреков скрывается хотя бы один тайный мотив. Такая уж у нас порода.
– Понятно, – кивнул головой Флин. – И какой же тайный мотив заставляет тебя нанести визит тетушке? Тоби улыбнулся:
– Моя кузина Кларисса. С тех пор как Дезсталкер освободил ее от службы в качестве одной из телохранительниц Лайонстон, она поселилась с Грацией. Прелестное юное создание, само очарование. Думаю, мне стоит проведать ее и посмотреть, как она поживает.
– Старый ты греховодник, – понимающе усмехнулся Флин. – Погоди-ка. Я всегда думал, что Кларисса – твоя сестра.
– Наполовину сестра, наполовину кузина, – слегка пожав плечами, пояснил Тоби. – В нашей семейке много путаницы. Сам черт ногу сломит.
Особняк Грации Шрек располагался в том же престижном районе, что и дом Гутмана, так что Тоби и Флину не пришлось совершать долгий путь. Мониторы частной охранной системы охватывали всю улицу и не сводили своих электронных глаз со всех подозрительных личностей. Если бы Флин явился сюда один, его бы немедленно остановили, но Тоби Шрек был известен всем и каждому. Этот городской особняк служил многим поколениям семейства Шрек, и его внешний вид выдавал почтенный возраст. Каменные стены утратили цвет под действием времени и загрязненного воздуха, сад, некогда ухоженный, теперь пришел в запустение. Фасад был сплошь увит гирляндами многолетнего плюща; эти разросшиеся бесформенные гирлянды не трогали из уважения к традициям. К тому же существовало подозрение, что лишь плющ удерживает дом от полного разрушения. Окна на фасаде были ложными, и казалось, что дом взирает на мир слепыми, равнодушными глазами. Но Тоби знал, что за всеми незваными гостями ведется пристальное наблюдение и в случае чего им придется несладко. В конце концов, таков обычай семейства Шрек.
