Оуэн не успел ничего сказать, как Хэйзел нырнула в толпу. Та расступалась перед ней достаточно быстро, не позволяя Хэйзел прокладывать себе путь локтями. Следуя за ней, Оуэн тихо рассыпался в извинениях. Ему приходилось проделывать это довольно часто, и он постепенно привык. Знакомым лицом оказался Тобиас Шрек, который, как всегда, находился в обществе своего оператора Флина. Поприветствовав их вслед за Хэйзел, Оуэн искренне улыбнулся – в первый раз с тех пор, как переступил порог Парламента. Во время Восстания Тоби Шрек был репортером-документалистом и обладал невероятной способностью оказываться в нужное время в нужном месте. Флин сопровождал его повсюду. Он помогал запечатлеть важнейшие события на голокамеру и пустить их в эфир. За время Восстания в их коллекции набралось множество боевых эпизодов, в которых принимали участие Оуэн и Хэйзел. Они сумели даже заснять сцену свержения Императрицы Лайонстон и разрушение Железного Престола.
За последнее время Тоби практически не изменился. Круглый, как мячик, всегда покрытый испариной и сияющий ослепительной улыбкой, одет он был по последней моде. Но несмотря на то что искусно скроенный костюм был продуман до мелочей, чтобы скрыть недостатки фигуры, он ему не шел. Тоби гораздо увереннее себя чувствовал в свободной военной форме, и это сразу бросалось в глаза. Флин был таким же худощавым и долговязым, как и прежде. Тихий и застенчивый, с обманчиво честным лицом, во время работы он всегда предпочитал держаться на втором плане – довольно полезное качество, особенно тогда, когда вокруг стреляют
Что же касается его личной жизни, то тут дело обстояло совсем иначе.
– Отлично выглядишь, Тоби, – бодро начала Хэйзел, пнув пальцем в его более чем круглый живот. – Неужто сбросил несколько фунтов?
– Если бы, – посетовал в ответ Тоби. – С тех пор как меня выдвинули на руководящую должность, почти весь день приходится просиживать за рабочим столом – вместо того чтобы быть в гуще событий, где идет настоящая борьба!
– Не слушайте вы его, – вступил в разговор Флин. – Помнится, когда он снимал сцены боя, то только и делал, что скулил. Тоби метнул на приятеля сердитый взгляд.
– Твоя прямота до добра не доведет. Из-за нее ты до сих пор сидишь в операторах, а я уже попал в руководство. Будешь перечить мне при свидетелях – попрошу кого-нибудь из Налогового Управления повнимательнее изучить твою декларацию о доходах за прошлый год.
– Но-но, полегче, – парировал Флин.
– Ты и впрямь хорошо выглядишь, Тоби, – поспешил вставить свое слово Оуэн, пока не началась обычная перебранка.
– Лучше бы ты этого не говорил, – ответил Тоби. – Я сам знаю, как выгляжу. Как думаешь, почему раньше я все время носил военную форму? Потому что любой приличный костюм выглядит на мне как ворованный.
– Ну, что новенького в руководстве? – осведомилась Хэйзел. – Кажется, Парламент затевает нечто особенное. Может, что-то такое, о чем нам не помешало бы знать?
– Вот именно, – подхватил Оуэн.
– Уйму всего, – беззаботно выпалил Тоби. – Однако я в таком же неведении, как и вы. Я здесь только потому, что мне до смерти захотелось хоть ненадолго окунуться в настоящую жизнь. Честно говоря, последнее время на меня напала жуткая тоска. А за эти дни все резко изменилось. Мои с Флином фильмы произвели фурор. Их признали классическим историческим материалом и наверняка буду крутить еще очень долго. Публика по-прежнему проявляет к моей работе острый интерес. Я даже не ожидал, что мне так скоро придется стричь купоны – причем столь внушительных размеров, что бухгалтеры компании не в состоянии их скрыть от Налогового Управления. Теперь нам с Флином при желании можно больше не работать. Вот только загвоздка в том...
– В чем же? – спросила Хэйзел.
– Мы слишком молоды, чтобы отправляться на пенсию, – ответил Флин. – Не представляю, чем себя занять.
– Это точно, – согласился Тоби. – Однако меня всю дорогу преследует неприятное ощущение, будто все самое лучшее в жизни я уже совершил. И все, что я буду делать дальше, непременно получится, хоть ненамного, но хуже. Из-за этой чертовщины я стал ощущать свой возраст. Мне сейчас позарез нужна хорошая тема. Что-нибудь такое, во что я мог бы вцепиться зубами. Что-нибудь по-настоящему значимое.
– Мы поднимаем Империю из руин, – начал Оуэн. – Восстанавливаем ее практически с нуля. Перемены в социальной и политической структурах происходят практически каждый день. Неужели ты не можешь найти для себя достойной темы?
– О, что касается свежих событий, то в них недостатка нет. История вершится каждый день. Но это слишком кровавые, откровенные, честные и скучныефакты. Какой в них интерес? Катастрофически не хватает драмы. Даже отъявленные злодеи куда-то подевались.
– Ну. уж этого я бы не сказал, – заметил Оуэн.
– Валентин Вольф все еще разгуливает на свободе.
– Ах да, – спохватился Тоби.
– Я слыхал, вы предприняли еще одну вылазку за ним. С удовольствием послушаю ваш отчет. Вы единственные, кто может внести свежую струю в тоску повседневной жизни. Остальные куда-то исчезли. Джек Рэндом с головой ушел в политику. Руби последнее время почти не выходит из дому. Правда, не исключено, что они сегодня появятся здесь. Кажется, они что-то пронюхали. Господи, совсем забыл сказать!.. У меня отснят большой материал о том, как вы четверо сражались во время Восстания. Материал, который не был в прокате и неизвестно, когда будет. Разве что тогда, когда всех нас не будет в живых.
– Да, – подхватила Хэйзел.
– Очень может быть. А до того времени кое-что лучше держать в секрете. Людям ни к чему знать все.
Они обменялись одобрительными кивками. Никто не стал упоминать о молодом лже-Рэндоме, который оказался киборгом, работающим на отшельников – ИРов из Шаба. Кроме того, были и другие, более мрачные секреты. Восстание оказалось далеко не таким честным делом, каким они его себе представляли.
– Итак, – сказал Тоби, внезапно прервав затянувшееся молчание, – что вы скажете на предложение издать свою официальную биографию? Не волнуйтесь, писать вам ничего не придется. Для этого у нас есть специальные люди. Вы лишь надиктуйте историю своей жизни на диктофон, а мы подберем соответствующий видеоматериал. При желании можно всегда состряпать связки в тех местах, которые вы пожелаете упустить. Грех упускать деньги, пока есть такая возможность, – кто знает, сколько времени люди будут проявлять к вам интерес.
– Чем быстрее он у них иссякнет, тем лучше, – произнесла Хэйзел. – Никаких биографий, Тоби. В конце концов, имеем же мы право на что-то личное. Кроме того, массовая публика большую часть нашей жизни скорее всего не воспримет.
– Я тоже в этом уверен, – кивнул Оуэн. – Давайте лучше сменим тему. Скажи, Тоби, как твои дела? Чем занимаешься? Есть что-нибудь интересное?
– Это у него-то интересное? – громко фыркнул Флин. – Какое там! Вся его жизнь проходит на службе. Торчит за столом с утра до ночи, а потом еще берет работу домой. Типичный управленец. А я вкалываю только в специально отведенное для этого время и, как только оно истекает, не вспоминаю о работе до следующего утра. Тебе, босс, тоже следовало бы поумерить свой аппетит. Бери пример с меня. Будет гораздо меньше головной боли.
