– Нет! – резко прервал ее Оуэн. – Я совсем не такой, как они. Я сражался не только ради того, чтобы свергнуть Лайонстон. Я боролся против самого порядка, на котором держалась ее власть. Я видел зло и ужасы, в которых повинны Семьи. Видел, какую ужасную жизнь приходилось влачить народу ради того, чтобы горстка избранных аристократов купалась в роскоши.
– Вы изменились. Но и они тоже. Так помогите же им. Верните Кланам истинное предназначение. Помогите стать такими, какими им следует быть. А предназначено им быть руководящей силой Империи, чтобы вернуть ей былую мощь и могущество.
– Даже не знаю, Констанция, что вам сказать. Большинство считает, что сейчас аристократу место в гробу,
– Но в вашей власти изменить это положение, Оуэн, – парировала Констанция. – У аристократии слишком большой положительный потенциал, нельзя позволить ему кануть в Лету. Мы унаследовали от предков самое лучшее. Наша порода постепенно оттачивалась, совершенствуясь с каждым новым поколением. Неужели вы хотите, чтобы род Дезсталкеров прервался? А если нет, то вам нужно жениться на таком же, как вы, аристократе. Чтобы было кому передать фамильное наследство. В противном случае вы предадите свой Клан. – Она посмотрела на Оуэна изучающим взглядом. – Мы представляем довольно большую силу даже сами по себе. А вместе могли бы создать Семью, которая стала бы непобедимой.
– Нет, – замотал Оуэн головой, – я вас совсем не знаю. Я не люблю вас.
Она улыбнулась.
– У нас будет возможность узнать друг друга получше. Но то, что я о вас слышала, пришлось мне по душе.
– Видите ли, Констанция. Я всегда считал, что должен жениться по любви или не жениться вовсе. Мне нужен настоящий брак, а не выгодная сделка.
– Любви, Оуэн, я вам обещать не могу. Не уверена вообще, что смогу когда-нибудь полюбить. Мой брак был обговорен без моего участия, и когда мы с Якобом стали мужем и женой, я совершенно его не знала. Но чтобы поддерживать друг друга и быть друзьями, нам не обязательно любить. Хотя, возможно... со временем придет и любовь. – Кокетливо склонив голову набок, Констанция задумчиво смерила его взглядом. – Или в вашей жизни уже есть любовь? В средствах массовой информации нередко встречаются прямые намеки на ваши отношения с Хэйзел Д'Арк. Довольно опасная особа. В том, что она герой Восстания, ни у кого сомнений нет. Но вы должны отчетливо представлять себе, что никогда не сможете на ней жениться. Вы выходцы из разных кругов, и это будет всегда довлеть над вами. Что бы там ни пели в песнях, любовь не сможет ее укротить.
– Хэйзел и не говорила, что любит меня, – запинаясь, произнес Оуэн, словно сомневался, стоит ли говорить с Констанцией на эту тему. – Мы были близки настолько, насколько могут вообще быть близки два человека. Везде, куда ни бросала нас судьба, мы сражались бок о бок. Смотрели смерти в глаза и дальше больше, чем смерти. Но, несмотря на это, она никогда не говорила, что любит меня.
– Я могу родить вам детей, – продолжала Констанция. – Вырастить их и сделать частью Клана Дезсталкеров. Разве она может сделать это для вас?
– Нет, – твердо ответил Оуэн. – Полагаю, не может. Что ж, прекрасно, Констанция. Я согласен. Мы поженимся. За время отсутствия у меня накопилась масса дел. Надеюсь, вы в состоянии взять на себя все необходимые хлопоты, связанные с организацией свадьбы?
– Разумеется, – согласилась Констанция, – я обо всем позабочусь сама. Если хотите, можете поцеловать меня прямо сейчас.
Она приблизилась к нему вплотную и поцеловала. Это был очень ласковый, даже несколько робкий поцелуй. Но Оуэн почувствовал, что вместе с ним меняется вся его жизнь, как будто он предал себя власти будущего, которое весьма смутно себе представлял. Казалось, завершилась очередная глава его жизни и началась другая. Он был почти уверен, что принял правильное решение.
Немного отпрянув, они некоторое время продолжали смотреть друг на друга, при этом руки Оуэна несколько задержались на бедрах Констанции. Она глядела на него открыто, словно не испытывала ни тени смятения или сомнения, вверяя свою судьбу в его руки. Наконец Констанция отступила назад. Она улыбнулась ему и, согласно этикету, сделала реверанс, после чего двинулась в сторону толпы, оставив Оуэна одного. Окружающие стали разглядывать его с особым интересом, и он это чувствовал. Хотя в данный момент думал только о том, как ему преподнести эту новость Хэйзел Д'Арк.
В поисках более или менее уединенного местечка Хэйзел забрела в бар. Переливающаяся кафельная плитка, длинная деревянная стойка и многочисленные ряды бутылок выглядели уютно. Отыскав среди присутствующих Джека Рэндома и Руби Джорни. Хэйзел присоединилась к их компании. Пребывая в дружеском молчании, все трое пили, однако никто из них не выглядел особенно счастливым. На Джеке был синий комбинезон, который выгодно подчеркивал его крепкую фигуру. Джека наградили множеством разных медалей, но он никогда их не носил. Руби сверху была облачена в белый мех, а под ним, как всегда, в черную кожу. Объясняя подобное пристрастие, она говорила, что это помогает ей не забывать, кем она была. Однако это не мешало ей обвешивать себя всякого рода ювелирными украшениями из золота и серебра; стоило Руби слегка пошевелиться, как коллекция из драгоценных металлов приходила в движение и начинала клацать и бренчать. Все трое пили самое крепкое бренди, которое отыскали в баре. У каждого была своя бутылка, и никто из них не разменивался на такие мелочи, как бокалы. Бармена явно шокировало столь бесцеремонное обращение с хорошим бренди, но ему хватило здравого смысла промолчать. Он прекрасно понимал, с кем имеет дело, и потому действовал по принципу: хочешь жить – держи язык за зубами.
– Один из минусов, которые мы с вами приобрели в Лабиринте, – с грустью в голосе произнес Джек, – приходится заливать в себя чертовски много выпивки, чтобы от нее был хотя бы малейший толк. А без нее не обойтись. Посмотришь, какое чудо мы сотворили с нашей Империей, и сразу понимаешь, что созерцать столь ужасное зрелище на трезвую голову нельзя.
– Вот именно, – подхватила Руби. – Однако есть и плюсы. По крайней мере мы можем позволить себе самый качественный алкоголь. Но, сказать по правде, то, что мы сейчас пьем, не слишком отличается от дерьма, что я употребляла прежде.
– Ты, Руби, в этом деле ничего не смыслишь, – сказал Джек. – Неправда, – возмутилась та, – просто я говорю откровенно!
Между ними едва не возникла очередная перепалка, и Хэйзел, чтобы предотвратить ее, быстро направила разговор в другое русло.
– Итак, ребята, чем вы занимались, пока мы с Оуэном гонялись за преступниками? Наверно, все дела, дела?
– Да уж, дел нам хватает, – ответил Джек. – С тех пор как я стал проводить в жизнь программу нейтрализации аристократии, мне от нее отбою нет. Всякий раз, стоит какому-то аристо лишиться поддержки, он тотчас мчится ко мне, да еще норовит притащить с собой брата. А у меня своих проблем выше головы. Например, как сделать новую политическую систему централизованной и управляемой практически одним лицом. Люди возлагают на меня массу надежд. Благодаря Восстанию легенды обо мне достигли грандиозных размеров. Людей смущало наличие двух Джеков Рэндомов, и они решили, что герой должен быть один. Поэтому приписали все слухи мне. А в них большей частью чистый вымысел и ни грамма правды. Но никто из них не знает меня таким, каков я есть на самом деле, просто верят этой проклятой легенде. И, верно, поэтому думают, что я могу им чем-то помочь, разрешить их проблемы. А когда понимают, что сделать этого я не в состоянии, им еще хватает наглости на меня злиться! – Джек сделал большой глоток из бутылки. – Хотя, насколько я знаю, легенды обо мне не идут ни в какое сравнение со слухами, которые ходят о Руби. Я сам видел, как при виде нее люди начинают креститься.
