— Напротив, она у тебя есть. И ты уже путешествовал во Времени, как раз здесь, когда прошел Лабиринт впервые. Вспомни, Оуэн...
Оуэн закрыл глаза, сконцентрировавшись на только что восстановленных воспоминаниях о своем первом путешествии по Лабиринту Безумия. На сей раз они были ясными, четкими, как будто все происходило вчера. Он вспомнил, как путешествовал назад во Времени, наблюдая разворачивавшуюся перед ним собственную прошлую жизнь, с ее значимыми моментами, ключевыми решениями, сделавшими его тем, кем он стал. Оказывается, это было совсем несложно, ведь время, по существу, не более чем еще одно физическое измерение. Но прежде чем взяться за эту последнюю, великую задачу своей судьбы, Оуэн решил, что имеет право сделать себе маленький подарок.
Он сконцентрировался, потянулся в прошлое и, дотянувшись там до одного человека, переместил его в будущее, в сокровенное сердце Лабиринта Безумия.
Когда Оуэн медленно открыл глаза, перед ним стоял его отец, Артур Охотник за Смертью.
Артур был молодым, примерно тех же лет, что и Оуэн. Он был одет в официальное придворное одеяние. На поясе его висели меч и дисраптер, волосы были такими же темными, как у сына, а глаза даже чуточку потемнее. Они смотрелись скорее как братья, чем как отец и сын. Оуэн взглянул на давным-давно умершего отца, и у него запершило в горле. Он не мог вымолвить ни слова. Артур огляделся по сторонам, более озадаченный, чем встревоженный, а потом обернулся к Оуэну и одарил его удивительной, чарующей улыбкой:
— Не припоминаю, чтобы мы встречались, хотя твое лицо... определенно кажется мне знакомым. Что довольно странно для столь необычного места. Может быть, ты просветишь меня насчет того, кто ты такой, где мы находимся и как я сюда попал.
— Это... будущее, — промолвил Оуэн. — Твое будущее. Я перенес тебя сюда, чтобы поговорить. Я твой сын, Оуэн.
Артур удивленно приподнял бровь:
— Моему сыну Оуэну в настоящее время четыре года, и хлопот с ним столько, что у прислуги не хватает проклятий. Три няньки уже сменились, ни одна возле него не засиживается. Можешь ты чем-нибудь подтвердить свое странное заявление?
Оуэн поднял правую руку и показал красовавшееся на его пальце родовое кольцо из массивного черного золота. Артур на мгновение задержал дыхание, а потом тоже поднял правую руку и показал такое же кольцо. Они медленно опустили руки, и Артур, глубоко вздохнув, сказал:
— Черт. Это действительно кольцо Охотников за Смертью, все без обмана. Только оно всегда было одно. Выходит, я и вправду имею дело с путешествием во Времени. Это впечатляет. А ты, значит, мой повзрослевший сын Оуэн. Судя по виду, дела у тебя сложились неплохо. Должен сказать, что ты здорово похож на своего деда. А как, хотелось бы знать, меня сюда занесло? Догадываюсь, что на это должна быть причина.
— Ты отнесся ко всему этому очень спокойно, — заметил Оуэн. — Безусловно, более спокойно, чем я.
Артур небрежно пожал плечами:
— Когда интригуешь при дворе императрицы, мало что может тебя напугать или выбить из колеи.
Он устремил на Оуэна пристальный взгляд:
— Скажи, Оуэн, в твоем времени я мертв? Убит из-за этих интриг?
— Да, — ответил без обиняков Оуэн. — Лайонстон велела тебя убить. Она подослала к тебе Кита Саммерайла, и он зарубил тебя прямо на улице. Никто не пришел на помощь.
— Что ж, — промолвил Артур, помолчав. — По крайней мере, она послала ко мне человека достойного. Не кого попало, а самого Саммерайла. Не сомневаюсь, что он и дальше будет совершать великие убийства. Буду ли я помнить об этом, когда вернусь?
— Не знаю, — сказал Оуэн. — В этом деле, в путешествиях во Времени, я новичок.
— Ну и черт с этим! Я не рассчитывал дожить до старости. Охотники за Смертью, как правило, до нее не доживают. Это цена, которую приходится платить за право быть не одним из многих, а вершителем судеб. Путь воина никогда не бывает легким.
— Да, — отозвался Оуэн, и гнев, закипевший в нем с новой силой, прорвался в его словах. — Я стал воином, каким ты всегда хотел меня видеть. Я возглавил восстание, которое свергло Лайонстон. У меня нет жены, ни семьи, ни того, кого я мог бы назвать своим сыном. Но зато твой ядовитый дар, отец, я получил. Я стал не просто воином, а чертовски великим воином.
— Ты, кажется, этим огорчен, — заметил Артур.
— А тебя это удивляет? Когда я стану чуть постарше, ты наймешь для меня уйму персональных наставников, которые займутся муштрой и выколачиванием из меня дерьма, пытаясь выявить во мне способность к «спурту» и сделать-таки из меня, в угоду тебе, великого воителя. Так вот, чтобы ты знал, мне никогда не хотелось становиться бойцом. Никогда! Чего мне всегда хотелось, так это стать историком и изучать прошлое. Запершсь в башне из слоновой кости, подальше от всех вершителей людских судеб и тех бед, которые они приносят людям. Но куда там! Ты и наше чертово семейное наследие все равно лишили меня возможности заниматься любимым делом. Мне, как я тому ни противился, пришлось иметь дело не с книгой, а с мечом и дисраптером!
Только сейчас на лице Артура появился намек на обеспокоенность. Он шагнул вперед и протянул руку, словно хотел обнять Оуэна, но, увидев его глаза, медленно ее опустил.
— Может быть, я действительно хотел привить тебе воинские навыки, не слишком интересуясь твоим желанием. Но, во-первых, точно так же в свое время поступал твой дед со мной, а во-вторых, «спурт» в любом случае пригодился бы тебе как средство самозащиты. А защищаться тебе в твоей жизни пришлось бы независимо от избранного поприща, ибо появиться на свет Охотником за Смертью означает получить по наследству великое множество врагов. Уж они-то поспешили бы прикончить тебя, едва уловив в тебе малейшую слабость. Я отдавал себе отчет в том, что вполне могу умереть до того, как ты станешь взрослым, и должен был позаботиться о том, чтобы как можно скорее превратить тебя в человека, способного выжить и продолжить мое дело. И вот теперь ты стоишь передо мной и говоришь, что стал воином. Можешь ты, положив руку на сердце, сказать, что дожил бы до этого часа, не обладая способностью к «спурту»?
— Ладно я, но как насчет заключенных тобой сделок? — настаивал Оуэн. — Это ведь ты согласился платить хайденам и Кровавым Наездникам дань Людьми в обмен на их поддержку.
— Восстание нуждалось в этой поддержке, — спокойно ответил Артур, — и мне пришлось заключить сделку, чтобы не провалить дело. Всегда существовала надежда на возвращение первого Охотника за Смертью, который своей властью расторг бы все эти соглашения. Да и я, по правде говоря, вовсе не собирался их исполнять, пусть бы это и грозило войной. Я политик, Оуэн, а не чудовище.
— Что ты, я никогда не думал о тебе как о чудовище. Ты ведь мой отец.
— Почему ты перенес меня сюда, Оуэн?
— Потому... потому, что я так и не попрощался с тобой.
К глазам Оуэна подступили слезы.
— Мне недоставало тебя, отец. Я сам тому удивлялся, но это было именно так. И мне очень хотелось рассказать тебе... что я во имя тебя довел твое дело до конца. Что восстание победило. Мне очень хотелось, чтобы ты мной гордился.
