— Я всегда плачу на похоронах. И на свадьбах. Даже когда терпеть не могу виновников этих церемоний. Все равно что-то цепляет за душу. Всегда была уверена, что на похоронах Финлея буду плясать и веселиться. Как-то раз даже сказала это ему в лицо. Он только посмеялся. Но теперь, когда его нет... мне его не хватает. Никто другой никогда не действовал на меня так, как он. Если взглянуть назад, кажется, что большая часть моей жизни была ответом на те или иные его поступки. И с кем, спрашивается, мне бороться теперь? Кто будет достаточно крепок, чтобы я могла оттачивать на нем свои когти? Ох, Эви, только сейчас, когда его не стало, я поняла, как он был для меня важен.
— Спасибо, что пришла, — сказала Евангелина. — Он всегда восхищался твоей силой и отвагой.
— Да ладно, дорогая, не стоит. Знай, что мы всегда будем тебе рады. Если хочешь, приезжай и поживи некоторое время у нас.
— Нет, спасибо. Я хочу побыть одна. А как ты, у тебя все будет в порядке?
— Само собой, дорогая. Уж я-то не пропаду, это всем известно. Если что понадобится, непременно заглядывай ко мне.
Адриенна в последний раз погладила Евангелину по руке, собрала детей и увела их. Роберт закончил проверку надежности печатей на мавзолее. Он подошел к Евангелине и встал рядом. Некоторое время они молчали, не находя нужных слов. Их не связывало ничто, кроме Финлея. Но и к нему они относились совсем не одинаково. Наконец Роберт догадался похвалить поминальную службу, и Евангелина с ним согласилась. Наверное, он похвалил бы и погоду, но она, как на грех, не задалась. Роберту пришлось поинтересоваться, не нужно ли ей чего. Получив отрицательный ответ, он вызвался заплатить викарию еще и взять на себя все бумажные дела. Евангелина, со своей стороны, поздравила его с недавно объявленной помолвкой с Констанцией Вульф. Они постояли еще немного, не зная, что добавить к уже сказанному. Наконец Роберт поклонился и, прихватив с собой викария, ушел. К взаимному облегчению.
Евангелина осталась одна возле каменной усыпальницы. Место это она находила более чем отталкивающим, но здесь покоилась вся семья Кэмпбеллов. И Финлей, наверное, тоже хотел найти там последнее пристанище. Небо оставалось серым, тучи висели низко, дождь не прекращался. Евангелина слегка надвинула капюшон плаща, чтобы дождь не попадал в лицо. Собственные руки ощущались ею как чужие. Будто она снилась себе идущей по руинам своей жизни, хотя, строго говоря, в действительности ей было чем заняться. После смерти Грегора она стала старшей в роду и должна была возглавить клан Шреков. Но она понимала, что от этой высокой чести ей придется отказаться. Чтобы претендовать на сан главы семьи, надлежало пройти генетический тест. А он непременно выявил бы, что она является всего-навсего клоном настоящей, убитой Евангелины. Во-первых, это вызвало бы грандиозный скандал, а во-вторых, навлекло бы на нее ярость всякого рода политических фанатиков. Сама мысль о том, что клон может успешно заменять оригинал и годами оставаться невыявленным, была для высшего общества чудовищной и оскорбительной.
Поэтому она отказалась не только от фамильного старшинства, но и от колоссального наследства, заявив, что от презренного Грегори Шрека ей ничего не нужно. К этому люди отнеслись с пониманием.
К немалому ее удивлению, после смерти Финлея выяснилось, что он был не таким уж сумасбродом. Дела его оказались в порядке, а завещание составлено по всем правилам. Он все оставил ей. У него имелись деньги, которых, при бережливом подходе, ей хватило бы на несколько лет жизни, и сундуки с какими-то пожитками: заглянуть в них она собиралась потом, когда будет чувствовать себя получше. Грация Шрек согласилась возглавить семью. Этот сан, после отказа Евангелины, мог отойти либо к ней, либо к Тоби. Но последний ни на что не претендовал. Что же до Грации, то к ней Евангелина относилась неплохо. Она была честна, принимала интересы семьи близко к сердцу. Вызывали сожаление ее политические пристрастия, но нельзя же требовать всего и сразу. Кроме того, в последнее время Евангелина уделяла много времени проблеме клонов, включая контакты с подпольем. Многие уже видели в ней признанного лидера. С тех пор как подполье клонов добилось участия в легальной политике, его основными проблемами стали коррупция и фракционные дрязги. Евангелина все свои силы посвятила преодолению внутренних противоречий и поддержанию единства, хотя при этом всячески избегала публичности. Таким образом, дел у нее был непочатый край, на много лет вперед. Оставалось только убедить себя в том, что хоть что-то из этого имеет какое-то значение...
— Прощай, Финлей, — тихонько промолвила она, обращаясь к закрытой каменной двери склепа. — Упокойся с миром, любовь моя. Спи спокойно, пока я не присоединюсь к тебе.
Ее скромная квартира находилась в новом районе города. Могло показаться, что там тесновато, но много ли надо одинокой женщине. Она приложила ладонь к считывающему устройству, открыла дверь и устало вошла. Дверь за ней затворилась, свет зажегся, а экран видеосвязи на боковом столике сообщил обычным гнусавым голосом, что никаких сообщений для нее не поступало. Некоторое время Евангелина неподвижно стояла в прихожей. Дождевая вода стекала с ее плаща прямо на ковер. Руки и ноги налились свинцом. Она с усилием держала голову. Ощущение было такое, будто стоит ей лечь, и она проспит неделю. В последнее время Евангелина и так спала слишком много: это был способ хоть как-то забыться. Между тем завтра ей предстояло участвовать в собрании подполья: тянуть с этим было уже нельзя. Машинально она сняла плащ, повесила его на крючок и вдруг поняла, что находится в квартире не одна.
В дальнем углу комнаты, куда не падал свет, вырисовывалась неподвижная человеческая фигура. Сердце Евангелины екнуло, и она неожиданно очнулась от своего полузабытья. Гадать, кто из врагов добрался до нее, не имело смысла. Их было слишком много. Проблема была в другом: коль скоро кому-то удалось обмануть системы безопасности, значит, этот кто-то — профессионал. А у Евангелины не было при себе оружия. Она решила, что уж на похоронах-то оно не понадобится. Глупо, конечно. Враги, которых она нажила, едва ли собирались принимать во внимание печальные события.
Евангелина все еще осматривалась по сторонам в поисках возможного оружия, когда человек неожиданно шагнул на свет. И у нее подкосились ноги.
— Привет, Эви, — с улыбкой промолвил Финлей Кэмпбелл. — Тебе обязательно надо позаботиться о своих замках. Сюда и ребенок заберется.
Евангелина потянулась к нему, но остановилась.
— Кто ты? — хрипло спросила она. — Призрак? Не можешь простить меня за то, что я послала тебя на смерть? Или какой-то экстрасенс, укрывшийся за ментальной маской? А может быть, ты клон, изготовленный заранее, на случай смерти оригинала? Но нет. Похоже, я просто сошла с ума и теперь вижу только то, что хочу видеть.
— Ничего из вышесказанного, — промолвил Финлей. — Это я, Эви. Мне удалось выбраться из Башни Шреков целым и невредимым, разве что подкоптившись. Но мне подумалось, что после убийства Грегора разумнее всего залечь на дно. Связаться с тобой я не мог. Мало ли кто мог нас подслушать. Пришлось затаиться, а когда я услышал о своей кончине, то решил, что это самый удачный выход для всех. Думаю, пора мне обзавестись новым лицом, новым именем и новой личностью. Зажить новой жизнью. С тобой, Эви. Конечно, с моей стороны было жестоко заставить тебя считать меня умершим, но для нас обоих так было лучше. Скажи, что прощаешь меня, Эви.
