Валка высоченных, необхватных стволов отнимала уйму времени и сил. Непрерывный ливень делал работу еще труднее. Однако величественные деревья пусть медленно, но все-таки падали на землю одно за другим. Когда Гренделианские чудовища или хайдены могут нагрянуть снова, не знал никто, но все понимали, что почувствуют себя в гораздо большей безопасности, когда Миссия будет восстановлена. Поэтому прокаженные день за днем трудились под проливным дождем, не покладая рук. То и дело с треском обрушивался на землю очередной лесной великан. Ветви с красными листьями старательно обрубались, после чего подвижный подлесок смыкался вокруг бревен, подхватывал их и перемещал туда, где они были нужны. Красный Мозг с трогательным усердием старался быть полезным своим новым друзьям — контакт с Муном избавил его от безмерно долгого одиночества.
Оуэн продрался сквозь алые и багровые заросли и подошел к Муну. Охотник за Смертью выглядел сосредоточенным и задумчивым. Проливного дождя он, похоже, не замечал, равно как и поклонов прокаженных, провожавших его долгими взглядами. Они чувствовали, что он обрел цель, а с ней и новые силы. Это не укрылось и от Муна. Он вперил в Оуэна взгляд слабо светящихся, золотистых глаз и поднял бровь.
— Я так понимаю, сюда направляется какой-то корабль?
— В точку попал, Тобиас. Будет здесь уже завтра, спозаранку. В связи с чем я бы попросил тебя кое-что для меня сделать.
— Сделаю, если смогу. Что ты задумал?
— Вернуться через джунгли туда, где мы впервые грохнулись, найти обломки «Звездного бродяги-2», демонтировать межзвездный привод и доставить его сюда.
Мун задумчиво опустил бровь.
— А ты что, нашел применение для отсоединенного привода?
— Еще бы! Второго «Звездного бродягу» оснастили новейшим приводом инопланетной конструкции. Корабль, на который я его переставлю, станет одним из самых быстрых в Империи. Чтобы поспеть к Хэйзел вовремя, мне необходимо выжать из него всю возможную скорость. Помоги, Тобиас. Мне это очень нужно.
— Когда браться за дело?
— Хорошо бы прямо сейчас.
Мун задумался, и вся работа замерла: прокаженные ждали, что он скажет. Наконец хайден пожал плечами: жест был не слишком привычным, но все же понятным.
— Ладно. Валка леса почти закончена, а то, что осталось, мои люди смогут завершить и сами. Так и быть, Оуэн, я соберу небольшую команду, и мы отправимся за твоим приводом. Но имей в виду: когда ты оснастишь свой корабль, лететь за Хэйзел тебе придется одному. Я вполне разделяю твою тревогу за нее, но не могу оставить здешних людей одних. В настоящее время я единственный, кто может осуществлять связь с Красным Мозгом... и ответственность за происходящее здесь лежит на мне.
— Все в порядке, — заверил его Оуэн. — Я тебя понимаю. Мне ли не знать, что такое долг и ответственность.
Они обменялись улыбками, прекрасно понимая, что им, возможно, предстоит расстаться навсегда. Прокаженные, в кои-то веки не подгоняемые хлестким языком сестры Марион, медленно вернулись к работе. Оуэн огляделся по сторонам в поисках монахини и, к немалому удивлению, обнаружил ее сидящей поодаль на пеньке.
Она смотрела в землю, устало сложив руки на коленях. Плечи ее согнулись, словно под тяжкой ношей, а голова упала на грудь, как будто оказалась слишком тяжелой для шеи.
— Выглядит она неважно, — заметил Оуэн.
— Она умирает, — сказал Мун. — Недуг приближается к последней стадии, и ее силы убывают день ото дня.
— Надо же, а я и не знал! — воскликнул потрясенный Оуэн. Трудно было представить себе, что неукротимую монахиню-воительницу способно сразить что-либо, кроме удара вражеского мече или выстрела дисраптера. О том, что монахиня заражена проказой, он знал, но всегда считал ее слишком упрямой и сильной, чтобы поддаться болезни. — И давно это с ней?
— Да уж... некоторое время. У тебя были свои проблемы, так что ты ничего вокруг не замечал. А хоть бы и заметил, помочь-то все равно бы не смог. Проказа неизлечима. Для каждого заболевшего наступает свой час, пришел и ее черед. Она обречена, но хочет до последнего мгновения приносить людям максимальную пользу. Хуже всего будет, когда болезнь свалит ее на больничную койку: для столь активной, деятельной натуры сама мысль о беспомощности и бездействии стократ хуже смерти. Смириться с этим для нее невозможно, что же до всего остального... Я тут спросил, примирилась ли она с Богом, а она лишь рассмеялась в ответ и сказала: «А мы никогда и не ссорились». Наверное, когда мы отправимся к «Звездному бродяге-2» за твоим приводом, нужно будет взять ее с собой. Последнее приключение — это именно то, что ей нужно.
— Послушай, Тобиас, — заметил Оуэн. — Сдается мне, ты становишься сентиментальным.
— Стараюсь, — хмыкнул хайден.
* * *
Путешествие через джунгли к разбившемуся звездному кораблю оказалось гораздо легче, чем первоначальный путь от места падения до Миссии. На сей раз темно-красная растительность, извиваясь, расступалась перед ними, образуя широкую тропу для Муна, сестры Марион и полудюжины прокаженных, взятых для подсобных работ. С неба сыпал нескончаемый дождь, серые балахоны прокаженных промокли насквозь, а пурпурные ленты сестры Марион прилипли к ее шляпе. Беспрерывно моросивший теплый дождик ничуть не беспокоил Муна, но ему хватало ума помалкивать об этом. Вместо этого он связался с Красным Мозгом, и широкие листья пурпурных пальм развернулись над тропой, частично прикрыв идущих от дождя. Размокшая почва хлюпала под сапогами, в которые уже успела набраться дождевая вода. Шли молча, да и что тут можно было сказать? Не будь эта экспедиция предпринята по личной "просьбе самого Охотника за Смертью, ради которого прокаженные были готовы на все, они, пожалуй, повернули бы назад, невзирая на Муна и сестру Марион.
Сам Оуэн остался в Миссии. Он хотел встретить курьерский корабль на посадочной площадке.
Сестра Марион поскользнулась на слякотной тропе. Мун поддержал ее, но, получив в благодарность свирепый взгляд, мигом отдернул руку. Монахиня в сотый раз вынула из прохудившегося рукава драный носовой платок и утерла мокрое лицо.
— Терпеть не могу джунгли, — проворчала она. — Стволы у деревьев черные, как головешки, а листья и трава красные, ровно кровавые потроха. Не говоря уже о вонище!
— Опавшая листва, перегнивая, удобряет почву и дает новую жизнь, — заметил Мун.
Сестра Марион фыркнула:
— Ага. «Даже самая дивная роза корнями растет из навоза». Знаю, все я знаю. Дождь, вонища и джунгли, с виду смахивающие на скотобойню. Не удивительно, что сюда приперлись именно мы: черта с два удалось бы найти других таких дураков.
— Мы почти подошли к месту аварии, — примирительно сказал Мун. — Теперь уже совсем близко.
— А я тебя об этом спрашивала? — рявкнула сестра Марион.
— Я подумал, может быть, тебе интересно, — спокойно отозвался Мун. — Это на прогалине, прямо перед нами.
