Фрост кивнула, но лицо ее осталось бесстрастным.
— Мы на границе уже довольно давно, капитан. Известно, что здесь, вдали от общества, цивилизации и света люди иногда ломаются.
— Только не Стелмах, — сказал Сайленс. — Для того чтобы его сломать, нужно кое-что посильнее клаустрофобии.
Сайленс поднялся на ноги.
— Первый помощник, вы остаетесь за главного. Разведчица, следуйте за мной. И не прикасайтесь к оружию. Мне нужно, чтобы Стелмах был в полном сознании и мог отвечать на вопросы.
— Вот занудство, — вздохнула Фрост.
Они покинули мостик и поспешили к скоростному лифту, ведущему на уровень, где располагались каюты офицеров. И сразу поняли, что попали туда, куда надо, — в коридорах толпился народ, включая тех, кто только что отдежурил вахту и был разбужен звуками из каюты Стелмаха. Все кричали, махали руками и бессвязно ругались. Сайленс вежливо, но твердо предложил всем вернуться в каюты и лечь спать, поскольку он уже пришел и, несомненно, обо всем позаботится. Фрост со своей стороны прибавила к его речи парочку свирепых взглядов, и вскоре коридор опустел. Сайленс и Фрост завернули за угол и обнаружили, что люди из службы безопасности организовали в коридоре перед каютой вооруженное дежурство. Бедняги так и подпрыгнули, когда Сайленс окликнул их со спины, но, увидев капитана, сразу успокоились. Более того, они искренне обрадовались разведчице — вероятно, впервые в жизни.
Шестеро дежурных некоторое время спорили, кто же из них начальник караула, а потом вытолкнули вперед одного. Он начал было докладывать о том, что произошло, сообразил, что забыл отдать честь, попытался исправить эту ошибку, одновременно извиняясь, и в конце концов окончательно сбился. Когда он начал свой рассказ во второй раз, в каюте Стелмаха что-то грохнуло, раздался звон осколков и звуки проклятий. Незадачливый рассказчик сглотнул и сделал третью попытку:
— Докладывает лейтенант Занг, сэр. Офицер безопасности Стелмах, судя по всему… ну… нездоров. Мы попытались узнать у него, в чем дело, но он отказался с нами разговаривать, а кроме того, у него есть дисраптер. Может, вы, капитан, попробуете поговорить с ним. Я уверен, что вас он послушает, — ну и разведчицу, конечно.
— Вольно, лейтенант, — сказал Сайленс. — Сейчас разберемся. Для начала отойдите со своими людьми за угол. Возможно, ваше присутствие его только сильнее раздражает. Охраняйте коридор с обеих сторон. Я не хочу, чтобы нашей со Стелмахом беседе кто-нибудь помешал. И ни в коем случае не прерывайте нас, лейтенант, разве что объявят боевую тревогу.
Занг кивнул и приказал своим людям отойти за угол. Отступление вышло быстрым, но достойным. Стелмах продолжал что-то крушить у себя в каюте. В глубине души Сайленс был восхищен его выносливостью. В дни своего запоя он несколько раз впадал в подобную ярость и по опыту знал, что так долго продержаться не сумел бы. Он обернулся к Фрост и нахмурился:
— Я ведь сказал: никакого оружия, разведчица!
— Но у него же дисраптер!
— Пока что он его не использовал. И не надо подавать ему подобных идей.
Он продолжал сверлить Фрост яростным взглядом, пока та не убрала дисраптер в кобуру, и только после этого обернулся и посмотрел, что творится вокруг. В коридоре было тихо и безлюдно.
— Вы не знаете, пьет Стелмах или нет? — спросил он. — Я ничего такого не слышал, но любому на его месте было бы не по себе. Слишком напряженная работа, да и спиртное легко достать.
— Что еще хуже, ему так же легко достать и наркотики, — добавила Фрост. — Во-первых, его люди используют наркотики при допросах. Во-вторых, именно они конфискуют все контрабандное зелье, которое люди протащили на корабль. Не может быть, чтобы ни у кого ничего такого не было. В личном деле Стелмаха нет никаких упоминаний о наркотиках, но ведь он как офицер безопасности имеет доступ ко всем файлам. А я не могу сказать, что хорошо с ним знакома. И не думаю, что кто-нибудь может. Его работа не способствует сближению с людьми.
— Но его по крайней мере уважают?
— Думаю, да. За это говорит хотя бы тот факт, что никто еще не подкинул ему в каюту осколочную гранату. Значит, люди считаются с авторитетом Стелмаха, а его подчиненные не дремлют.
Оба они осторожно подошли к открытой двери каюты и по сигналу Сайленса прижались спинами к перегородке рядом с дверным проемом. Теоретически Сайленс должен был всего лишь показаться Стелмаху и потребовать, чтобы тот успокоился и объяснил, в чем дело. Офицер безопасности должен немедленно подчиниться приказу своего капитана — иначе его ждет полевой суд за нарушение субординации. Но Сайленс подозревал, что на практике ему придется скорее уворачиваться, чем говорить. Особенно если Стелмах действительно вооружен. Конечно, согласно уставу ношение лучевого оружия на борту корабля строго запрещено. С другой стороны, Стелмах — офицер безопасности крейсера, и никто, кроме самого капитана, не может запретить ему носить дисраптер, если он этого захочет. Сам Сайленс всегда был вооружен — но им с разведчицей, наоборот, предписывалось носить оружие, отчасти как раз для подобных случаев. Правда, капитан еще ни разу не применял его против команды и не собирался этого делать. К черту устав.
В каюте Стелмаха было тихо. Сайленс набрал в грудь побольше воздуха и крикнул, стараясь, чтобы голос звучал четко и уверенно:
— Стелмах, это капитан. Со мной разведчица. Нам надо с вами поговорить.
Ответа не последовало. Сайленс напряженно вслушивался в тишину. В какой-то момент ему показалось, что из каюты доносится хриплое, тяжелое дыхание. Возможно, Стелмах потерял сознание от усталости или наркотического опьянения. А может, просто ждет, когда какой-нибудь идиот просунет голову в дверь и можно будет попрактиковаться в стрельбе. Сайленс облизал пересохшие губы и сделал вторую попытку:
— Стелмах, это капитан. Вы меня слышите?
— Да, капитан. Я вас слышу, — ответил вдруг Стелмах тихим, каким-то дребезжащим голосом. Похоже, он сорвал его, когда кричал, и теперь мог разговаривать только хриплым шепотом. — Уходите, Сайленс. Я не хочу с вами разговаривать. Я вообще ни с кем не хочу разговаривать.
— Это мы уже заметили, — сказал Сайленс. — Но вы же понимаете, что рано или поздно нам все равно придется поговорить. Ну что, вы собираетесь меня впускать? Или, может, лучше мне послать к вам разведчицу? По-моему, первый способ гораздо безболезненнее. Не знаю пока, в чем состоит ваша проблема, но отсюда я вам в любом случае помочь не смогу. А вам ведь нужна помощь, верно, Стелмах?
Стелмах надолго замолчал, а когда заговорил снова, голос его был голосом бесконечно усталого, сломленного человека. Похоже было, что ярость вымотала из него всю душу.
— Ладно, заходите. Давайте покончим со всем этим.
Возможно, Стелмах просто неудачно выбрал слова, но реплика его прозвучала как-то зловеще. И тем не менее Сайленс намеревался воспользоваться его приглашением. По сути дела, у него не было выбора. Он повернулся к Фрост и сказал, понизив голос:
