— А может, так оно и есть? — предположил Флинн.
— Нет. Он не настолько хитер. Зачем бы иначе он столько лет держал меня на работе?
— Ну что ж, может, зима здесь не так ужасна, как говорят. Уж больно все это неправдоподобно.
Тоби изумленно уставился на него.
— Вы что, не прочли, куда летите? То, что они здесь называют зимой, на самом деле разновидность казни, причем довольно жестокая. Снегопад начинается бураном, а потом только усиливается. В языке эскимосов сто двадцать семь слов для обозначения снега, но и они не видели такого снега, как здесь. Да если бы вы приволокли сюда эскимоса и показали ему местный снегопад, все, что он сумел бы произнести, было бы: «Боже, ну и снег!» А ветер, дующий со скоростью триста миль в час? Этот снег падает не сверху, а сбоку!
Тоби замолчал и шумно перевел дух, пытаясь успокоиться. Доктор давно говорил, что у него гипертония, но доктору никогда не приходилось работать в таких местах, как Технос III. Черт, да тут даже позвонить некому! Тоби перевел хмурый взгляд на небо, а потом снова на фабрику.
— Нам бы лучше вернуться под крышу. Собирайте оборудование, Флинн.
— Вы его сюда принесли, — возразил Флинн, — вам и обратно тащить. А я не нанимался таскать тяжести. Этого нет в контракте, хотите — почитайте. Я оператор, и единственное, что я обязан таскать, — это моя камера. Я вас предупреждал.
— Но послушайте! — возмутился Тоби. — Не думаете же вы, что я потащу и лампы, и монитор. Вы никогда не берете ничего, кроме своей проклятой камеры, а если эта дрянь весит больше десяти унций, я съем свою шляпу!
— Я не таскаю тяжестей, — объяснил Флинн. — Это не в моем характере. Если вам был нужен вьючный мул, могли привезти его с собой.
Тоби свирепо посмотрел на него и начал собирать лампы.
— Боже, ну и профсоюз у вас, ребята, — сказал он.
Дэниэл и Стефания, могущественные Вольфы, отвечавшие за производство новейшего двигателя, а значит, полновластные хозяева Техноса III, налили себе по очередному коктейлю из автоматического бара. Дома им, как аристократам, прислуживали люди, но подобной роскоши не было места в этом промышленном мире — даже для таких высокопоставленных посетителей, как Вольфы. Напитки тоже не отличались особой изысканностью. Стефания с размаху плюхнулась в огромное кресло. Кресло тут же попыталось сделать ей массаж, но Стефания немедленно выключила эту гадость. Она не хотела расслабляться. К ним направлялся кардинал Кассар, и Стефания хотела встретить его во всеоружии. Дэниэл расхаживал взад и вперед по ворсистому ковру. Больше всего он напоминал сейчас зверя в клетке. А сестре его это действовало на нервы.
По масштабам Техноса III комната была огромной — это означало, что при наличии лома вы могли втиснуть в нее целых десять человек. Мебели не было почти никакой, а от чрезмерно яркого света у Стефании болела голова. Дэниэл наконец перестал бегать по комнате и включил внешние сенсоры. Одна стена комнаты исчезла, сменившись изображением того, что творилось сейчас за стенами фабрики. Ветер, казалось, дул со всех сторон одновременно, и снег летел не сверху, а вбок, да так быстро, что человеческий глаз не успевал уследить за происходящим. Стефания развернула свое кресло так, чтобы не видеть этого зрелища, и принялась размышлять над своим планом.
Валентин отправил их сюда под тем предлогом, что фабрика требовала к себе пристального внимания — вплоть до того дня, когда официально начнется производство новых космических двигателей. Он назначил на этот великий день пышную церемонию и устроил так, чтобы ее транслировали по всей Империи без предварительной записи, чтобы напомнить всем, и особенно придворным, о могуществе клана Вольфов. Собственно говоря, устроила-то все сама Стефания. Она убедила Валентина в необходимости подобной церемонии и путем долгих интриг сумела внушить ему, что они с Дэниэлом гораздо больше подходят для подобного торжества, чем сам Валентин. Прямой эфир открывал перед ней массу возможностей. Можно будет незаметно совать палки в колеса налаженного производства так, чтобы притормозить или даже вовсе остановить выпуск продукции, а всю вину свалить на Валентина. Такой провал ему не скоро простят. Останется только воспользоваться моментом и отобрать у Валентина фабрику. А тогда они еще посмотрят, кто будет управлять кланом.
Остаются, правда, местные мятежники, которых к знаменательному дню необходимо как следует приструнить. Но это как раз нетрудно. Кассар привез с собой целую армию верных ему людей, а на самой планете полно наемников. Туземцы даже пикнуть не успеют. С другой стороны, такое количество сил поддержания порядка может помешать осуществлению планов самой Стефании. Если заметят, что она или братец Дэниэл занимаются промышленным саботажем, никакой длинный язык им уже не поможет. Валентин с радостью ухватится за эту возможность и почти наверняка выгонит их из клана. Стефания на его месте поступила бы именно так. Оторвавшись от этих мыслей, она подняла голову и увидела, что Дэниэл невидящим взглядом уставился в созданное им самим «окно».
— Брось ты это, Дэнни, — мягко сказала она. — Наш с тобой отец умер, и с этим уже ничего не сделаешь.
— Нет. Папа не умер, — не поворачиваясь, ответил Дэниэл. — Ты же видела его при дворе. Эти проклятые Шабы его починили, и теперь он, как в тюрьме, заперт в своем разлагающемся теле. Он же узнал меня, Стефания! Заговорил со мной. Мы должны освободить его и вернуть домой.
— Ты видел только воина-призрака, — сказала Стефания, постаравшись, чтобы голос ее звучал твердо и спокойно. — Мертвое тело, которое и двигается-то лишь за счет сервомеханизмов и управляющего ими компьютера. С тобой разговаривала машина, имитировавшая голос отца. Вероятно, они взяли за образец его публичные выступления. Тот человек, которого мы знали, уже умер. Мы больше не нужны ему, Дэниэл. Забудь его.
— Не могу!
Дэниэл наконец-то отвернулся от окна. В его лице было что-то такое, что даже Стефания замолчала. Губы Дэниэла, обычно слегка надутые, были плотно сжаты, а взгляд выражал суровую решимость.
— На этот раз ты не сможешь меня отговорить. Я знаю, что поступаю правильно. Если есть хоть один шанс, что папа еще жив, я должен его спасти. Должен. Я столько раз подводил его, пока он был жив, что не могу поступить так же после его смерти. Тебе я не нужен. С саботажем ты разберешься сама — все равно это полностью твой план. Кассар в это время справится с мятежниками — у него богатый опыт в подобного рода делах. А я обо всем этом и думать больше не могу. Ерунда это все. Мятежники. Фабрика. Вольфы — прежде всего. Так было всегда.
Стефания выбралась из кресла и подошла к Дэниэлу.
— Ты мне нужен, Дэнни. Ты — моя сила. Останься здесь, со мной, хотя бы до церемонии открытия. Мы можем послать настоящих специалистов, чтобы они нашли отца и выяснили, что он сейчас такое. Так будет легче сохранить все в тайне. Ведь очень многие не хотели бы, чтобы наш отец вернулся.
По глазам Дэниэла сестра увидела, что он сдается, и почти сразу же он кивнул, против воли соглашаясь с ее логикой. Стефания вздохнула с облегчением. Дэниэлу нельзя было позволять действовать на свое усмотрение. Кто знает, что он может выкинуть в следующий момент? Она должна все время держать брата при себе, чтобы контролировать его слова и поступки. Дэнни всегда хочет, как лучше, но в отличие от самой Стефании не обладает ни умом, ни проницательностью. Она лучше знает, что нужно для блага семьи, и в ее планы не входит метание по всей Империи с идиотской целью. Милый папочка умер, и это даже к лучшему. Иначе Стефании самой пришлось бы его убрать. Он стоял у нее на дороге.
