Наступила долгая пауза. Все пытались представить себе армию хладнокровных целеустремленных убийц, подчиняющихся одному только Пол-Человека. Обычно и одного разведчика хватало, чтобы напугать вас до смерти, а мысль о подобной армии могла у кого угодно вызвать медвежью болезнь. Дэниэл подумал, что с большим удовольствием встретил бы армию вторжения нагим и со связанными за спиной руками, но у него хватило ума не произносить этого вслух. Все остальные размышляли, зачем Пол-Человека поднял этот вопрос. Может, хотел напомнить, что даже власть производителей нового двигателя не может сравниться с. его собственной? Они все еще размышляли над этим, когда дверь вдруг распахнулась и в комнату влетел жизнерадостный Тоби Шрек. За ним вошел Флинн, на плече которого удобно устроилась новая голокамера. Все присутствующие инстинктивно придвинулись друг к другу, чтобы плечом к плечу встретить общего врага.
— Замечательно! — обрадовался Тоби. — То, что надо! Вот так всегда и стойте. Не волнуйтесь, ребята, до начала церемонии мы ничего снимать не будем. Уверен, что все вы помните о том, что репортаж пойдет в прямом эфире. Слышали, кардинал? Постарайтесь следить за своим языком. Надеюсь, все уже готовы, поскольку ждут только вас. Весь персонал фабрики и все те «верные», которые еще способны стоять на ногах, собрались во дворе и плавятся под летним солнышком. Уверен, что в душе они молятся о начале сезона дождей. Всех пленников тоже вывели наружу, предварительно крепко заковав в цепи. Поначалу они ужасно шумели, но какая-то добрая душа накормила их промышленными транквилизаторами, и сейчас у них едва хватает сил, чтобы стоять прямо. Казнь будет смотреться великолепно, кардинал. Народ любит кровавые потехи. И не важно, что на этот раз вашими жертвами станут одни только женщины и дети. Кстати, что случилось, кардинал? Неужели все мужчины-мятежники ушли на рыбалку?
— Еще немного, и ты доболтаешься до больших неприятностей. Таких, что острый язык уже не поможет тебе выкарабкаться. А мне остается лишь смиренно молить Господа, чтобы он позволил мне в этот момент оказаться неподалеку и собственноручно вырвать этот язык из твоей поганой пасти.
— А вы все такой же, кардинал, — сказал Тоби. — В чем, собственно, и заключается секрет вашего обаяния. — Он улыбнулся и повернулся к Стефании: — Не могли бы мы немного ускорить процесс? Не стоит заставлять публику долго ждать. Особенно если среди этой публики находится сама императрица Лайонстон.
В последний момент было решено, что церемония, несмотря на летнюю жару, должна проходить на открытом воздухе. В этом случае публика в должной мере сможет оценить громадные размеры фабричного комплекса. Одну из сборочных линий подвели прямо к дверям фабрики, чтобы первый собранный двигатель мог торжественно выкатиться наружу, на всеобщее обозрение. Публику — не считая, разумеется, зрителей — представляли работники фабрики и остатки церковных войск. Все они уже достаточно долго простояли на жаре и готовы были взбунтоваться или убить кого-нибудь за стакан холодной воды. Большинство «верных» только что спустились с орбиты — оставшихся в живых солдат не хватало, чтобы создать толпу. Новоприбывшие отнюдь не были в восторге от того, что оказались на этой сковородке. Толпа давно уже возмутилась бы, если бы не иезуиты, шнырявшие тут и там в поисках непокорных.
Все прекрасно знали, что по плану фабрика должна была открыться еще несколько месяцев назад. Но атаки мятежников постоянно держали строительство под угрозой срыва. Несколько раз «отверженным» почти удавалось добиться своего. Разумеется, вслух об этом никто никогда не говорил. Даже при Кэмпбеллах. Официально говорилось о «неизбежных трудностях», возникающих в процессе освоения любой новой технологии. Только несколько человек знали, что на самом деле эта технология была захвачена у пришельцев, что клоны, работавшие на конвейере, мерли как мухи и что на самом деле никто так и не понял принцип действия «новейшего двигателя». Но эти люди предпочитали держать язык за зубами. Те, кто много болтал, были уже мертвы, а оставшиеся в живых не хотели последовать за ними.
Тоби попросил Флинна снимать церемонию во всех возможных ракурсах. Ограничение тут одно — надо, чтобы у публики не закружилась голова. Сам Тоби следил за тем, чтобы все действующие лица мелькали на экране с одинаковой частотой. Иначе потом ему не избежать обвинения в предвзятости. А еще надо было смотреть, чтобы Флинн все время находился на безопасном расстоянии от Кассара. К счастью, профсоюз Флинна счел ситуацию критической и сумел выслать ему новую камеру. В самом деле, если маньяк расстреливает из дисраптера камеру у вас на плече, ситуацию можно назвать критической. Потому что если это не так, то он, Тоби, вообще не понимает, что такое «критическая ситуация». К его удивлению, Флинн в тот раз даже не вышел из равновесия.
— Да черт с ней, с камерой! — сказал он. — Вот я как-то снимал марш протеста организации «Демократия сегодня». В жизни не видел таких агрессивных толп! После них я уже никого не боюсь.
Тоби улыбался, раскланивался и пожимал плечами, но работать ни на секунду не переставал. Интересно, сколько взяток раздали «Имперские новости», чтобы он оказался единственным репортером на этом торжестве? Конечно, открытие этой фабрики — не самая важная новость в Империи, но, во-первых, здесь собралась уйма знаменитостей, а во-вторых, публика еще не забыла о нападении мятежников во время предыдущего прямого репортажа. А это значит, что им обеспечена действительно огромная аудитория. Смотреть передачу будет сама императрица, и если Тоби не осрамится, «Имперские новости» получат еще одно перо на шапку. А Тоби намерен был оставаться на высоте. Хотя бы потому, что ему уже намекнули: провалишь репортаж — можешь не возвращаться. Разве что по кусочкам.
Поэтому он работал без устали, скрашивая нудные речи небольшими интервью и видами фабрики, тюрьмы, толпы и еще бог знает чего. А речи произносили все кому не лень. Тоби сожалел лишь об одном — у него никак не получалось взять интервью у легендарного Пол-Человека. Разведчица Шоал прилагала все усилия, чтобы держать их с Флинном как можно дальше от шефа. Напрасно Тоби говорил о свободе прессы и ссылался на имя императрицы — Шоал в ответ так на него посмотрела, что он решил поскорее убраться подальше, пока ей не пришло в голову засунуть камеру Флинна в одно из жизненно важных отверстий на его теле.
Лили и Мишель старательно улыбались в камеру, когда их снимали, но в основном предпочитали держаться на заднем плане. Каждые пять минут они украдкой смотрели на часы, а от любого громкого звука вздрагивали и оглядывались. Но даже возбуждение не могло спасти их от скуки. Мишель дремал с открытыми глазами — искусство, которым он в совершенстве овладел еще при дворе. Он уже начал клевать носом, когда под ребра ему впился острый локоть Лили.
Мишель вздрогнул и свирепо уставился на нее, осторожно потирая бок:
— Ты что? Больно же!
— Тихо, маленький. Лучше посмотри вон туда! Видишь того увальня с полным подносом?
— Вижу, конечно, я не слепой.
— Смотри внимательней. В одном из бокалов — вон в том, с малиновой ножкой — налито питье специально для дорогого Дэниэла. Яду в нем хватит на семерых.
