— Ты что, спятила?!
Увидев, что люди начали оборачиваться, Мишель изобразил на лице вежливую улыбку и продолжил, уже понизив голос:
— Ты в своем уме, Лили? Нас же казнят!
— Успокойся, Мишель. Я знаю, что делаю. Когда Чоджиро сказали, что взрыв не убьет наших дорогих супругов, я поняла, что надо действовать самостоятельно. Яд у меня такой, что обнаружить его невозможно, если, конечно, не знать, что ищешь. А еще он быстро разлагается, так что к тому времени, как тело попадет в нормальную лабораторию, все следы уже исчезнут. Официант получил мысленную команду — я же говорила, что мои ведьмовские таланты когда-нибудь пригодятся! А когда он отдаст Дэниэлу нужный бокал, он все забудет. Видишь, я обо всем подумала.
— Не совсем, — возразил Мишель. Больше всего ему сейчас хотелось придушить ее. — Все равно подумают на нас — ни у кого больше просто нет мотива! Первым делом они вызовут экстрасенса и на всякий случай прикажут ему прощупать наши мозги…
— Ерунда! Смерть Дэниэла спишут на мятежников — как и все, что здесь случается. А я наконец-то получу свободу. Если все пойдет по плану, мы потом сыграем ту же шутку и со Стефанией.
У Мишеля уже просто слов не было — оставалось только молча стоять и смотреть, как официант обносит всех напитками, чуть поворачивая поднос, чтобы бокал с отравой оказался подальше от очередного гостя. Лили уцепилась за его локоть, оскалив зубы в неестественной улыбке. И тут они увидели, как Пол-Человека протянул руку и вместо предложенного ему ближайшего бокала взял с подноса бокал с малиновой ножкой. У Лили от ужаса округлились глаза. Она зажала себе рот, чтобы не закричать. Мишель почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Убийство Дэниэла Вольфа — это одно, а покушение на такую важную персону, как Пол-Человека, — совсем другое. Императрица пустит в ход все средства, чтобы найти убийц. И для начала подвергнет всех присутствующих глубокому пси-сканированию. И что они тогда скажут? «Извините, ошибочка вышла?» Вряд ли это сочтут удовлетворительным объяснением. Но ничего уже не сделаешь. Попытка предупредить Пол-Человека будет равносильна признанию в убийстве. Лили и Мишелю оставалось лишь беспомощно смотреть, как Пол-Человека поднес бокал к губам и-сделал большой глоток.
— Твой яд быстро действует? — шепнул Мишель.
— По идее, мгновенно, — также шепотом ответила Лили. — Особенно если учесть, как много его в этом бокале. Удивляюсь, что он не расплавился.
Пол-Человека осушил бокал и вернул его на поднос.
— Недурно, — произнес он. — Можно еще порцию?
Глядя, как официант подает Дэниэлу безобидный напиток, Лили изумленно покачала головой:
— Глазам своим не верю. Все же знают, что Пол-Человека никогда не пьет!
— Наверное, до сих пор ему ни разу не было так жарко. Лично я скоро расплавлюсь.
— Но от такого количества яда у него должен бы дым из ушей пойти! В смысле — из уха.
Мишель пожал плечами:
— Видимо, яд, как и многое другое, для него не опасен. Прикрой меня. Я должен за что-нибудь спрятаться — меня тошнит от всего этого. — Но Лили лишь крепче вцепилась в его руку. — А теперь что не так?
— Не знаю. Но скоро произойдет что-то скверное. Я чувствую это.
— Послушай, Лили…
— Я никогда не ошибаюсь в своих предчувствиях!
— Разумеется, не ошибаешься! Мы же заложили взрывчатку — забыла? А теперь заткнись, пока все вокруг не начали на нас пялиться! И ради бога, отпусти мою руку, а-то она отвалится.
Лили надулась и повернулась к нему спиной. Мишель тихонько вздохнул — хоть чуть-чуть, а все же полегче стало. А речи все не кончались — впрочем, с речами так бывает почти всегда. Кое-кто из пленников и рабочих уже потерял сознание от жары. Методы, которыми их приводили в чувство, были столь грубы, что приходилось заботиться о том, чтобы это не попало в кадр. Время шло. Многие исподтишка поглядывали на часы. Поглядывал на них и Тоби Шрек. Ему оставалось лишь надеяться, что публика все еще смотрит его передачу — хотя бы ради предстоящих казней. Он невольно нахмурился, не в силах определить свое отношение к этому вопросу. Несомненно, все приговоренные — мятежники, но, с другой стороны, почти все они — женщины и дети. Работая на Грегора, Тоби научился смотреть сквозь пальцы на очень сомнительные поступки своих нанимателей, но хладнокровное убийство детей — это уже чересчур. Даже для него. Тоби уже давно обдумывал, как-бы ему помочь этим несчастным. Похоже, один шанс у него все-таки есть. Надо будет в последнюю минуту обратиться непосредственно к императрице и попросить ее проявить милосердие к детям. Вдруг Лайонстон сочтет полезным публично проявить сентиментальность и мягкосердечие. А для детей это последняя надежда избежать смерти. Взрослых спасти все равно не удастся. Публика слишком любит кровавые зрелища.
Итак, все присутствующие только и делали, что поглядывали на часы, ожидая запланированных сюрпризов. Они были так заняты, что даже не заметили, как разведчица Шоал потихоньку ускользнула со сцены, чтобы заняться какими-то своими делами.
* * *
Мать-игуменья Беатриса вышла из госпиталя подышать свежим воздухом. Она сидела в складном кресле с бутылкой вина и прихлебывала прямо из горлышка. После спертого воздуха госпиталя даже вечерняя жара Техноса III казалась приятной прохладой. С тех пор как умерли все тяжелораненые, в палатке стало немного посвободнее, но только по здешним меркам. На самом деле она все еще была переполнена. Беатриса вздохнула и снова приложилась к бутылке. Ей с трудом удавалось спасти половину пациентов.
Дверь за спиной матери-игуменьи распахнулась, обдав ее запахом дезинфекции и смрадом разлагающихся заживо тел. Беатриса вздрогнула и крепче стиснула горлышко бутылки. У нее дрожали руки. В этом госпитале она увидела столько боли и страданий, что при одной мысли об этом ей делалось дурно. Пусть этим займется кто-нибудь другой. Беатриса знала, что рано или поздно она соберется с силами и вернется в душный ад госпиталя. Но сейчас это было выше ее сил. Поэтому она просто сидела, пила вино и время от времени посматривала туда, где проходила торжественная церемония открытия фабрики. Разумеется, мать Беатрису тоже пригласили на торжество. Но она отказалась. Будь она проклята, если явится на этот шабаш. Все равно что заявить, будто она одобряет эту их проклятую бессмысленную войну.
Раздумья Беатрисы прервали звуки чьих-то шагов. Она подняла голову и увидела, как по склону небольшого холма к ней приближается разведчица Шоал. Беатриса нахмурилась. Какого черта здесь нужно разведчице? Такие, как она, не обращали внимания на раны, пока не теряли от них сознание, и никогда не навещали больных. Беатриса задумчиво разглядывала Шоал. Мрачноватая женщина, ничего не скажешь, — но разведчики никогда не отличались веселым нравом. Шоал подошла к матери Беатрисе и вежливо кивнула. Она даже не запыхалась после долгого подъема. Беатриса кивнула в ответ, но вставать не стала.
— Добрый вечер, разведчица. Прекрасная погода для прогулок, не правда ли? Что привело вас ко мне? Церемония оказалась чересчур скучной?
