Джулиан понимал, что ему некого винить, кроме самого себя. Он всегда был слишком самоуверенным для подпольщика. Даже эльфы, террористы-экстрасенсы, вели себя разумнее, чем Джулиан. Потому-то он никогда и не был настоящим подпольщиком. Джулиан работал самостоятельно, проводя дерзкие операции со своими собственными людьми. Конечно, они поддерживали контакт с подпольем, но не более того. Поэтому, когда провалился план налета на бункер № 9 и жизни большинства подпольщиков грозила опасность, именно Джулиан вызвался руководить операцией по спасению. Не будучи членом подполья, он оказался в большей безопасности и мог действовать открыто. Джулиан трудился не покладая рук — находил безопасные укрытия и фальшивые документы, менял связных и старые пароли. А потом их предал человек по имени Гуд, и Джулиану самому пришлось улепетывать. Впрочем, это у него всегда получалось хорошо. Стражникам оставались только эхо его шагов и громкий издевательский смех. Несмотря на юные годы, Джулиан Скай порядком поднаторел в подобных играх. Он искренне считал себя неуловимым и непобедимым. Но ошибался. На самом деле он был просто везучим. И везение это кончилось в тот момент, когда он доверился не тому человеку.
По крайней мере он уже не попадет в бункер № 9, где в мозг экстрасенсам вживлялись мыслечерви, способные контролировать мысли. Хотя операция и провалилась, подпольщики все-таки успели убить начальника спецтюрьмы и уничтожить картотеку. Теперь пройдет несколько лет, прежде чем бункер № 9 сможет функционировать нормально. Да и то при условии, что имперские ученые смогут создать второго искусственного экстрасенса, подобного Большому Червю. А без него мыслечерви просто не будут работать. Поэтому Скай попал в обычную камеру. Почти обычную. В потолок камеры был вделан блокиратор биополя, призванный заглушить его способности. Джулиан улыбнулся. Способности способностями, но мысли его еще никто не заблокировал! Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Здешние специалисты-мнемотехники с помощью своей аппаратуры вытянут из него и мысли, и все, что только может им понадобиться.
Интересно, что они сделают с ним потом, когда узнают то, что хотят? Может, сотрут его сознание и заменят на другое, более подходящее для нужд Империи? А потом пошлют этого нового человека в подполье, выдавая его за Джулиана. Лицо-то останется прежним! А убедительную историю о том, как он сбежал, сочинить не так уж и трудно. И тогда все, кого он не выдаст сразу, тоже погибнут. А может, он расскажет все прямо в камере, и тогда им не понадобится засылать агента в подполье. Говорят, в бункере № 9 поймали нескольких монстров. Это были бывшие клоны и экстрасенсы, с которыми здешние мнемотехники поэкспериментировали на уровне ДНК. Возможно, такая судьба ждет и Джулиана. Он станет монстром, живым оружием, лишенным человеческого сознания. Империи всегда нужны подобные твари. Для устрашения многочисленных врагов.
А впрочем, какая разница! Лишь бы все это поскорее кончилось — боль, ужас, стыд… Джулиан больше не хотел быть героем. Он просто сидел и ждал, когда его сломают.
При этой мысли какая-то часть его души вдруг взбунтовалась. Нет! Ты еще не сломан, Джулиан! Забудь о том, что от тебя хотят услышать! Похорони эти мысли глубоко в недрах твоего сознания. Пусть-ка они поработают! Не думай ни о чем. Пусть твой мозг будет чистым, как белый лист бумаги. Тогда палачам придется возиться с тобой очень долго. А время работает не на них.
Но не думать Джулиан не мог. Все тело у него болело, особенно те места, куда врезались ремни. Один, беспомощный и обнаженный — что еще может делать человек в таком состоянии, если не думать?
Пока что он в некотором смысле в безопасности. Экстрасенсы подполья в свое время неплохо поработали с его мозгом, установив в нем своего рода мысленные щиты. Пробиться через них могут только лучшие экстрасенсы Империи. Когда Джулиан понял, что попался, он активизировал эти щиты с помощью специального кодового слова. Теперь он даже под пыткой не мог выдать нужную следователям информацию. Она была спрятана так глубоко, что Джулиан и сам не мог до нее добраться. Никто не может рассказать того, что не знает. А если кто-то попробует снять щит, мозг Джулиана сотрет всю заложенную в нем информацию. Он перестанет существовать как личность, но унесет с собой все свои тайны.
Так что сейчас с ним разговаривают очень осторожно. Если, конечно, разговаривают, а не избивают. Напустить на него экстрасенса они не могут — мешает вделанный в потолок камеры блокиратор биополя. А если убрать глушитель, способности вернутся не только к имперскому экстрасенсу, но и к самому Джулиану. И тогда он устроит им такую пси-бурю, что все здесь разлетится к чертовой матери. Значит, добраться до сознания Джулиана могут только мнемотехники. Лучшие в Империи специалисты по добыванию информации. Они используют все — пытки, наркотики, сложнейшую аппаратуру и хитрые психологические трюки, которые их предшественники разрабатывали веками. И тогда щиты в мозгу Джулиана разрушатся и он не сможет больше скрывать, что обладает информацией. А потом его сломают и он расскажет все. Сам будет умолять, чтобы его выслушали.
Джулиан знал, что так и будет. Все рано или поздно ломаются. У него оставалась только одна надежда. Чем дольше с ним тут возятся, тем выше вероятность того, что подпольщики сумеют спасти его — или убить. На спасение Джулиан не очень-то надеялся. Но смерти он не боялся, особенно после того, что с ним сделали. Более того, смерть избавит его от дальнейших мук. Джулиана мучил совсем другой страх. Он боялся выдать своих товарищей по подполью. А мертвые никого не выдают. Жаль, что он не может сам себя лишить жизни. Отравленного зуба у него уже нет, и к тому же следователь заблокировал ему спинной мозг. Джулиан все видел и чувствовал, но пошевелиться не мог, по крайней мере сознательно. А все бессознательные движения блокировались ремнями. Джулиан снова начал всхлипывать. Никогда в жизни он еще не был так испуган. Впрочем, он никогда и не предполагал, что закончит свою жизнь здесь. Он ведь считал себя неуловимым. Слезы текли по щекам Джулиана и капали на его голые ноги. Если бы он мог, он бы закричал. Впрочем, это все равно бесполезно. Накричаться он еще успеет.
Замок внезапно щелкнул, и дверь начала медленно открываться. Джулиану хотелось съежиться от страха, но он даже этого сделать не мог. В камеру вошел старший из его следователей — высокий тощий человек в белом форменном балахоне. Следователи всегда одевались в белое. На белом кровь заметнее. Следователь кивнул Джулиану и зашел ему за спину, проверить, крепко ли стянуты ремни и на месте ли блокирующее устройство. Интересно, что этот человек был очень вежлив с Джулианом и никогда не повышал голоса. Он в этом не нуждался. Зато движения его были резкими, точными и весьма эффективными. Джулиан не знал, как зовут следователя. Возможно, ему просто не полагалось этого знать.
Следователь вышел из-за спинки стула и остановился так, чтобы Джулиан мог его видеть.
— К вам посетитель, Джулиан. Я отрегулировал ваш блок так, чтобы вы могли говорить. Постарайтесь с толком провести отведенное вам время. Когда ваш гость уйдет, говорить с вами буду я.
Он повернулся и вышел, оставив Джулиана в полной растерянности. Кто, ради всего святого, это мог быть? Кому мнемотехники позволяют посещать людей во время обработки? Может, какой-нибудь бедняга из его команды? Палачи, вероятно, решили, что этот человек ему чем-то дорог, и намерены пытать или даже убивать его у Джулиана на глазах. Джулиан покачал головой. Это был даже не жест, а просто желание проверить, двигается ли она еще после долгого перерыва. Он облизнул губы и почувствовал соленый вкус крови и слез. В коридоре раздались чьи-то шаги. Джулиан постарался взять себя в руки и спокойно ждать, что будет дальше.
