— Нет. Телепатия — это слишком примитивно. Мы связываемся напрямую, хотя вы, люди, слишком ограниченны, чтобы понять большую часть того, что я передаю… — Он внезапно нахмурился. — Должен сказать, что вы двое гораздо восприимчивее большинства своих собратьев.
— Комплименты нам не нужны, — прервала его Фрост. — Мы здесь по делу.
— А я и не думал, что вы туристы, — усмехнулся человек из грязи. — И чего же Империя хочет на этот раз?
— Чтобы вы не вели переговоров с мятежниками и пришельцами, — сказала Фрост. — Если кто-нибудь попытается вступить с вами в контакт, сообщите об этом на ближайший имперский спутник. Попытки заключить союз с любыми из упомянутых сил будут караться самым решительным образом.
— Каким же именно? — заинтересовался грязевой человек. — Может, вы собираетесь нас арестовать? Боюсь, что, пока вы не научитесь строить тюрьмы в пяти измерениях, у вас это не получится. А может, вы захотите отнять у нас эту чудесную грязь? Что ж, попробуйте — у нас ее, проклятой, хоть отбавляй.
Фрост подняла вверх правую руку и нажала на спуск встроенного в перчатку дисраптера. Вырвавшийся из перчатки луч в мгновение ока испарил грязевую голову их собеседника. Сайленс хотел было возразить, но потом передумал. Сам он не одобрял ненужных убийств, но этот спектакль ставила разведчица. Она лучше его знала, что необходимо, а что нет. Грязевой человек мог бы быть и повежливее. Сам виноват. Оскорбив их, он оскорбил саму императрицу. Внезапно до капитана дошло, что обезглавленное тело и не подумало падать на землю. Грязь на его плечах забулькала и вскоре образовала новую голову, такую же, как прежняя. Грязевик повернул к ним то же самое лицо и сердито посмотрел на Фрост:
— Как я погляжу, со времени вашего последнего визита дипломатия в Империи не изменилась. Плюс семь очков за жестокость, минус пару тысяч за полное отсутствие хладнокровия. Хотел бы я хоть раз в жизни увидеть имперского парламентера, отличающегося по уровню умственного развития от амебы. Даже кусок лишайника и тот был бы более интересным собеседником. Вы, люди, должны еще сказать спасибо за то, что мы напрямую связаны с экологией этой планеты. Если бы мы могли ее покинуть, мы покорили бы вашу Империю за неделю.
— Но вы не можете, — сказала Фрост. — А стало быть, запомните, что я вам сказала. Не вступайте в контакт с подозрительными людьми или пришельцами — иначе мы найдем способ вас выпороть. Вот так. А теперь мы уходим. Можете лепить пирожки из своей любимой грязи.
— Не вижу, зачем бы вы могли нам понадобиться, — любезно ответил грязевик. — Можете лететь, куда хотите, хоть сейчас. Всего хорошего.
Сайленс повернулся, чтобы уходить, и вдруг понял, что Фрост стоит неподвижно. Сквозь непрозрачный шлем он не мог видеть лицо разведчицы, но знал, что она не отрываясь смотрит на вылепленную из грязи фигуру. Капитан чувствовал это так явственно, как будто смотрел на него сам. Внезапно активизировавшаяся подсознательная связь позволила ему увидеть, что творится в мыслях Фрост. Разведчица хотела увидеть истинный облик того, кто скрывался под видом грязевика. Сорвать с него маску.
— Прекратите, Фрост, — сказал он тихо. — Нам не нужно этого знать.
— Он нас не уважает, — ответила разведчица. — И не боится. Я хочу знать почему.
— Прислушайтесь к словам своего напарника, — сказал грязевик. — Вам действительно не следует так поступать. Вы же способны воспринять только это примитивное изображение. Осознание моей истинной природы лишит вас даже того ограниченного разума, которым вы располагаете.
Он вдруг замолчал и нахмурился, уставившись на Фрост.
— Что вы делаете? Ваше сознание… разворачивается! Оно становится чем-то большим… Вы не человек. Что вы такое?
Фрост, сдвинув брови, смотрела на грязевика. Она все глубже проникала под его личину, и там, внутри, действительно было что-то большее… Но даже ее новых способностей не хватало, чтобы сразу увидеть это. Существо находилось глубоко внизу, под километровым слоем жидкой грязи, и сейчас оно медленно поднималось на поверхность. Кроме длины, ширины и высоты, у него было еще несколько измерений. Если бы Фрост видела это своими обычными глазами, она бы, наверное, окаменела, как бабочка под взглядом медузы. Но отвернуться она уже не могла. Она должна увидеть, узнать, понять… Сайленс обхватил разведчицу за плечи, развернул ее спиной к грязевику и встряхнул хорошенько, насколько тяжелые скафандры позволяли это сделать.
— Не смотрите! Я вижу то же, что и вы, и это опасно! Мы не готовы смотреть на такое. Одного взгляда хватит, чтобы разом потерять зрение и разум. Прекратите, разведчица! Это приказ.
Не слишком твердо понимая, как он это делает, капитан мысленно потянулся к сознанию Фрост. Еще несколько мгновений — и он заставил ее отключить подсознательное зрение. Изображение существа, избравшего себе личину грязевика, внезапно исчезло. Связь между сознаниями Сайленса и Фрост ослабла. В голове каждого из них остался только разум ее хозяина, а перед глазами — переходящая в серое небо болотная жижа.
Фрост вздрогнула:
— Спасибо вам, капитан. Я… я, кажется, заблудилась.
— Давайте-ка убираться отсюда, Фрост. Мы их проинструктировали, верно? А остальное — не наше дело.
— Не торопитесь, капитан. Нельзя, чтобы они подумали, будто мы удираем. Они должны знать, кто здесь хозяин.
— Боюсь, что они и так это знают, — сказал Сайленс. — Идем.
От воспоминаний уставившегося в экран капитана оторвал настойчивый голос Идена Кросса, офицера связи «Неустрашимого». Сайленс поднял голову, моргнул пару раз и попытался сделать вид, что все время внимательно слушал. Осознав, что его маневр никого не обманул, Сайленс улыбнулся. Хорошо, что врасплох его застал именно Кросс. Он парень хороший.
— Извините, — сказал капитан. — Я, кажется, задумался. Повторите, пожалуйста, с самого начала.
— На борту ЧП, капитан, — доложил Кросс. На его смуглом лице не было и следа улыбки, а темные глаза выражали сочувствие и понимание. — Не так давно люди проснулись от странного шума, доносящегося из каюты офицера безопасности Стелмаха. Часть его подчиненных пошли посмотреть, в чем дело, и обнаружили, что Стелмах систематически разносит свою каюту. Ребята попытались вежливо выяснить, что, собственно, происходит, но Стелмах принялся швырять в них чем попало. Сейчас они отошли на безопасное расстояние и ждут дальнейших указаний. Как-никак, Стелмах — их командир. Формально только вы и разведчица Фрост имеете право приказывать офицеру безопасности, а значит, только вы и можете его изолировать.
Сайленс повернул голову, чтобы взглянуть на Фрост. Разведчица удивленно подняла брови. В опасных ситуациях Стелмах действительно часто впадал в панику, но на борту корабля он всегда вел себя корректно и строго придерживался устава. Поговаривали, что он и в сортир не может сходить, не сверившись предварительно с уставом. И если Стелмаху изменило самообладание, значит, случилось что-то действительно серьезное.
— Нам с вами стоит взглянуть на это дело, разведчица, — сказал Сайленс. — Стелмах — глава корабельной службы безопасности. И если он обнаружил что-то ужасное, я тоже хочу об этом знать.
