И более того: когда она видела открывающиеся перед ней различные возможности, вокруг появлялись различные возможные версии ее самой. Они возникали и исчезали, существуя иногда лишь то мгновение, которое нужно было, чтобы отразить чей-то меч или предупредить атаку, когда она сама не успела бы. И вот, пока она сражалась, рядом с ней начали появляться другие Хэйзел д'Арк и биться плечом к плечу. Были такие, которые не сильно от нее отличались – например, лишним шрамом или другим цветом волос. Были и такие, которые отличались сильно – сложением или расой. У одной была золотая рука хэйденов. Другая вообще была мужчиной. Еще одна по крайней мере частично вообще не была человеком. Хэйзел улыбалась кому-то из них, и те улыбались в ответ. И она вместе с другими своими воплощениями пробилась на передний край битвы и заняла главную брешь, перекрывая проход Имперским Войскам.
Джон Сильвер увидел, как сражается плечом к плечу сама с собой Хэйзел д'Арк, и подумал, что на этот раз действительно перебрал Крови. И только когда лысая Хэйзел д'Арк в кожаной одежде охотника за скальпами отбила удар имперского меча, от которого он бы свалился, пришлось поверить, что все это на самом деле. Но он не позволил себе сильно об этом раздумывать. Мистпорт был сумасшедшим домом и в лучшие свои времена, к которым теперешние, безусловно, не относятся. Но когда он увидел еще и Оуэна Дезсталкера, шагающего сквозь кипящую толпу и валящего солдат противника по обе стороны от себя без усилий, как кегли, и Джека Рэндома, стоящего среди штабеля вражеских трупов вызывающе и непобедимо, его пробрала суеверная дрожь. За свою жизнь Сильвер видал многое, но ничего не видел, подобного этим троим. Это было как драться плечом к плечу с богами.
Но в ту же секунду благоговейное удивление сменилось завистью. Он был всего лишь человек с обычной человеческой силой и храбростью и делал что мог, а эти три сверхчеловека заставляли его усилия выглядеть муравьиной возней. Он продолжал драться, но уже не с тем воодушевлением. Волны схватки вынесли его вперед, и он оказался рядом с Оуэном. Дезсталкер бросил ему на ходу мимолетную улыбку, и Сильвер улыбнулся в ответ. И в ту же секунду он увидел, как меч солдата летит точно в спину Оуэну. Дезсталкер его не видел, слишком занятый двумя солдатами, которых в этот момент крушил. Время замедлилось и остановилось, и все время этого мира оказалось в распоряжении Сильвера, чтобы решить, что делать. Он мог выкрикнуть предупреждение, мог сам отбить клинок, но в этот момент он желал смерти Дезсталкера. За то, что он больше чем человек, за то, что он ближе к Хэйзел и важнее для нее, чем Сильвер может даже надеяться. И так просто было всего лишь ничего не сделать (дать Оуэну погибнуть. И никто ему ничего не скажет. Столько всего творится вокруг, и никто не ждет, что Сильвер может видеть все. Он застыл в нерешительности, раздираемый на части сомнениями. Все, что он хочет, будет принадлежать ему, если только Дезсталкер будет мертв. И тут время снова помчалось, и думать было уже некогда.
Острие почти коснулось спины Оуэна, когда Сильвер бросился вперед, блокировав удар своим мечом. Резкий удар выбил оружие из его рук, и клинок упал на землю. Солдат повернулся к Сильверу, занося меч для убийственного удара. Сильвер метнулся в сторону, и лезвие полоснуло его по руке, только задев кожу, и полилась кровь. Солдат занес меч для второго удара, и Сильвер зачерпнул собственной крови и бросил солдату в глаза. Тот замотал головой, ослепленный на мгновение, и Сильверу не было ничего проще, чем подхватить свой меч и проткнуть солдата насквозь.
Все это заняло не больше одной секунды. Оуэн Дезсталкер ничего этого не видел, слишком занятый собственной работой. Сильвер взял себя в руки и продолжал битву. Для простого смертного он выступил не так уж плохо. И если уж в этой битве должны были участвовать боги, Сильвер был только рад, что они на его стороне.
Волны битвы откатывались от Оуэна прочь, когда он пробивал себе путь сквозь толпу тел, чтобы оказаться рядом с Хэйзел. Почти в ту же секунду он понял, что это уже не та Хэйэел д'Арк, которую он знал, и еще через секунду он понял, что тут целая небольшая толпа разных Хэйзел. И тут в толпе кто-то крикнул: «Отходим!» Другие голоса – только имперских солдат – подхватили этот призыв, и вдруг ряды захватчиков перед Оуэном смешались и повернулись, обратившись в бегство. Повсюду, куда он ни смотрел, было то же самое, будто то, что было куда как превосходящей силой, распалось на куски и побежало, спасая свою жизнь. Сила разбилась о неколебимую скалу, которой стали защитники Мистпорта. Отход превратился в беспорядочное бегство, и почти сразу стало не с кем биться. Защитники Мистпорта разразились ликующими криками. Оуэн обернулся к Хэйзел д'Арк и заморгал, увидев, что она только одна. И она посмотрела на него, широко улыбаясь, и Оуэн решил, что задавать вопросы не стоит. Пока не стоит. Он не был уверен, что хочет знать правду. А защитники выкрикивали его имя и имя Хэйзел, но больше всего – Джека Рэндома. Их героем был он. Ему салютовали поднятыми мечами, на него глядели горящие восторгом глаза. Они пошли бы за ним даже в Ад, и каждый это понимал.
И тут боевые машины открыли огонь из дезинтеграторов. Теперь, когда они не боялись попасть в своих, они стреляли безнаказанно. Дезинтеграторные пушки пробивали в рядах защитников огромные кровавые бреши, кровью и распыленным мясом наполнился воздух. Толпа покатилась назад, спотыкаясь о мертвые тела. И над этим бедламом возвысил свой голос Джек Рэндом:
– Стойте, друзья! Мы победим эти машины! Оуэн протолкался через толпу и схватил Рэндома за рукав:
– Ты что, псих? Как ты будешь биться мечами против дезинтеграторных пушек? Надо отойти и найти рубеж, который можно будет защищать!
– Чертовски точно подмечено, – сказала Хэйзел, внезапно появляясь рядом с Оуэном. – Ты хочешь, чтобы нас всех перебили, Рэндом?
– Приношу свои извинения, – ответил Молодой Джек Рэндом. – Вы, конечно, совершенно правы. Меня занесло.
– Ну и хорошо, – буркнул Оуэн. – Теперь заткнись и драпай.
Защитники откатились под напором наступающих боевых машин, но это был организованный отход, а не паническое бегство. Люди рассыпались по узким улицам и переулкам, уверенные, что громоздкие машины туда за ними не проберутся. Дезинтеграторы боевых машин водили стволами из стороны в сторону, выискивая достаточно большие группы повстанцев, чтобы стоило по ним стрелять, но защитники Города быстро усвоили суровый урок, и рассыпались на все меньшие и меньшие группы. И боевые машины открыли огонь просто по улицам, разнося стены и дома дождем кирпичной и известковой пыли. Крики и вопли доносились из рушащихся внутрь домов, и вскоре лишь груды щебня лежали там, где раньше была улица, и по этим грудам неостановимо шли вперед боевые машины.
Имперские солдаты видели триумф своих боевых машин и стали выстраиваться за ними. Отход защитников все-таки в конце концов превратился в бегство. Оуэн и Хэйзел остановились и оглянулись. На них надвигались боевые машины с ревущими пушками, превращая Мистпорт в развалины улица за улицей. В небе, подобно грозовым тучам, громоздились гравибаржи. Оуэн протянул руку к Хэйзел, и та приняла ее, и они оба думали об одном и том же. Их соединенные мысли полетели наружу и вверх. Вдруг одна гравибаржа качнулась в воздухе, будто схваченная невидимой и неумолимой силой. Ее двигатель взревел, напрягся и сдох от перегрузки, будто что-то сдернуло баржу с небес и стукнуло о боевую машину внизу.
