— Так мне уходить?
— Да, свободны! — Ванзаров махнул рукой в сторону шкафа с вещественными доказательствами, что означало «на все четыре стороны». — Деваться вам некуда, в Литву не убежите. Сидите дома, ждите, когда вызову. Профайте, содал!
Берс натянул форменную фуражку чуть не на уши, сгорбился и понуро поплелся вон. Он покинул здание министерства, постоял на тротуаре, словно не зная, что теперь делать, и ступил на проезжую часть. Шел медленно, заложив руки за спину и глядя в землю. До той стороны набережной, где решетка ограждает гранитный берег Фонтанки, осталось два шага, как вдруг пронеслась черная тень.
Звук хлопка — как мешок с зерном уронили.
Николая Карловича сшибло с ног, ударило виском о брусчатку, прокрутило под всеми колесами и выбросило окровавленной, измятой куклой. Он лежал на груди, а подбородок против естества упирался в спину.
Прибавив скорость, мотор умчался по пустой набережной. Номера не было, лицо шофера скрывал кожаный шлем с очками. Только вот сомневаться, кто сидел за рулевым колесом «Де Дион-Бутона», не приходилось.
Князь Одоленский, кто ж еще. Как бы ни трудно в это поверить.
Августа 9 дня, часом ранее, +18 °C
Электролечебница Звягинцева на Мойке, у Конюшенного моста
— Просто отказываюсь в это верить! — вскрикнул мсье Жарко, сжав всклокоченную шевелюру растопыренными пятернями, при этом великолепные усы пиками разлетелись в стороны. — Еще один неразрешимый случай!
Доктор Звягинцев застенчиво улыбнулся и предложил чаю.
Уж с полчаса знаток французского гипноза пытался выудить из памяти доктора нервических заболеваний стертое воспоминание. Применил весь арсенал психологических приемов, все техники внушения и раскрепощения сознания, но ничего не добился. Аристарх Петрович так и не смог вспомнить, кто же приходил вместе с юношей Морозовым.
— Что я скажу Ванзарову? — патетически вопрошал подданный Третьей республики. — Как я переживу этот позор? Не суметь добраться до простейшего воспоминания! И это я, кому нет равных в Европе! Нет, тот, кто это совершил, или гений, или дьявол во плоти, о mon Dieu!
— Стоит ли так, убиваться, коллега, — Звягинцев, водрузив пенсне, добродушно улыбнулся. — Науке только предстоит раскрыть множество тайн сознания.
— Каких тайн?! Это чистая техника, не более!
— Ну, давайте еще разок попробуем. Хотите?
— Я опустошен, я без сил, у меня больше нет воли!
Мсье Жарко рухнул на стул и жестом провинциального трагика уткнул в лоб растопыренную пятерню наподобие рогов лося. Аристарх Петрович неодобрительно хмыкнул, сам же прикинул: не пора ли налить эмоциональной натуре успокоительного? Но постеснялся.
— Хотите, познакомлю с методиками лечения мужеложества при помощи тока? Это любопытно! — ласково предложил он.
— При чем тут мужеложество?! Я на краю гибели! Это катастрофа! Зачем я только вернулся в эту ужасную страну?!
Последние сомнения отпали. Доктор Звягинцев поставил очевидный диагноз: психопатический истероид с манией величия. Месячный курс лечения, сорок рублей, возможен благоприятный результат. Но что делать с больным сейчас?
Пришлось использовать радикальный метод. Из стеклянного шкафчика явилась темная бутылочка с грозным ярлычком «Особо ядовито». Янтарная жидкость с ароматом отменной выдержки разлилась в две мензурки и после непродолжительных уговоров принята вовнутрь. Лекарство подействовало как нельзя лучше. Андрей Иванович успокоился.
— Позвольте порассуждать вслух? — Доктор Звягинцев опять разлил «яду» и пригласил насладиться. — Итак, я не могу вспомнить второго визитера. Если отложить гипноз и воспользоваться логикой, возможно очень простое объяснение.
Мсье опрокинул мензурку, занюхал донышком и мрачно спросил:
— Ну, и какое?
— Никакого спутника не было. Вы искали в моей голове воспоминание, которого там нет. Вот и все!
— Нет, этот фокус я бы разглядел.
— Жаль, была надежда… Знаете, что любопытно? Я действительно помню, что был кто-то, даже помню, что он расплатился…
— Прощу прощения, сколько берете за прием?
Тут Аристарх Петрович как-то странно посмотрел на гипнотическую знаменитость, ничего не говоря, бросился к столу, принялся рыться в ящиках и с победным криком выудил помятую бумажку. Квиточек оказался банковским чеком Азовско-Донского банка на двадцать пять рублей. Подпись владельца была хоть и затейливой, но читаемой. Разглядывая ее под лупой, Звягинцев разошелся с Жарко лишь в одной букве. Один читал: «Верс», а другой настаивал, что написано совсем иное, а именно: «Берс».
Августа 9 дня, около пяти, +18 °C
Набережная реки Фонтанки у Министерства внутренних дел
Он упрямо смотрел в небо. Первые облачка осени отражались в остекленевших зрачках и плыли дальше. Со всех сторон сбегались зеваки.
Подоспевшему городовому пришлось разгонять толпу человек в десять, не меньше.
Лебедев пощупал на шее пульс и даже не стал открывать походный саквояж.
— Предполагали такой конец? — глухо спросил он.
Родион Георгиевич печально признал, что совершил непоправимую ошибку. Марионетка, растерзанная в пыли мостовой, уничтожила весь план. Таинственный убийца, до которого остался шаг, выскользнул опять. Неужели из списка содалов можно вычеркивать еще одного?
— Дело окончено, — уверенно спросил ротмистр.
Ванзаров глянул на погибшего любителя уголовных романчиков и ответил без тени сомнения:
— Нет, Мечислав Николаевич, все только начинается…
В подтверждение последовали срочные распоряжения: вызвать медицинскую карету, положить в нее тело, но в морг не отправлять. А еще дать срочный запрос в Министерство иностранных дел.
Поручение нашлось и для Лебедева, уже раскурившего заветную сигарку:
— Аполлон Георгиевич, попрофу вас прогуляться в Публичную библиотеку…
— А может, кликнуть духовидца, чтоб поискать мстительного покойника в мистических чертогах? — Столб ядовитого дыма испортил воздух набережной, даже зеваки стали оглядываться.
— Приведение ловить бесполезно. Так что — в библиотеку…
— Почитать романчики Антона Чижа? — Еще одно вонючее облако отогнало прочь самых хилых любителей уличных происшествий.
— Загляните в гербовник российского дворянства и «Бирюзовую книгу», выясните все о роде Одоленских.
— Что будете делать вы? — наконец встревожился Лебедев.
Родион Георгиевич решительно подбил ус:
— Навефу преданного друга моей семьи.
Августа 9 дня, половина шестого, +18 °C
Отделение по охранению общественной безопасности и порядка, Набережная реки Мойки, 12
Модль как раз перекусывал на рабочем месте, когда дверь распахнулась и двое плечистых санитаров втащили носилки, покрытые простынею. Следом вбежал господин в помятом костюме и с растопыренными усами. Он бесцеремонно приказал поставить поклажу прямо на столик для совещаний. Жандарм от удивления застыл с подстаканником в одной, а бутербродом с говядиной в другой руке.
