— А что такое?
— Да и то сказать, тираж — десять штук, смех один. Так ведь еще на печати какой-то жандармский сидел, высматривал да вынюхивал. Как сшили, все забрал и лично рассыпал набор. Виданное дело?!
Что спасало и спасать будет эту страну? Только две силы, если не считать Божьего провидения: непредсказуемая глупость или бессмысленная честность. Верь и радуйся!
Августа 9 дня, около одиннадцати вечера, прохладно
Управление сыскной полиции Петербурга, Офицерская улица, 28
— Рады приветствовать ваше высокое и объемное благородие! Не прогоните? — Аполлон Григорьевич с грохотом отодвинул стулья, выбрал жертву и уселся с размаху так, что ножки застонали. — Говорят, большим человеком становитесь? Уж не забудьте старых друзей, сыщите теплое местечко…
Поразительно, как разлетается слухи. Разрастаются, множатся, приобретают совершенно фантастические размеры, и вот уже письмоводитель, которому намечено скромное повышение, объявлен трепетными коллегами новым вице-королем Индии. Но как жить, если б не было сплетен? Скука царила б в коридорах департаментов и присутственных мест. Не приведи Господь, еще бы и трудиться пришлось!
Счастливчик немедленно заверил, что, как только получит назначение, не позднее дождичка в четверг, закажет из Северо-Американских Штатов наисовременнейшее криминалистическое оборудование, и вернулся к скучным реалиям:
— Что раскопали про Одоленских?
— Во-первых, одна из древнейших фамилий, — Лебедев старательно загнул мизинец. — Но этого добра пол-Петербурга, да. Что действительно любопытно: Одоленские — прямая ветвь от Рюрика и Владимира Святого, причем никогда не прерывавшаяся. Настоящая княжеская кровь старой закваски, что отражено на их гербе. Девиз «Lux in tenebris» — это евангельское «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Что же касается птички — то, без всякого сомнения, имеем изображение легендарной птицы Феникс. Как вам известно, феникс присутствует на гербе нашей империи в виде двуглавого орла таким, каким был перенят у Византии…
— Что вы сказали? — в голосе Ванзарова послышалось нервное напряжение.
— Про феникса?
— Кровь старой закваски… Иными словами: старая кровь. Не так ли?
Криминалист немедленно согласился и добавил:
— Помните на записке латинское название общества?
— «Primus sanguinis».
— Мы с вами перевели: «Первая кровь», но я сверился со словарем. Смысл может быть иным: «Первый наследник». Странное название для содалов-мужеложцев.
Тут Родион Георгиевич вскочил как ошпаренный, подскочил к бюсту Сократа, чмокнул каменную лысину и ласково добавил:
— Спасибо, старик, что бы мы без тебя делали!
Греческий философ остался мраморно-равнодушен к проявлению чувств. А вот Аполлон Григорьевич предложил выбор между бромом и коньячком. Но Ванзаров уже совершенно спокойно сказал:
— Зря брезгуете классической древностью. Не будь старины Сократа, не знал бы правильного вопроса. А без правильно вопроса нет и правильного ответа.
— И какой вопрос?
— Самый главный в логике сыска: зачем!
— Ну, и зачем это «зачем»? — скаламбурил Лебедев.
— К примеру, зачем Менфиков перед смертью что-то хотел сказать?
— Мне, как всегда, достался хладный труп…
— Успел сказать: «Он нас убьет». Но вот зачем? Зачем Выгодский рисовал в крови букву «V»? Зачем князя убили взрывом? Зачем «чурка»?
— Да объясните же, в чем дело!
— Дело, дорогой коллега, в том, что впервые в истории сыскной полиции преступник не скрывался, а всячески помогал распутывать преступление.
— И зачем ему голову в петлю совать?
— Камуфлет хотел произвести. За которым скрыта особая цель.
— Ну, да, наследство Одоленского…
— Новая заря России, — удивительно серьезно сказал Ванзаров. — Объединить старую и новую кровь. Вот ради чего умирали Менфиков, Выгодский и сам князь. Да и Берс тоже. А кража наследства — это чуфь… Все удивительно просто. Как карточка пациента у доктора Звягинцева. Но я бы и теперь ходил на веревочке, если бы с вафим талантом не разыскал птичку.
В кабинете распахнулась дверь, как обычно решительно вошел Джуранский. Судя по хмурому виду и шевелению усиков, Мечислав Николаевич был чем-то озабочен.
Оказалось, он блестяще решил загадку воскресшего князя. Городовые, дежурившие на Литейном и Бассейной заметили, куда двигался мотор. А сам механизм обнаружили с выключенным двигателем на Надеждинской. На сидение лежала кожаная куртка, шлем с очками и перчатки с крагами. Водитель попросту скинул одежку и ушел проходными дворами. Простой, но ловкий обман.
Джуранский с брезгливой миной разложил вещественные улики.
Даже беглого осмотра хватило, чтобы установить: вещи принадлежали, без сомнения, Одоленскому. Их всего лишь одолжили. Вот, зачем модный костюм пропал из особняка!
— Прекрасно, Мечислав Николаевич, результат великолепный, — подбодрил Ванзаров. — Отчего мрачны?
— Филеры от мастерской Кортмана прислали донесение: птичка упорхнула.
— Упустили?!
— Никак нет, провели до конца.
— Так что тревожит?
— Я проверил донесение… Двое агентов вели… Ошибки быть не может…
— Ротмистр, позвольте угадать… — Родион Георгиевич погладил череп Сократа. — Филеры видели, как птичку привезли… в «охранку». Ведь так?
Джуранский уставился на начальника с плохо скрываемым удивлением.
— Нет! — решительно отрезал он.
Коллежский советник оставил бюст древнего грека, призадумался и с некоторым сомнением спросил:
— Неужто в Министерство Императорского Двора?
— Никак нет!
— Могу ли знать…
— В приют.
— Куда?!
— В Никольский женский сиротский институт! — отчеканил Джуранский. — Один филер на Обводном канале остался, присматривает за главным входом. Так я еще двоих послал.
Вот это действительно сюрприз. Серебряный феникс прилетел вечером туда, где еще днем томились дочурки. Какая, однако, неожиданная, но любопытная случайность.
Из походного саквояжа явилась фляжка шустовского.
— За логику Сократа! — провозгласил Аполлон Григорьевич, изрядным глотком облегчив емкость, и добавил с ехидной ухмылкой: — Верю в нее даже в минуту горестных поражений, да!
Ванзаров отказался поддержать и захлопнул створки окна.
— Пора! — решительно заявил он.
— Да, к актрисам поздно, пойду упаду на подушку. — Лебедев со вкусом потянулся.
