– Это невозможно, – улыбнулся чиновник Анучкин. – Наказание вам отменено, но велосипед без номерного знака реквизируется полицией. Всего доброго.
Господин в золотом пенсне пробормотал тихое проклятие и вышел из участка. Что мало встревожило титулярного советника. Сынок так давно просил велосипед: будет ребенку дорогой подарок на именины.
10
Сообщив столь сногсшибательную новость, госпожа Делье, вероятно, ожидала, что чиновник полиции кинется сломя голову на выручку, или хоть поднимет по тревоге роты столичной полиции. Но упрямый «бычок», как она прозвала его про себя, продолжал таращить на нее миленькие глазки, чего уж тут скрывать, но явно демонстрировал отсутствие горячего интереса.
– Значит, жуткое преступление? – переспросил он в довольно развязной манере.
Этого было достаточно, чтобы терпение Екатерины Павловны лопнуло пузырем, и срывающимся голосом она изложила все, что думает про полицию вообще, и про всяких мелких чиновников в особенности.
Хорошенький «бычок» выслушал ее причитания с омерзительным холодным спокойствием, и откуда в таком возрасте, подумайте, взялась этакая выдержка, и, как ни в чем не бывало, спросил:
– Так в чем жуткое преступление?
Больше всего Екатерину Павловну задело, что этот пухленыш не реагирует на ее чары, и, попробовав последний аргумент – слезы, окончательно в этом убедилась. Чиновник полиции преспокойно наблюдал, как она заливается, и только бесчувственно предложил воды.
Терпеливо снеся истерику барышни, Родион Георгиевич повторил свой вопрос.
– Вы такой юный, а уже очерствели душой! – заявила всхлипывающая Екатерина Павловна. – Как это ужасно.
– Госпожа Делье, я уже третий раз пытаюсь добиться от вас: что случилось. Хотя если точно – в четвертый. А вы ни даете мне малейшего шанса.
– Убийство! – крикнула вполне жалобно Делье.
– Кого? Когда? Где?
«Нет, он законченный сухарь, ничего его не берет», – с досадой подумала Екатерина, и спросила:
– Вы обещаете мне помочь?
– Все, что будет в моих служебных возможностях. Так с кем случилось несчастье?
– С моей подругой.
– Почему не вызвали полицию?
– Ну, я не вполне уверена... Хотя ничего другого и быть не может!
Родион стал сомневаться в психологическом портрете: кажется, барышня всего-навсего хорошенькая дура. Или что-то уж очень хитрит. Для чего вся эта сцена со слезами? Чтобы потом ляпнуть откровенную глупость?
– Извините, я вас не понимаю, – признался он.
Екатерина Павловна как-то сразу оставила наигрыш. Оказывается, сегодня утром она пришла в дом к подруге, чтобы поздравить с именинами. Долго звонила, но ей не открыли. Спустившись во двор, увидела, что окна открыты для проветривания, чего не могло бы быть, если бы в квартире никого не осталось. Дворник пребывал в состоянии печального отупения от жары и не мог вспомнить: выходила ли госпожа Грановская. Встревожившись, Екатерина пришла в участок, и стала телефонировать на квартиру. Но никто не ответил.
– Не вижу причин для беспокойства. Ваша подруга могла, например, уехать, – предположил Ванзаров.
– Да, как вы не понимаете, у нее именины! Аврора сидит дома и получает от гостей подарки. Она их просто обожает. Даже если бы выбежала на минутку, в доме остается горничная. Но никто не отвечает!
– А муж?
– Он на службе с раннего утра.
– Так близко знаете распорядок их семьи?
Екатерина Павловна осадила намек чиновника полиции строгим взглядом:
– Грановский – известный адвокат. Не вылезает из судебных процессов. Вы не могли не слышать эту фамилию.
Да, возможных врагов грядущих судебных заседаний Родион изучал заранее. За последний год фамилия «Грановский» стала много значить для юридического мира столицы: восходящая звезда юриспруденции, молодой адвокат, который за короткое время сумел выиграть три сложных гражданских дела подряд. Опасный враг для сыщика. И все же прозвучавшая фамилия придала совершенно новый смысл истерическим стенаниям. Вернее – смысл в них, наконец, появился.
– Надо срочно отправиться к ней на квартиру и выяснить, что произошло, – приказала хорошенькая барышня.
– И все же, с чего взяли, что с вашей подругой случилось такое несчастье?
– Да просто поверьте! Поверьте, и все! – закричала Екатерина. – Не время объяснений, надо спешить!
– Ей кто-то угрожал?
– Да что же это, в самом деле! Вы человек или инструкция ходячая? Говорят вам – случилось несчастье! Помогите!
Наконец убедившись, что мадам Делье обрела необходимый градус искренности и дальше изводить женщину – бесполезно, Ванзаров примирительно сказал:
– Так и быть. Отправлю с вами двух городовых.
– Нет, умоляю! – отложив зонтик, Екатерина стала заламывать хорошенькие ручки. – Без вас и шагу не ступлю! Я знаю, что с Авророй произошла беда. Вы нужны там! Будьте милосердны к мольбам женщины.
Это был удар ниже пояса. Как ни крепился Родион, но и его стальному характеру пришлось поддаться. Страх и трепет жены дипломата были чрезвычайно искренними. Одно странно: отчего так убиваться за судьбу подруги, но, все же, не родного человека. И Ванзаров спросил напрямую.
– Если Аврора убита, значит, и меня убьют, – сказала Екатерина так просто, словно дело шло о самом мелком домашнем происшествии.
Родион уже собрался вцепиться стальной хваткой в это признание, как в кабинете появился Лебедев. Под мышкой он держал какой-то сверток, а на локте его удобно расположилась мирная крыса.
– О, Ванзаров! – вскричал криминалист. – Вот вы где прячетесь, с хорошенькой барышней лясы точите, молодчик! А мы с Гоголем вас везде обыскались.
– С каким Гоголем? – искренно недопонял Родион.
Лебедев приподнял локоть с крысой:
– Знакомьтесь, мой друг – Гоголь. Характер тишайший и похож, подлец, удивительно. Не находите?
С крысой произошло что-то странное. Мирная и по-своему обаятельная мордочка, вытянулась хищным клинком, глазки сузились, шерсть встала шипами. А дальше случилось невероятное. Если бы Ванзаров не видел своими глазами – ни за что бы не поверил. Крыса сжалась в комок и вдруг отчаянно прыгнула, метясь прямо в лицо Екатерины Павловны. Но промахнулась и шлепнулась на пол.
Воочию случился самый страшный из женских кошмаров: огромная крыса, ощерив пасть, хочет наброситься и загрызть досмерти. Реакция или инстинкт, тренированная поколениями женщин на крохотных мышатах и беззлобных хомячках, сработал куда проворнее мужчин. Екатерина буквально взлетала на стол, поджав коленями юбку, и затрубила столь ужасающе высоким фальцетом, что у Ванзарова заложила уши. Не обращая внимания на душераздирающий крик, Гоголь рыскал вокруг стола, примериваясь, как бы взобраться на приличную высоту, и, наконец, выбрал подходящую ножку. От обаятельного пушистого зверька, не осталось и духа: это был устремленный и беспощадный хищник, мститель за все беды крысиного племени.
