– Как сказать…
– У нее на ботиночках чистые подошвы.
– Верно-верно – не годится эта история!
– Быть может – извозчик?
– По времени не получится. Ближайшая езда – это десять-пятнадцать минут. Да и потом: как мертвое тело везти обратно? И зачем?
– Вывод: жертва не покидала «Помпеи».
– Да уж: Credo quia absurdum
[10]
, – Лебедев крякнул, что выражало глубочайшее сомнение. – Совершить такое убийство в общественном месте? Как вы это представляете?
– Это к вам вопрос. Логика исчерпана.
И Родион «беспомощно» развел руками.
– Ну, ладно, поймали… – криминалист щелкнул невидимую пылинку с идеальных лацканов сюртука. – Я уж по-простому, с фактами, без ваших логических штучек… А факты таковы. Причина смерти сомнений не вызывает. Но дальше начинаются вопросы. Начать с того, чем сделан разрез. Глубина раны – почти до шейных позвонков. Для этого нужен не просто большой нож, а нечто вроде топора средневекового палача. Или секира.
– Или поварской тесак…
– Может быть… Не сбивайте. Самая большая проблема с кровью.
– Ее нет на платье, – не удержался Родион.
– Еще раз встрянете – замолчу навек… То-то же… Действительно, крови нет. Ее нет в теле, что не так странно при подобной ране, вытекает практически досуха. Но ее нет и на самой жертве: платье и грудь чистые. Говоря технически, такое возможно, если бедняжку подвесили вниз головой, как свинью, разрезали горло и спустили кровь. Допустим, в «Помпеях» есть мрачные подвалы, где такое возможно. Но этому противоречит отсутствие следов веревки или иного крепежа на лодыжках и запястьях.
– Почему они должны быть?
– Человек расстается с жизнью неохотно. Она должна была сопротивляться. При такой ране тело начинает конвульсивно биться, хлещет артериальная кровь, и прочие радости. Но если бы ее хоть руками держали, остались бы легкие синяки. Но их нет. И под ногтями тоже ничего.
– Резали, а она спокойно терпела.
– И вниз головой. Как мученица первых веков христианства.
– Снотворное обнаружили?
– В том-то и дело: никаких успокоительных средств. Объясните, как это возможно?
– Сколько длилась агония?
– Не больше десяти минут.
– Должны остаться следы. Много следов. Или хоть брызги крови. И приспособление для такой казни. Все это надо найти в «Помпеях».
– Вот спасибо, научили! – Лебедев извлек новую сигарку. – Но для вас это не самое главное?
Родион в задумчивости погладил простыню:
– Удивляет, почему убийство сделано таким сложным способом. Грабеж исключен, у жертвы не было достатка: молодая красивая девушка в поношенных ботиночках. Какие тут украшения. Значит, убивали именно ее. Но куда проще – удар сзади в темном переулке. И мы год будем следы искать. А тут – демонстративно разделались. И оставили на видном месте. Не захочешь, а скажешь: казнь.
– Или предупреждение.
– Очень хорошая мысль.
– А что думаете про это? – Аполлон Григорьевич извлек скрепление стеклышек, между которыми распластана тонкая полоска кожи. Имя и значки виднелись отчетливо.
Ванзаров принял улику бережно:
– Царапины на коже ровные, рука твердая. Надписи тоже четкие. Химический карандаш и что-то вроде ножа?
– Я бы сказал: гвоздь или шило. Написать такое длинное слово, а потом взять карандаш. Устал, что ли?
– Логично предположить: время истекало. Опаздывал.
– Теперь признавайтесь: каким боком в это вляпались?
Стеклышки с кожей вернулись к законному владельцу.
– Во-первых, думаю, что фамилия Ванзаров не такая уж и редкая… – сказал Родион и вдруг окунулся в раздумья.
Лебедев вытерпел, сколько хватило сил непоседливой натуре, и громко кашлянул:
– Я вам не мешаю?
– Простите, – Родион словно очнулся. – Постарался кое-что связать… А как жертва оказалась на улице?
Криминалист погрозил пальчиком:
– Опять хитрите… Но вопрос правильный. Когда я узнал, что Вендорф отдал идиотский приказ перенести тело, сразу же отправился во двор (извините, что у вас разрешения не спросил) и, как мог, тщательно осмотрел. Думал: вдруг мои старания пригодятся какому-нибудь юному и талантливому сыщику…
– Аполлон Григорьевич!
– Какой-то вы не такой, друг мой, со здоровьишком неполадки? В городе эпидемия желудочного гриппа, градоначальник потребовал выставить у трактиров бочки с кипяченой водой, отчего многие страдают поносом. Не подхватили заразу? Из кружек общих не пили?
– Так что нашли? – смиренно напомнил Родион.
– Ну, секретничайте… В том-то и дело: ничего. Тело хоть и юное, но довольно тяжелое. Если бы его волокли или кто-то нес на себе, остались бы полосы или слишком глубокие следы. Но их не было. Снег на спине не в счет, сами понимаете.
– При этом убийца рисковал: человек с грузом всегда заметен, даже в темноте. И все равно понес. Зачем?
– А вы расскажите старику Лебедеву, что надумали, может, и поймем.
Родион опять медленно вздохнул: что-то с ним не в порядке.
– Чтобы сделать вывод, надо сложить все факты. Предположим, платье с хризантемой для конкурса красавиц…
– Так она в конкурсе участвует? – вскричал Лебедев. – О, как мило! Я пойду наслаждаться зрелищем красоток. Ух, зажигает!
– Скорее не участвует. Если сложить платье в розочках, нахождение тела в публичном месте, способ убийства, саму жертву – красивую молодую барышню – и непонятную надпись на ее руке, то получается…
– Убили потому, что нельзя быть красивой такой?
– Не совсем…
– Что за мерзкая манера: медлить и тянуть…
– Боюсь это сказать вслух.
– Ничего, я выдержу. Валяйте!
– Эта смерть одновременно «китайское предупреждение» одной милой и умной барышне – Эльвире Агаповой и… послание мне. Только вот смысл его прочитать пока не могу. Никакой связи между дочкой мыльного короля и мной не было никогда.
– Тот самый Агапов?
– Мыло «Нежное». С детства ненавижу.
– Может, за это и получили предупреждение? – Аполлон Григорьевич плотоядно усмехнулся. – Нельзя пренебрегать чистящими средствами в личной гигиене.
Родион оценил юмор кислой улыбкой и добавил:
– И зубной порошок ненавидел.
– А чего это Вендорф так переполошился?
– Никакого логичного предположения… Поможете мне в «Помпеях»?
