Родион очнулся от резких криков. Нет, не криков, а истеричного, надрывного плача, от которого леденеет в душе отчаянных храбрецов. Так стенают от невыносимого, мучительного горя, с которым не справиться. И рыдал не Сундуков.
Настольные часы показали начало шестого — полная катастрофа! Логик и аналитик наглым образом проспал три часа. Рыдания не смолкали, и Родиона буквально снесло с кровати. Накинув пиджак и забыв про галстук, он выскочил за дверь.
В доме творилось что-то странное. Слуги столпились около двери в дальнем конце коридора. Ощущалось беспокойство, люди не разговаривали, только старались заглянуть в комнату. Ванзаров довольно резко потребовал разойтись. Слуги отступили перед хамоватым гостем.
В детской свирепствовал чудовищный беспорядок, словно ураган прошел. Валялись скрученные простыни, мокрые полотенца, тазы с чем-то густо-желтым, стулья, кастрюли и какие-то склянки. По паркету разлилась коричневатая жидкость. И хоть окна были распахнуты настежь, душил смрад. На полу сидела няня, безвольно раскинув руки и уставившись на стену остекленевшим взглядом. На кушетке полулежала госпожа Сундукова. Лицо ее опухло, волосы растрепаны. Платье мокрое и в комках слизи. Она стонала однообразно надорвавшимся свистом. Рванувшись вперед, закричала:
— Чего вам тут?! Вон!.. Вон!.. Не надо здесь…
Родион посторонился. Женщину шатало. Ее подхватили и увели.
Отсюда виднелся уголок комнаты, отделенный нишей. На детской кроватке лежало что-то, завернутое в тряпицу. Белые простыни разукрасили багровые пятна. Странная избирательность зрения только теперь открыла среди вороха вещей аквариум с черепахой, разноцветные кубики, паровозик с вагончиками, разбросанные книжки и кучи детских игрушек.
— Уходите, барин. Не видите, что творится…
В тишине голос Федоры еле различался. Ванзаровым овладело странное спокойствие, которое в трудную минуту отметает все лишнее. Чтобы силы отдать вниманию и логике.
— Сыскная полиция, — резко заявил он и заставил себя зайти в нишу.
Мальчика спасали домашними средствами, какие знали. Заворачивали в уксус, притирали, заставляли пить, но все было напрасно. Головка ребенка неестественно запрокинулась, рот чуть приоткрылся. Очевидно, перед смертью мальчика мучила кровавая рвота. Выдержать это зрелище было невозможно.
Родион отвернулся и приказал себе собраться. Осматривать труп самому совершенно бесполезно, тут нужен врач. Причина смерти не так важна. Сейчас главное — не упустить улики, которые могли остаться в этом кавардаке. Он обошел комнату, стараясь запомнить любую мелочь, каждую деталь.
За дверью раздался шорох. Расталкивая слуг, в детскую влетел запыхавшийся господин с докторским чемоданчиком. Он так спешил, что потерял где-то шляпу.
И тут же кинулся в нишу. Нагнулся над телом, пощупал пульс, посмотрел зрачки и отошел молча. Досаду и горечь надо было на ком-то сорвать.
— Вы кто такой? — строжайше спросили Ванзарова. — Посторонним здесь делать нечего. Убирайтесь живо…
Пришлось объяснить, что гость уже не посторонний. Доктор выразил удивление такой расторопностью полиции, брезгливо пожав плечами. Но теперь спросили с него.
— Тасич Сергей Иванович, — представился доктор. — Домашний врач этого семейства.
— Почему опоздали?
— Опоздал? Да я за десять минут добрался, чуть лошадь не запорол. Сколько предупреждал: чуть что — сразу посылать за мной. Понадеялись, что сами справятся. Вот результат.
— Такое уже случалось с… Альбертом?
Тасич презрительно скривил губы:
— Такого, господин полицейский, случаться не могло. У младшего Сундукова было… слабое сердце, диагноз вам все равно ничего не скажет. Но сердце здесь ни при чем.
— Поясните. Я плохо знаком с медициной.
— Разве сами не видите? Или вас этому не обучали?
— При осмотре трупов обязан полагаться на мнение эксперта. К сожалению, здесь его нет. Сейчас пошлю в участок, — ответил Родион с невозмутимым видом.
Сергей Иванович присмотрелся к полноватому юноше в великолепном костюме без галстука.
— В сыскной полиции все имеют возможность так одеваться? — спросил он.
— Только те, кто по долгу службы выполняет особое задание. Иногда во фрак, иногда в лохмотья нищего. Как придется.
— Ах вот как… Не подумал…
— Необходимо ваше предположение о причине смерти.
— Предполагать тут незачем. Я не криминалист, но скажу наверняка: отравление.
— Сильный яд?
Тасич заинтересовался:
— Почему вы так решили?
— Еще три часа назад ребенок был здоров и полон сил, — ответил Ванзаров. — Должно быть, что-то быстродействующее.
— Вынужден вас огорчить: самый примитивный мышьяк… Оглянитесь, следов достаточно.
— Не знал, что от мышьяка наступает такая быстрая смерть.
— Обычно — да. Но тут другой случай. Я наблюдаю Альберта с самого его рождения. Отцу его давно говорил: с таким больным сердцем нужен особый режим. Но Сундуков упрямый, как… сам видели. Его наследник должен жить нормальной жизнью — и точка. Вот результат. Достаточно небольшой нагрузки на организм, дозы мышьяка, например, и сердечко не выдержало. Стоило чуть подтолкнуть, и ниточка оборвалась. К сожалению, даже если бы успел, мало что можно было сделать.
— Кто знал о диагнозе?
Доктор искренно удивился:
— Все. Никакого секрета из этого не делалось. Сундуков гордился, как сын растет назло мне. Это он так заявлял.
— Есть предположения, как яд попал в организм?
— Наверняка только вскрытие определит. Думаю, самым обычным образом: через рот. С какой-то пищей. Я, конечно, еще посмотрю тело, но сомнений практически нет.
Хлопнув себя по карманам, словно птица на взлете, Родион извлек солонку:
— Буду крайне признателен, если определите, что в ней…
Осторожно принюхавшись, Сергей Иванович отвинтил крышку, на ладонь пересыпать не стал, а использовал чайную ложку, вынул из саквояжа флакончик с пипеткой и капнул. Горка соли окрасилась коричневым колером.
— Это не экспертиза, а фокус доморощенный, — пояснил он. — Но в нашей сельской местности меня не раз выручал. Вам, как полицейскому, наверно, известно, что две трети отравлений совершается мышьяком. Жена мужа приревновала, муж вообразил, что сосед — любовник его благоверной, ну и так далее. В порыве страсти используют то, что под рукой. Да что вам рассказывать… В общем, поздравляю: у вас полная солонка чистого мышьяка.
Кто-то вежливо кашлянул за плечом. Дворецкий, как всегда невозмутимый, принес известие: господина Ванзарова срочно требуют. Без промедления и задержки.
Войдя в кабинет, Родион не застал хозяина на привычном месте. За письменным столом виднелось кожаное кресло. Распахнутое окно обильно вливало свежий воздух, но запах валериановых капель слышен отчетливо. Родион сделал шаг к двери, но хриплый голос приказал:
