— Стало быть, одно к одному, — сказал Лебедев и потряс жестянкой монпансье, словно собирался бросить кости. — Игры заканчиваем, на этом все.
— Как все?! — ошалело спросил Коля.
— Как и не было. Сдавайте мой реквизит и выметайтесь домой. Костюм и прическу можете оставить себе. Утешительным призом.
Николя кусал губу и часто-часто моргал, чтобы совсем не разреветься:
— Это из-за… из-за моей раны?
— Из-за драного уха тоже. Ну посмотрите на себя: какой вы наследник? Гном драный, да и только.
— Это нечестно! — сказал Коля с таким бесконечным отчаянием, что и Лебедева проняло. Великий криминалист отбросил конфеты и сказал:
— Мы с вами не в штосс режемся, чтобы о честности говорить. Вы по малолетству не думаете. Но мне такое счастье непозволительно. Это не игра в шпионов и разбойников. Дело касается жизни. Вашей жизни. Я не могу рисковать таким бесполезным, но все же живым существом. Ванзаров меня живьем съест. И кровь выпьет, как вампир. Он теперь все может.
— Если я не приду, она поймет и исчезнет.
— Никуда она не денется… — пробурчал Лебедев, который думал примерно так же. — Ну, сбежит от «Неметти», появится в другом месте. Выследим, поймаем и допросим. И без вашей помощи. Настоящие профессионалы возьмутся. Хоть Курочкин, например. Отличный филер.
— Она слишком умная… Я… хорошо ее понял. Искра почувствует угрозу и сбежит.
— Дальше России не убежит, везде найдем.
Аполлону Григорьевичу явно не хватало уверенности. Он это и сам знал. Коля обострившимся чутьем напал на слабину:
— Значит, вы отпустите убийцу, на которой четыре жертвы? Что ж… Вам виднее, у вас опыт. Только она приедет в Москву или Нижний и там опять развернется. Сколько надо жертв, чтобы ее там остановить? Ни вас, ни Ванзарова туда не позовут. Спишут на самоубийство… И все…
Коля тяжело дышал. Вложив в тираду все силы, он забыл про боль. Разгоряченный мальчишка с красным ухом выглядел так умилительно героически, что Аполлон Григорьевич не выдержал:
— И что предлагаете вы?
— Я пойду сегодня на свидание к ней…
— Это исключено.
— Ну пожалуйста, ну давайте рассуждать логически… Можно?
— Валяйте, коллега.
— В «Неметти», среди народа, она сможет меня убить?
Лебедев промолчал.
— Вот! — оживился Коля. — А сегодня у нас только первое свидание. Я же еще как следует в нее не влюблен, как она считает. Ей надо, чтобы наследник поглубже заглотнул наживку. Понимаете? А мы тем временем сами ее подсечем. Я уже совсем в роль вошел. Так легко дается быть хамом, не поверите…
— Верю. Допустим, вы правы и сегодня она будет вас окучивать, как капусту с денежными лепестками…
— Так точно!
— Подождите, Гривцов, со своим энтузиазмом. Значит, какая ее цель? Убедиться, что у вас денег куры не клюют. Вчера она только пыль в глаза пустила. А сегодня должна вас как следует околдовать. Чтобы потом… Но это будет потом.
— И я о том же! Сегодня — совершенно безопасно. А там посмотрим. Ну пожалуйста, Аполлон Григорьевич… Ну последний разочек! Столько денег уже угрохали…
— Сегодня безопасно, говорите… — сказал Лебедев в задумчивости. — Еще разочек, говорите… Последний… А там видно будет…
— Ну так же! Вам и дожидаться в трактире не надо. Искра наверняка хвостом вильнет. Я сам справлюсь. Ведь первое свидание! Ну пожалуйста…
Уговоры были столь искренни, а порыв так горяч, что Лебедев сдался. Жалко стало бросать, раз затеяли. Он еще раз предупредил, что сегодня идут на дело в последний раз. Никаких попыток поймать убийцу с поличным не предпринимать. Напустить туману и выйти из игры. Шампанского не глотать, за словами и манерами следить, денег не жалеть. Каждую секунду быть начеку и помнить, что имеет дело не с женщиной, а с ядовитой коброй. Безжалостной отравительницей.
Коля со всем соглашался безропотно. При каждой возможности клялся, что лучше его сыграть золотопромышленника никто не сможет. И только в последний раз. И ни глотка шампанского. И постоянная бдительность.
— Только мне нужна ваша помощь, — сказал он совершенно удрученно.
— Что еще?
— Спасите мое ухо…
Лебедев фыркнул и полез в волшебный чемоданчик. Надо же привести наследника в товарный вид. А то, чего доброго, убийца рискует умереть от смеха. И как тогда торжествовать справедливости?
* * *
Приказчик относился к любви как мужик к старой кляче. То есть давно забыл, кто его кормит, а только бранил, не жалея сил. Терлецкий искренно считал любовь отъявленной глупостью, которую к своей жизни близко не подпустит. Брак он заключил по расчету: жена принесла приданое, деньги были отданы в рост. Так же выбрал место службы. Не зная привязанности ни к чему, Терлецкий готов был торговать чем угодно: хоть пенькой, хоть столовым серебром. Подвернулся счастливый случай. Он прикинул, что торговать цветами — не бочки ворочать. Легко и выгодно. Надо иметь хорошие манеры и каждому клиенту улыбаться. Что далось ему на удивление легко: кто не умеет любить, тому все безразлично. Привередливость клиентов он сносил с милой улыбкой, что так нравилась владельцу.
Магазин рос в доходах, и Терлецкий вместе с ним. Он не задумывался, что своим благополучием обязан тому, что искренне презирает, — разнообразнейшим причинам любви. Терлецкий лишь замечал, что выручка в этом году отличная. Февраль — месяц для цветов трудный. Святки давно прошли, а Пасха и Красная Горка со свадебным переполохом еще не скоро. Но любовь, не думая о правилах, превратила столичных жителей в клиентов «Ремпена». В неурочный месяц всему городу понадобились букеты. Терлецкий не задумывался над причинами, а складывал костяшки на деревянных счетах. Оформляя дорогой букет, он гордился собой: какие глупости устраивают другие мужчины. Не то что он.
Закрыв еще один безумный заказ, гора роз в кольце пальмовых ветвей, Терлецкий подумал: как приятно жить за счет чужих глупостей. Он бы себе такую дурь никогда не позволил. Подарил жене свадебный букет — и хватит. Деньги надо экономить, раз они так тяжело даются, а не разбрасываться на траву да цветочки. В доме следует расти деньгам, а не цветам. Прямо как у него. От этих приятных мыслей отвлек дверной колокольчик.
Терлецкий нацепил дежурную улыбку. И очень вовремя. Гость оказался из тех редких личностей, что вызывали в правильном характере неосознанное чувство хаоса и разрушения. Словно нелогичная, вздорная сила, для которой ничего не значат выгода, деньги и порядок, то есть истинные ценности обывателей. Увидев его лишь раз, другого Терлецкий не желал. Но что поделать, приказчику приказано улыбаться.
— Что вам угодно? — спросил он так нежно, как и любого клиента.
В этот раз гостю была угодна полнейшая глупость: ознакомиться с журналом доставки букетов. Терлецкий хотел вежливо отказать, но добродушный взгляд напомнил: из него вынут все, что пожелают. Он извлек конторскую книгу, в которой отмечалось исполнение всех заказов. Малоприятный господин изучал строчки, написанные ровным и правильным почерком, перелистнул назад, снова вернулся и ткнул пальцем в 5 февраля:
