— На Офицерской. Вам-то зачем?
— Она может быть в такой час дома?
— В такой час Антонина Павловна только пробуждаются. Не собираетесь же вы…
Родион сдержался и сказал:
— Оставляю решение за вами. Можем пойти по своим делам. Или поедем проверить.
— Почему вдруг Антонина? — Аполлон Григорьевич сердился не на шутку. — С чего вы взяли?
— Утром у него сорвалось. Сейчас он — голодный дракон. Ему нужна жертва.
— Чего рты раззявили? — гаркнул Лебедев на городовых. — Бегом!
И первым кинулся вниз по лестнице.
* * *
Звонок не отвечал. Аполлон Григорьевич оглянулся. Всегда уверенное выражение его лица сменилось жалким и каким-то напуганным. Совершенно не похожим на великого криминалиста. И вообще ни на что не похожим. Даже городовые переглянулись.
— Что делать-то? — спросил он, словно у Ванзарова искал защиты.
— Есть шанс, что ушла на прогулку?
— Антонина раньше часу дня и носу не покажет.
— Посылаем к дворнику за ключами или ломом…
— Нет, стойте… — Лебедев стал рыться в карманах. — Хоть последнее время между нами кошка пробежала, но ключи остались у меня… Вот они…
Он вставил английский ключик, помедлил, словно собираясь с духом, и прокрутил три раза. Родион предоставил ему право войти первым.
Лебедев оставил чемоданчик у порога и словно нырнул в ледяную прорубь.
Началось ожидание. И тут же закончилось. Из глубин долетел отчаянный крик:
— Сюда! Скорей!
Родион вбежал в гостиную и наткнулся на удивительное зрелище. Лебедев держал на руке женское тело, другой хлестал по щекам и приговаривал:
— Ну же… Ну же… Давай…
Опоздали. С горя криминалист маленько тронулся умом.
— Аполлон Григорьевич, что вы делаете? — осторожно спросил Родион.
— Она жива, дыхание есть и пульс, глубокий обморок, а скорее всего — сон, ее накачали хлороформом… Принесите мой чемоданчик… Ёш вашу…
Городовой кинулся выполнять. Второго Родион отправил на осмотр квартиры. Сам встал на коленях рядом.
— Чем помочь?
Лебедев переложил ему Антонину, приказал держать голову высоко и разорвал ночную сорочку. Родион отвернулся. Как любой истинный джентльмен.
Аполлон Григорьевич применил все мастерство и содержимое чемоданчика. Вскоре Антонина приоткрыла веки и посмотрела мутным взглядом. Лебедев тормошил ее, целовал и громко задавал вопросы, но актриса плыла в дурмане, язык еле ворочался. Ее переложили на диван. Лебедев посчитал, что опасность миновала, но отходить нельзя еще часов шесть. Раньше все равно ничего сказать не сможет.
— Пусть только проснется, пусть только расскажет, кто это сделал… Я его… — Страшный кулак грозил неизвестному врагу.
— Не беспокойте Антонину Павловну, пусть придет в себя, — сказал Родион.
— Спасибо, друг вы мой дорогой. Дважды спасибо, что спасли ее. Теперь я ваш должник навеки.
— Аполлон Григорьевич, вы слишком разнервничались, мелете чепуху. Спасли ее вы, а мне следовало раньше понять.
— Не скромничайте…
— Была бы охота. Теперь почти все ясно. Хотя не так уж и просто.
— Тогда я с ней пока посижу…
Родион занялся тем, чем и должен был: осмотром места неслучившегося преступления. Все было очевидно. Пузырек с запахом хлороформа закатился под кресло. Свежий букет от Ремпена валялся в углу. Подвявшие — украшали вазы. Городовой доложил, что в комнатах пусто, а дверь на черную лестницу — настежь. Убийца тривиально сбежал, услышав звонки в дверь. И не успел закончить дело. Все было как полагается. Только одна деталь не вписывалась в правильную картину. Родион отложил ее в карман. Баночке с мышьяком там будет самое место.
Антонина Павловна дышала ровно, на щеках появился румянец. Она глубоко и мирно спала. Сделав уколы, Лебедев обтирал ее лицо бинтом, пахнущим едко и остро. Он был поглощен целиком.
— Отвлеку вас на секундочку, — прошептал Родион, словно боялся разбудить.
— Все что угодно… И говорите в голос, только лучше.
— Какие букеты дарили?
— Антонина розы любила… И любит, — строго добавил он. — А что такое?
— Пустяки. — Ванзаров невинно улыбнулся.
После таких потрясений не стоило обращать внимание Лебедева на букеты лилий, что украшали квартиру актрисы. Мало ли что. Занят исцелением — пусть не отвлекается.
— Могу быть чем-то полезен? — спросил Аполлон Григорьевич, не отрываясь от исцеления.
— Это всегда в ваших силах.
— Приказывайте!
— Только попрошу. Одолжите мне фотографию Антонины Павловны. Только не в роли, а обычный салонный снимок. Найдется?
Лебедеву очень хотелось узнать, для чего понадобился портрет. Но чувство благодарности наложило печать. Он сходил в спальню, вернулся со снимком, который очень любил.
— Это поможет найти убийцу? — сказал он, протягивая карточку.
— Не сомневайтесь.
— Определили, кто это?
— Скажем так: совершенно очевидно, каким образом барышень одуряли хлороформом.
— А с повешением?
— Здесь тоже довольно логично выходит, — уклончиво ответил Родион.
— Бедная моя Тошка! — воскликнул Аполлон Григорьевич. — Если бы опоздали, висела сейчас… Где бы повесили?.. Ну, хоть там, вместо этого подсвечника… Удобно и хорошо…
Место для трупа Лебедев выбрал удачное. Лучше не придумаешь. Оставалось только полностью согласиться с его выбором. Зачем раньше времени смущать друга разнообразием вариантов.
* * *
От обеда остались воспоминания. Чиновники торговой комиссии трудились не покладая перьев который час. И служебному дню скоро конец. Бумаги шуршали, наводились справки, подшивались прошения, заверялись копии. Деловая суета кипела за каждым столом. И кто бы сказал, что чиновник не умеет трудиться? Вон как трудятся, дым столбом. Нигде не заметить бюрократии. Ну разве предложат наивному просителю собрать десяток подписей, сотню справок да заверить ворох прошений. И все. А так — никакой волокиты.
Коллежский секретарь Серов размял пальцы и взялся за прошение, которое надо было протолкнуть без всякой очереди, быстро и сразу. Бывают такие волшебные прошения. Он так углубился в работу, что не заметил гостя. Что-то большое заслонило свет.
Григорий скривил губы.
— Позвольте… — начал он недовольно, но, разглядев, кто перед ним, обрадовался: — Ванзаров! Вот это сюрприз! Очень рад! Как меня нашли?.. Ах да, полиции все известно.
Они обменялись рукопожатием. Родиону предложили стул, протертый просителями. Других в присутствии не бывает.
