Внутри дом выглядел несколько больше, чем казался снаружи. Гостиная, она же столовая, в которую выходили двери спален и зимняя кухня с дровяной плитой. Крепкий, сытый дом. Мебель не новая, но еще прочная, стулья в чехлах. По народному обычаю по стенам множество живописных картинок: от портрета фельдмаршала Суворова до итальянских пастушков. Фотографии в деревянных рамочках.
– Картинки приглянулись? – спросила хозяйка, заметив, как почтительно гость осматривает ее жилье.
– Да, интересные. Многое о вас рассказывают.
– Это что же?
– Например, что попали в этот дом лет двадцать назад кухаркой. Потом у вас с хозяином случилась любовь. Вернее, у него к вам. А вы и не против, чего же лучше искать девушке из деревни. Детей у него не было, и вам бог не дал. Извините… Повенчались, стали жить как прежде. Да только не много вам было отпущено на семейное счастье. Это не мое дело. Не хотел вас расстраивать.
Хозяйка погрозила пальцем, как шаловливому ребенку:
– Уже насплетничали? Вот бабы, ничего удержать не могут.
– Три часа как с поезда. Раньше в вашем городе не бывал.
– Тогда как же… Неужто пристав наябедничал?
– Все здесь, – Ванзаров указал на снимки. – Надо только присмотреться и сделать простые выводы. Еще раз извините, если напугал вас.
– Ишь, какой глазастый да пронырливый, – сказала она. – Ну, коли не шутите… Так оно и есть. Все это от моего благодетеля, мужа покойного досталось… Теперь одна за него доживаю…
– За комнату много берете?
– Какое много. Так, чтоб не даром уж. По правде, я бы и так пустила, лишь бы живой человек был рядом. Я и стол ему, и самовар всегда, готовить умею вкусно. Ванька, слава богу, добрый. Никогда не обидит, подарочками балует. Известное дело – большой человек, инженер Оружейного завода. А вы где служите?
– У градоначальника, в его ведомстве.
– Скажите! Тоже, видать, при чинах и званиях, хоть и молодой еще. А с виду – не скажешь. Глаз у вас хитрый, ой, баловник, видать! Барышням погибель… Ну-ну!
Хозяйка даже платочек подправила эдак кокетливо.
– Я ведь Жаркову друг старинный, – сказал Ванзаров. – Мы с Иваном давно не виделись. Очень интересно, как он устроился. Позволите на его комнату взглянуть?
– А и глядите, не жалко. У нас не заперто. Я пока блинов напеку.
В комнате инженера было сумрачно. Занавески задернуты. Постель не раскрыта, на подушке заметна вмятина. На письменном столе куча книг, инструменты, куски металла и обрезки проволоки. Створка шкафа приоткрыта. Внутри довольно много одежды. Во всем – беспорядок холостяка.
Ванзаров прошелся по комнате, осмотрел чайный столик с засохшим бутербродом и чашкой со следами засохшего чая. Ничего примечательного здесь не было. Он поискал записную книжку или какие-нибудь записи, но ничего не нашлось. Чернильница давно высохла, перо ручки погнуто. Оставалось только заглянуть под кровать. Приподняв свисающий край одеяла, Ванзаров обнаружил дорожный чемодан, довольно объемный. С кухни доносился скрежет сковородки о плиту, хозяйка при деле. Ванзаров щелкнул замками. Внутри были сложены сорочки, нижнее белье, носки, две пары брюк, пиджак шотландской шерсти. Сверху лежала кобура. Ванзаров отстегнул ремешок и вынул новенький, пахнущий маслом наган. В барабане все шесть патронов. Судя по запаху, оружием не пользовались. В путешествие приготовили. Перебрав вещи, Ванзаров не нашел того, что в дальней дороге необходимо больше всего: билеты и паспорт. Видимо, Жарков держал их в более надежном месте. Что странно и нелогично. Все необходимое для побега должно быть под рукой. Вернув чемодан на место, Ванзаров вышел на кухню.
Сковородка калилась на жестяном противне плиты. Лукьянова мешала тесто. Вот-вот блины пойдут.
– Кажется, Иван в отпуск собрался, – сказал Ванзаров.
– Чего выдумали! Никуда Ванька не собирался. Ему и здесь хорошо.
– Вижу, друг мой не меняет своих привычек: запрещает убирать в своей комнате.
Хозяйка тяжко охнула.
– Такой упрямый. Уж сколько просила, давай хоть подмету, пыль вытру, стыдно же. Так ведь нет – уперся. Говорит: увижу след веника, тут же съеду. Что ты будешь делать! Такой упрямец.
– В котором часу он вернулся?
– Ближе к полуночи. Дружок его, Зайковский, на себе принес.
– Что-то отмечали?
– Что там отмечать! Сил не рассчитал, в голове-то ветер. Я ему рассола поднесла, напился и в чувства пришел. У него хмель не держится.
– Завидное качество, – сказал Ванзаров. – Долго чай пил?
– Нет, пошел к себе спать…
– Когда же из дома опять ушел?
– А вы откуда узнали? – спросила Лукьянова, помахивая раскаленной сковородкой.
– Так вы же сами сказали: ушел вчера.
– И то верно… Уже ночь была, я сплю плохо. Слышу, встал, побродил, пошел по дому, потом дверь хлопнула. Значит, опять на гулянку отправился… Только ведь вернулся уже под утро.
Ванзаров изобразил глубокое удивление.
– Неужели вернулся? И опять ушел? Как же так? Ничего не понимаю…
– Да что тут понимать! Обычное дело. Проснулась, уже светать начало. Слышу: ходит, шуршит. Так вежливо и аккуратно, чтобы меня, значит, не будить. Ну, я вставать не стала, чтобы Ваньку не смущать. Сам знает, где в доме что лежит. Он пошумел и затих. Думала: спать лег. А утром смотрю – нет его. Значит, опять ушел. Такой баловник. Сейчас блиночки подоспеют.
Расправив усы, Ванзаров предался очевидным раздумьям.
– Кладовая у вас в сарае или прямо в доме?
– В сарае у нас дрова хранятся, – ответила Лукьянова. – Чего зимой по морозу бегать за всякой хозяйской мелочью? Все под рукой, удобно.
– Позволите взглянуть? Страсть как люблю запасы разглядывать…
Она отерла руки о передник.
– Ох и чудные вы, городские! Ну пойдем, надо хорошего человека уважить…
В кладовой держался крепкий порядок. На деревянных стеллажах выстроились ряды банок с огурцами еще прошлого урожая, крупы, соль, бумажные пакеты с макаронами. Внизу – садовый инвентарь, стиральная доска и горки посуды.
– Ну как, нравится? – спросила Лукьянова.
Ванзаров искал, за что бы зацепиться, но с виду все было на месте.
– Посмотрите внимательно: ничего не пропало? – попросил он.
Лукьянова хмыкнула на такие чудачества, но просьбу уважила. Осмотрела хозяйским глазом.
– Надо же, – сказала она. – А ведь и правда недостает.
– Кроме сапог, чего еще нет?
– Это как же про сапоги узнали?
– Да так, к слову пришлось. Считайте, что угадал. Что все-таки пропало?
