Катерина Ивановна отвела глаза и занялась чашкой. Она полагала, что юнцу надоест, но не тут-то было. Он рассматривал ее все так же в упор, позволил себе пялиться на ее грудь, и вообще припустил наглую ухмылочку. Терпеть подобное обращение, да еще неизвестно от кого, было немыслимо. Катерина Ивановна сказала себе, что досчитает до десяти, и если этот не отведет мерзкий взгляд, бросит в него чашку с шоколадом и стакан с водой добавит. А потом закричит, чтобы прибежал городовой. Второй скандал за день – это было чересчур даже для ее закаленного характера, но выбора не осталось.
На счет «семь» юнец пригладил тонкие усики.
– Я вас знаю, – сказал он.
– Что вам надо? – ответила она.
Говорить этого не следовало. Она дала понять, что нервничает и не вполне владеет собой. То есть показала слабину. С мужчинами этого делать не следует никогда.
– Вы Катерина Ивановна, первая красавица города, – продолжил он. – Еще вас величают Снежная королева…
– Вы кто такой? – спросила она. И это была вторая ошибка. Следовало строго осадить или предложить убираться по-хорошему.
– Николя Гривцов, из Петербурга, – бойко доложил он, подскочил, словно опомнился, и отвесил глубокий поклон. – Прошу простить мою дерзость, но не мог оторваться от такой неслыханной, невозможной, волшебной красоты. Ничего подобного я не видел прежде. Ни в столице, ни в Париже, ни в Берлине. Вы – северная звезда.
Эта музыка была Катерине Ивановне знакома. Слышала множество раз. Невольно тронуло, с каким искренним жаром были высказаны комплименты. Явно врет, но как же приятно. Катерина Ивановна присмотрелась и отметила, что мальчик довольно мил. Юн, но мил. Забылся и счет, и прочие неприятности. Она была так сражена переходом от наглости к почитанию, что разрешила молодому человеку перейти за ее столик. Официант перенес его кофе. Еще больше понравилось Катерине Ивановне, что с первых слов господин Гривцов отнесся к ней как к даме высшего света. Это всегда чувствуется в тоне, интонациях и прочих мелочах, какие дамы особенно примечают.
Разговор тек легко, становясь все более приятным. Она старалась понять, кто же этот загадочный дачник. Чем он занимается у себя в столице, каково его состояние и прочие важные для женщины подробности.
Николя был в ударе. Он ощутил то самое волшебное состояние, когда море по колено, не знаешь, что скажешь в следующую секунду, но выходит само собой, и выходит отменно. Он видел, что Катерина Ивановна поддается его обаянию, и при этом успел заметить, как злобно поглядывал на него случайный посетитель. То и дело высовывал нос из-за газеты, которую держал вверх ногами. Особенно счастлив Николя был тем, что удалось сбить королеву с толку. Прием, который он подсмотрел у Ванзарова.
– Чем вы заняты? – спросила она. – Отдыхаете? Безмятежно проводите лето?
Наступал тот самый момент, от которого зависела удача миссии и, может быть, много большее. Николя выдержал паузу, даже чуть дольше, чем надо. Катерина Ивановна не могла понять, отчего болтливый язык юноши онемел, и уже хотела сменить тему. Но тут Николя отодвинул недопитую чашечку.
– А знаете, я, пожалуй, отвечу вам честно, без светских намеков и прочей ерунды, – сказал он и добавил: – Вы не тот человек, перед кем мне бы хотелось валять дурака. Позволите ответить предельно честно?
Ответ заинтриговал. Он был неожиданный. И, безусловно, честный. Фальшь Катерина Ивановна чувствовала, как пчела нектар. Мальчик хочет раскрыть перед ней душу. Как это мило. Давно она не получала таких чистых удовольствий. Катерина Ивановна не только позволила, но даже подбодрила.
– Я приехал сюда от полного отчаяния, – сказал Николя. – Можно сказать, бежал.
– Вы преступник? Что-то не похоже…
– Нет, я честный малый. Но отец мой думает по-другому…
И тут Катерина Ивановна услышала историю простую и в то же время дивную. Отец Гривцова сколотил приличное состояние на кредитной конторе. Дворцов и золотых приисков, конечно, нет, но достаток приличный. Своя квартира на Невском проспекте. Сына с «младых ногтей» держал в строгости, заставляя учиться. А потом потребовал, чтобы Николя шел служить в Министерство финансов. Набираться опыта и связей. Сын послушался. И даже заслужил первое повышение. Но финансовые дела его не занимали. Ему нравилась вольная жизнь с весельем и художественными удовольствиями. Отец до времени глядел на это сквозь пальцы, но однажды, а именно две недели назад, терпение его лопнуло. Вызвав сына, он поставил условие: или единственный отпрыск остепенится, или останется без наследства. Главным условием была женитьба. Приданое отца не интересовало, он позволил выбирать сердцем. На выбор был отведен месяц. Из которого Николя бездарно потратил уже половину. Все искал и выбирал. Оказалось, что петербургские девицы ему неинтересны. Жадны, коварны и капризны. Выбрать среди них спутницу жизни – невозможно. Но времени не остается. В полном отчаянии он решил сбежать в тихий уездный Сестрорецк, надеясь на чудо. Чуда не произошло. Здесь он встретил все тех же столичных барышень. Можно было не выезжать. Его охватило отчаяние, а теперь полная апатия. Ему стало все равно: пропало наследство, так пусть пропадает. Отец от слова не отступится. А он абы как жениться не желает. И точка.
– Вот и решайте, можно ли назвать это отдыхом, – закончил Николя.
Говорил он уверенно, слегка ленивым тоном. Не пряча глаз и достраивая детали прямо на ходу. История ему понравилась. Было в ней в равных долях и придури, и логики. Катерина Ивановна сразу не ответила, словно задумалась.
– Велико ли наследство? – наконец спросила она.
– На свадьбу отец хотел подарить сотню, – ответил Николя, выражая презрение к деньгам. – Само наследство – еще четыре. Не считая, конечно, этажа на Невском и дачи в Крыму.
С финалом он явно перестарался. Не выдержал меры. Но Катерина Ивановна, кажется, поверила. Списала это на характер слега взбалмошного юноши.
– Сколько вам лет?
– Двадцать один, – ответил он, прибавив годик.
Катерина Ивановна подумала, что это не очень хорошо: муж должен быть старше жены лет на пять. В нормальных семьях. Но кто сказал, что это закон? Ситуация поворачивалась такой удачей, о какой и мечтать нельзя.
– Неужели ваш отец готов согласиться на невестку без приданого?
Николя понял, что наглость сработала. Теперь главное – сохранить холодную голову. Иначе добыча улизнет.
– Свои деньги не знаешь, как потратить, куда еще приданое, – ответил он. – Да только все это пустое.
– Отчего же пустое?
– У вас наверняка жених имеется. А прочие барышни мне неинтересны.
Катерина Ивановна была дамой опытной, но невероятная, лобовая наглость сделала свое дело. Она перестала оценивать юного наследника отстраненно. И только желание обдумать ситуацию, рассмотреть ее со всех сторон удержало ее от глупости.
