Пролетку отпустили. Лебедев пожелал пройтись, чтобы осмотреть «уездный городишко».
– Как же вы познакомились? – деликатно спросил Ванзаров, догадываясь, как это случилось на самом деле.
Лебедев только фыркнул.
– В карты ее у какого-то поляка выиграл.
Можно было не поверить своим ушам.
– Вы ничего не путаете? Это было в Кракове? Может, вас в гарем, в Константинополь занесло?
– Эх, Ванзаров! Сидите тут у себя в Петербурге и ничего не знаете. Бедная девочка приехала гувернанткой в Краков к какому-то нашему генералу. Генерала убили террористы. Ей некуда было деваться. Денег вернуться в Париж не было. Тогда она пошла на краковский рынок и продала себя местному польскому магнату. У них так принято. Но у магната жена заревновала, и он поставил ее на карту. Я выиграл. Обыкновенная история.
Ванзаров не стал утверждать, что история далека от обыкновенной. Еще более – от правдивой. Скорее всего, ангельское создание – совсем не та, за кого себя выдает. Наверняка понимает по-русски отлично.
– Это она вам сама рассказала?
– Вот еще! Зачем же мне травмировать даму расспросами. Краковский пан все и рассказал.
Можно было удивляться, как великий криминалист, настоящий ученый и знаток точных наук, мог проявлять такую дремучую наивность в отношении хорошеньких женщин. Как будто весь интеллектуальный багаж его запирали на замок, вручая ключ в женские ручки. Но вмешиваться Ванзаров не посмел.
– Что за имя такое странное: Фру-Фру? – только спросил он.
Лебедев насторожился.
– Что тут странного! Не хуже какой-нибудь Клозетты, Пьеретты или Жоржетты.
– Довольно часто так лошадей называют, – осторожно сказал Ванзаров.
– Может, и называют, – легко согласился Аполлон Григорьевич. – Малышка отзывается, ну и хорошо. А что вам не нравится?
Надо было срочно сворачивать с опасной темы. Ванзаров и свернул.
– Как там Лондон? – спросил он с невинным интересом.
– Ну их, только время зря потратил, – ответил Лебедев.
– Неужели в Англии нечему было поучиться?
– Чему там учиться? Нет у них должной системы. Следствие ведется не пойми как. Сначала коронер устанавливает: есть факт преступления или нет. Потом уж сыщики за дело берутся. Глупость какая-то, да. Полицейские у них ничем не вооружены. На преступника – с голыми руками или с легкой дубинкой. Не то что наши орлы-городовые. Признаться, так по ним соскучился, что, как из поезда вышел, как увидел усатую физиономию жандарма, чуть не бросился к нему на шею. Хорошо, что Фру-Фру отвлекла.
– Делом Джека Потрошителя интересовались?
– А как же. Изучил все, что показали, – не без гордости сказал криминалист.
– Какие выводы сделали? Мне очень интересно.
– Весь этот Джек Потрошитель, по моему мнению, – одна сплошная фикция. Кто-то очень умный проверял: как общество отреагирует на ужасное событие.
– Для чего такие сложности и жертвы?
– Если знаешь, как народ отреагирует, будешь знать, как им управлять. Исследование реакции страхов общества при помощи газет. Результат впечатляет. Как провели исследование, так и остановили. Очень умно. Пробный шар. Дымовая завеса, за которой ничего нет.
– Вот! Дымовая завеса! – сказал Ванзаров. – Очень точное слово. Спасибо, Аполлон Григорьевич, вы мне очень помогли. Кто же эти умники?
– Секретная служба Ее величества. Большие мастера своего дела. Больше некому. Что это… – Лебедев втянул воздух носом. – Кажется, гарью пахнет…
Ванзаров хотел еще сказать, что такого дежавю быть не может. Но тут по соседней улице пронесся звон пожарного колокола под грохот водокачки.
– Как мило, городок встречает меня праздничным пожаром, – сказал Аполлон Григорьевич и помахал невидимой толпе.
Ванзаров не разделял его восторгов. Он попросил ускорить шаг и сам побежал так, что криминалист еле поспевал за ним. Но было поздно.
Дежавю случилось. Снова пожарная команда суетилась с брандспойтом, сверкая на солнце касками. Снова собралась толпа зевак. Снова домик полыхал, как мартеновская печь, огонь вырывался из окон жирными лепестками. Даже городовые подоспели. Всего отличий, что сгорал дотла не частный дом, а прозекторская земской больницы.
Лебедев с интересом заглянул в лицо чиновника полиции. Оно было спокойно. Только кончики усов незаметно вздрагивали. Спокойствие это было опасным. Во всяком случае, Аполлон Григорьевич не рискнул шутить. Что бывало крайне редко.
– Все там были? – только спросил он.
Ванзаров кивнул.
– Два тела и останки после вчерашнего пожара, – добавил он. – Все, ради чего вызвал вас. Простите меня…
Лебедев попытался утешить по-дружески, но Ванзаров утешения не принял.
– Слышите запах?
– Трудно разобрать, жар большой, – ответил криминалист.
– Запах отчетливый. Так пахнут улики. Сгоревшие полностью. Но ничего, сгорело далеко не все.
– В другом месте что-то сохранили? Это разумно. Поехали туда.
– Ехать никуда не надо, все здесь, – сказал Ванзаров, коснувшись лба. – Стоит захотеть, и улики воскреснут из пепла.
Лебедев не нашелся, что ответить. Такого эксперимента он еще не проводил. Но это и было интересно.
Между тем дежавю продолжалось. Подъехал Фёкл Антонович. Окончательно растеряв бо́льшую часть спокойствия, предводитель мучился оттого, что не знал, как общаться с Ванзаровым после вчерашнего. С виду молодой человек был трезвее некуда. Но что вытворял вчера! И с ним франт незнакомый.
Фёкл Антонович приблизился, борясь со всеми страхами сразу.
– Позвольте представить: господин Лебедев, – сказал Ванзаров. – Лучший в России и за ее пределами криминалист. Прибыл, чтобы помочь в расследовании всех убийств. Подчеркиваю: всех. Вам ясно, Фёкл Антонович?
Предводителю было ясно только одно: от столичного сыщика даже не пахло. И ни следа от вчерашнего. Значит, все это было… Фёкл Антонович не хотел думать, чему стал свидетелем, и принялся выражать неуемные восторги. Лебедев слушал его с интересом.
На извозчике со старшим городовым Макаровым прибыл Асмус. Доктор спрыгнул с пролетки, поглядел на догоравшую прозекторскую и полез за папиросами.
Ванзаров подошел и вместо приветствия ткнул пальцем в гигантский костер.
– Вот! Полюбуйтесь! – закричал он. – Не хотели мне верить, и вот результат. А если бы там оказались вы? Что мне прикажете делать? Рвать на себе волосы от отчаяния? Еще одну жертву оплакивать?
Асмус смутился от такого напора и выбросил папироску.
– Родион Георгиевич, послушайте, я не хотел вас обидеть, но…
