Темный силуэт солдата из передового дозора вырос перед офицерами, словно из-под земли. Вполголоса он доложил ситуацию. Оказалось, что еще днем к месту предполагаемой высадки контрабандистов был отправлен наряд из двух солдат и унтер-офицера. Им приказано было вести скрытное наблюдение до подхода основных сил. Но и контрабандисты тоже заранее выслали разведку. Их лазутчики оказались более ловкими. Они сумели обнаружить солдат и в два ножа сняли их. Унтер-офицера бандиты захватили живьем и долго истязали, пытаясь выяснить: случайно ли здесь оказался пограничный дозор, или «зеленые фуражки» предупредили о готовящейся высадке. Но в конечном итоге злодеев настигла заслуженная кара: подоспевшие разведчики из передового охранения расправились с ними по-тихому, без стрельбы.
* * *
Луна еще не взошла, поэтому офицерам приходилось подсвечивать себе фонариками. Старший дозора был еще жив. Он лежал на расстеленном плаще совершенно голый рядом с тлеющим костром, на котором его мучители раскаляли лезвия своих ножей. Тело несчастного покрывали многочисленные колото-резаные раны, ожоги и гематомы. Пробитая в нескольких местах штыком грудь его высоко вздымалась, ноги с перебитыми голенями и торчащими костями имели ужасный вид. Около него копошился с бинтами солдат-фельдшер. Но, похоже, это было уже бесполезно.
Как только умирающий увидел командира, он весь подался ему навстречу.
– Я ничего им не сказал, – прохрипел он.
Кукушкин опустился перед ним на одно колено и благодарно сжал его руку.
– Я в этом не сомневался, Луконин… Теперь слушай приказ: я запрещаю тебе умирать. Ты меня понял, старина? Сейчас тебя положат на носилки и быстренько отнесут на катер. А в Гельсингфорсе тебя определят в лучшую частную клинику. Я пошлю записку со своим вестовым. А там доктора знаешь какие – мертвого оживят! Только представь, Коля: фигуристые, молоденькие сестры будут каждый день омывать твое тело; на обед там подают не обычную солдатскую кашу или щи, а спрашивают, чем бы тебе хотелось сегодня побаловать свое брюхо. Это не то что в военном госпитале! Там ты быстро поправишься. Так что не лишай себя такого удовольствия.
Проследив, чтобы четверо солдат как можно более бережно несли носилки, Кукушкин подошел к телам убитых контрабандистов. Пластун из передового дозора указал командиру на их старшего. Его труп лежал отдельно от остальных. Одежда на убитом была частью расстегнута, а частью разрезана спереди ножом. Грудь и живот убитого покрывали татуировки, наподобие тех, что делают себе моряки.
Анри даже не сразу понял, что перед ним труп. Настолько «живой» была поза убитого. Казалось, он еще продолжает бороться со смертью, выгибая спину мостиком, согнув ноги в коленях, яростно запрокинув руки за голову. Похоже, что убившим его солдатам было непросто вырвать оружие из этих судорожно скрюченных пальцев. Рядом с трупом были в аккуратном порядке разложены обнаруженные при лазутчике вещи: часы на цепочке, компас, спички, пачка папирос, несколько обойм к винтовке, плитка шоколада, фляга, бинокль.
Кукушкин не скрывал от жандармского капитана, что на границе свои законы:
– Они нас убивают. Мы их тоже не щадим. Только за этот год погибли в стычках, замерзли, утонули не менее тридцати контрабандистов. Не считая раненых и изувеченных, которым удалось уйти от преследования. Бывает, также задерживаем дезертиров и пытающихся уйти за кордон преступников.
Подполковник нагнулся к покойнику и деловито приподнял край пальто, закрывающего его голову. Но вместо лица Анри увидел появившееся в световом пятне фонарика лишь кровавое месиво. Кукушкин даже не поморщился от страшного зрелища. Он присел на корточки рядом с трупом и стал обстоятельно изучать вытащенные из карманов покойника предметы.
– Ловкий, гад! – Бородатый разведчик ткнул убитого носком своего ботинка в плечо. – Петруха в темноте промазал и вместо сердца штыком его в плечо ткнул. Так он мертвым прикинулся. А когда мы отошли, попытался уползти. Но мы вовремя заметили. Только прежде чем уж наверняка его на небо отправить, тоже по душам с ним решили поговорить.
– И что он сказал? – оживился Кукушкин.
– Сказал, Ваше высокоблагородие, что если тумана не будет, они должны с берега ихнему кораблю фонариком сигнал просемафорить: мол, все в порядке, можно спокойно приближаться к берегу. А если же опасность какую-нибудь заметят, то велено им хозяином ихним из винтовки пальнуть.
Солдат также сообщил, что перед смертью «язык» признался, что отослал трех своих людей на баркасе навстречу контрабандистскому кораблю, чтобы сообщить хозяину, что пограничники, которых они обнаружили на берегу, оказались там случайно.
– Молодец, Луконин. – Подполковник с благодарностью посмотрел вслед уже скрывшимся из виду носилкам, на которых унесли перенесшего жуткие издевательства, но не выдавшего противнику военной тайны унтер-офицера. – Когда вернемся, к Георгию представлю.
* * *
В газетах теперь много писали о том, что нынешнее царствование ознаменовано небывало затяжным периодом мира. Что с восшествием на трон Александра III произошло прямо магическое улучшение международного положения России и народы ее чуть ли не впервые за многовековую историю привыкают жить без войн. При этом большинство жителей Финляндии, да и всей империи, не подозревали о битве, которая ни на день не прекращалась на ее границах. Впрочем, иногда на застроенных гостиницами окультуренных пляжах – на курортном взморье, там, где степенно прогуливалась отдыхающая публика, появлялись страшные следы этой войны в виде выброшенных волнами на мокрый песок изувеченных трупов, обломков шлюпок и тюков с товаром с расстрелянных пограничными крейсерами контрабандистских шхун.
Эта почти неизвестная обывателям война велась по звериным безжалостным законам. Во время показа своего музея Кошечкин рассказал Вильмонту, как в феврале контрабандистам удалось захватить двух пограничников из конного разъезда – солдата Никитина и поручика Куплетского. Их долго истязали – кололи штыками, размозжили суставы прикладами. А потом раздели донага и еще живыми опустили в прорубь.
В плен пограничников контрабандисты не брали. Если они и захватывали солдат или офицеров живьем, то только для того, чтобы допросить и прикончить. Убивали же почти всегда с ужасающей лютостью: разбивали головы прикладами, вспарывали животы, выкалывали глаза, живыми бросали в костер или топили, связав руки за спиной и привязав к телу тяжелый груз. Не щадили раненых. Даже над мертвыми телами стражников глумились: отрезали носы и уши, половые органы. Но и пограничники, как уже признался Вильмонту их начальник, никогда не оставались в долгу.
Через несколько недель после убийства конных дозорных военные отомстили за своих товарищей, спалив сенной сарай вместе с прячущимися в нем контрабандистами. Солдаты были так озлоблены, что даже не согласились пощадить оказавшуюся среди контрабандистов молодую женщину.
* * *
Так что Вильмонт оказался свидетелем в общем-то вполне рядового для этих мест случая. Кукушкин рассказал ему, что контрабандисты всегда очень тщательно выбирают место для тайного перехода или высадки на морской берег: всегда проводят рекогносцировку местности, высылают разведчиков. Даже применяют специально обученных на поиск пограничных секретов собак, которые еще издали предупреждают своих хозяев о засаде.
