– Они убеждают начальство, что вы опасный авантюрист, ради личного успеха готовый подвергнуть опасности монаршую семью и сотни военных моряков.
Теми же «окольными путями» до Кошечкина, который по всему городу имел свои глаза и уши, дошло, что на чердаке интересующего контрразведку дома, прямо над квартирой, где обосновались террористы, некие люди установили какую-то дьявольскую машину.
– А перед этим ко мне на военный склад прибыли из Питера несколько ящиков, – рассказывал железнодорожный жандарм. – Судя по сопроводительным документам, их выписали вы. Я своими глазами видел вашу подпись на сопроводительном листе. Но забрали ящики эти двое чиновников из питерской охранки. Мне не по нутру такие дела. И потом мы с вами жандармы.
В последнее время Анри не скрывал своего отношения к коллегам из питерской охранки. То, что прыткому жандарму из особого «летучего отряда» снова удалось их обставить, не давало покоя этим прохвостам Золотникову и Сапруянову. И они постоянно предпринимали попытки перехватить у него инициативу в расследовании особо важного дела. Филеры Вильмонта неоднократно докладывали ему, что «охранники» постоянно крутятся возле наблюдаемого дома и ставят под угрозу всю операцию своими непрофессиональными действиями.
Однажды Анри не выдержал. Заметив на улице вблизи логова террористов коллежского секретаря Золотникова, который для конспирации нацепил темные очки и из рыжего перекрасился в жгучего брюнета, Анри подошел к сослуживцу и раздраженно сказал:
– Вы ведь, кажется, тоже в гостинице проживаете. Неужели и голову свою для чистки ежедневно за дверь выставляете вместе с сапогами?
Золотников страшно обиделся. Но нельзя сказать, что этот инцидент как-то сильно повлиял на отношения между Вильмонтом и его коллегами-«охранниками». Ибо эти отношения никогда не были нормальными. Тем не менее до сих пор штатские чиновники опасались объявлять открытую войну жандарму.
* * *
– Похоже, эти дурни намереваются взять квартиру штурмом, – задумчиво протянул Анри. – Странно только, что мой человек в доме мне до сих пор не доложил.
– Он бы доложил, – вздохнул Кошечкин, – если бы не сидел в городской тюрьме, куда его под каким-то предлогом упекли ваши коллеги.
Анри был поражен не знающим никаких ограничений вероломством питерцев.
– Быстро же они подсуетились! – изумленно протянул он.
– Даже быстрее, чем вы думаете, – многозначительно взглянул на него успевший озвучить еще не все свои новости штабс-ротмистр.
– В одном из ящиков, которые пришли на мой железнодорожный склад, судя по маркировке, находились активные воспламенители. Подложишь тайно такую штуку в угольный бункер корабля, и через несколько часов произойдет самовозгорание топлива. Судно за считаные минуты превратится в пылающий скелет, а может и взорваться, прежде чем команда успеет пересесть в спасательные шлюпки. Хорошо, если эти сюрпризы предназначены для наблюдательного корабля террористов. А если рука диверсанта подложит их в нутро «Полярной звезды»?! Тогда ответственным за катастрофу царской яхты назначат лично вас. Вас обвинят, что вместо того, чтобы сразу уничтожить осиное гнездо, вы затеяли опасную игру с цареубийцами.
У Анри кулаки налились свинцовой тяжестью. Видя, как гневно загорелись глаза капитана, мудрый Кошечкин посоветовал:
– Как ваш друг и как человек значительно дольше вас живущий на свете, говорю вам: не спешите пороть горячку!
– Да я им просто самым простонародным способом набью морду. И пусть жалуются хоть министру, хоть самому государю.
– Они только и ждут, чтобы вы сорвались, дали волю чувству гнева, чтобы отстранить вас от дела. Вас за рукоприкладство выкинут в отставку, а им новые должности и ордена дадут в утешение. Не дурите! Оклеветанный и заклейменный, вы не сможете выполнить свой долг перед Отечеством. Прежде успокойтесь, напишите с холодной головой рапорт начальству о преступном самоуправстве этих господ. А потом уж действуйте, как велят вам доводы разума.
Писать кляузу не хотелось. Тошно и противно было заниматься такой мерзостью. Но тысячу раз был прав многоопытный Кошечкин: врага надо бить его же оружием. И Эристов наверняка посоветовал бы ему поступить так же.
* * *
Когда рапорт был готов, Кошечкин взялся со своим человеком доставить письмо в Петербург. Теперь пришло время разобраться с интриганами из собственного департамента. Одного из этих подлецов по фамилии Золотников жандармы вытащили тепленьким из постели. Конечно, интриган уверял, что ему ничего не известно про заказанное на армейских арсеналах от имени Вильмонта снаряжение. И про тайную переписку с Петербургом он, мол, тоже ничего не слышал. Зато прибывший из столицы чиновник очень негодовал по поводу грубого поведения жандармов.
Не обращая внимание на его причитания, агенты Кошечкина быстренько напялили на возмущающегося «охранника» одежду и чуть ли не на руках снесли его вниз к поджидающему экипажу. Жандармские унтер-офицеры запихнули сопротивляющегося господина в пролетку, а сами сели по бокам от него и подняли кожаный верх. Кошечкин и Вильмонт сели во вторую коляску. Кортеж помчался в сторону военного порта. Для своих оперативных нужд начальник железнодорожной жандармерии, пользующийся в городе гораздо большим авторитетом, чем даже сам полицмейстер, одалживал лошадей на конюшне пожарного депо. Так что две пролетки летели по городским улицам, словно на пожар. В дом, где находилась база террористов, полицейские зашли с черного хода. Поднялись на чердак, стараясь по дороге не производить даже малейшего шума.
Здесь их действительно ожидал сюрприз. На расчищенном от неиспользованных за зиму запасов угля пятачке стоял странный медный прибор, отдаленно напоминающий самовар, только с вращающейся рукояткой на боку, навроде той, что крутят шарманщики. Аппарат охранял какой-то тип, который при появлении чужаков достал револьвер.
Чиновник охранки вышел вперед. Часовой узнал его и убрал оружие.
– Что это такое? – озадаченно спросил Кошечкин, подходя к «самовару». Они разговаривали едва слышным шепотом, чтобы их не услышали в квартире внизу.
– Дьявольская шарманка или мясорубка доброго доктора Гатлинга, – со знанием дела мрачно пошутил Вильмонт, которому приходилось раньше видеть такие штуки. Теперь он знал, зачем коллегам понадобилось подделывать его подпись. Сами они достать новейшую картечницу не смогли бы, ибо чиновникам полиции, даже тайной, тяжелое вооружение не полагается. Но у армии оно есть. Жандармы же организационно и хозяйственно являются частью военного ведомства.
* * *
Они подошли вплотную к диковинной машине и принялись рассматривать ее. Массивная металлическая труба была вертикально установлена на специальном станке. Это было орудие новейшего типа. Оно отличалось фантастической скорострельностью, делая около четырехсот выстрелов в минуту. Фактически вращающий ручку канонир заменял собой целую роту пехотинцев с винтовками. После успешного применения англичанами картечниц в Африке против зулусов и при подавлении восстания в египетском Порт-Саиде их стали называть «колониальными» и «английскими». Но наиболее эффективно эти «мясорубки» зарекомендовали себя во время гражданской войны в Североамериканских Соединенных Штатах, превратив тысячи солдат южан в кровавый фарш.
