– Да пропади она пропадом – эта Америка! – не выдержав, воскликнул «пинкертонец». – Хорошо, мы уедем из города. Только прошу: поскорее загасите этот дьявольский фейерверк!
Анри тут же попытался потушить динамитную шашку. Но у него это не вышло. Запальный огонек уже почти подобрался к капсюльному детонатору. Анри похолодел от ужаса. Он изо всех сил зашвырнул бомбу подальше и упал на землю. Над головой оглушительно хлопнуло, по спине прошла горячая волна. Если бы динамит был заключен в металлическую оболочку, то участникам опасной забавы вряд ли удалось бы избежать тяжелых осколочных ранений. А так «пинкертонец» отделался всего лишь легкой контузией и небольшим ожогом шеи. А Вильмонт временно оглох.
* * *
Обратно в гостиницу Анри возвращался в трамвайчике конки. Кондуктор не сразу подошел к нему. А потом стал что-то требовать. Вильмонт не сразу понял, чего от него хотят, так как кроме звона в ушах почти не различал слов. Тогда кондуктор принес из будки ямщика огромный гроссбух, в котором были расписаны все права и обязанности пассажиров и полномочия трамвайной обслуги. Выяснилось, что согласно постановлению магистрата за пользование городской собственностью можно было расплачиваться только финскими марками.
До сих пор Анри спокойно обходился рублями и был удивлен таким известием.
– У меня нет с собой марок. Может быть, вы обменяете мне несколько рублей.
– Сожалею, господин, но нам это запрещено делать, – на самое ухо пояснил глуховатому пассажиру кондуктор. – Но не беспокойтесь. На следующей остановке находится банковская контора. Вагон вас подождет.
Такая смесь утонченного национализма и европейской вежливости обезоруживала. Если бы Вильмонту грубо заявили, что за рубли ездить в трамвае нельзя, жандармский офицер, как представитель имперской власти, напомнил бы финнам, что по закону их марка ходит в Герцогстве Финляндском наравне с рублем. А так – не хотелось выглядеть хамом-завоевателем. Пришлось выйти. Конечно, Вильмонт не захотел, чтобы трамвай его ждал. Не хватало еще на глазах нескольких десятков пассажиров растягивать свой позор, признавая тем самым, что ты со своими рублями в их городе не ко двору. И это происходило во второй по величине после Кронштадта базе Балтийского флота! «Прав наш государь, издающий законы для Финляндии без согласия ее сейма, – со злостью говорил себе Вильмонт. – Предыдущее либеральное правление и породило эти хищные цветы сепаратизма. Излишний либерализм и предоставление чрезмерной автономии национальным провинциям неизбежно ведет к распаду государственности».
Однако, немного успокоившись, Анри был вынужден все же признать, что принуждение к совместному проживанию других народов лишь силою штыков не более морально, чем действие в России запрета на разводы, когда сотни тысяч женщин не могут легально получить законную свободу от опостылевших им мужей. Любой негодяй, развратник, пьяница имеет полное право пожизненно держать подле себя на правах личного имущества женщину, если их отношения скреплены церковным браком.
Впрочем, офицеру, тем более жандарму, не подобало слишком долго размышлять на столь крамольные темы. Его дело нехитрое – служить интересам своего народа и государства, согласно принесенной царю и Отечеству присяге.
* * *
Погруженный в свои мысли, Анри как-то забыл про свою глухоту и что улица полна опасностей. Он не слышал шума приближающейся к нему сзади повозки и криков ее возничего. В последний момент к мужчине подбежал какой-то мальчишка и настойчиво потянул его за руку. Ничего не понимая, Анри все же сделал несколько шагов за пареньком, и тут же сбоку налетела пара лошадей. Они встали на дыбы. Это сопровождалось конским ржанием, звоном металлической упряжи и грохотом кованых колес по выложенной булыжником мостовой. Натянувший поводья кучер стоял на передке фургона во весь рост и что-то сердито кричал разине. Но до Анри его гневный голос, как и прочие шумы, доходил сильно приглушенным, словно через толстую стену.
Вокруг немедленно стала собираться толпа. Но обошлось без вмешательства полиции. Анри извинился перед владельцем повозки и дал ему несколько серебряных монет. Инцидент был улажен.
Теперь Вильмонт хотел как-то отблагодарить мальчугана, который, возможно, спас ему жизнь. Лицо паренька сразу показалось мужчине очень знакомым, даже каким-то родным. Теперь Вильмонт узнал его и поразился совпадению. Это был сын Лизы – женщины-террористки из дома на холме. Когда-то они были очень близки. И когда Анри только увидел ее здесь в Гельсингфорсе, он поймал себя на том, что прежнее чувство к этой женщине никуда не делось из его души. После смерти отца Вильмонта Лиза осталась единственным родным ему человеком в этом мире, какая бы пропасть ни разделяла их теперь. Наблюдая издалека за ее сыном, Вильмонт чувствовал, что их связывает нечто гораздо больше, чем он полагал раньше. Правда, до сих пор Анри все не решался поверить в свою догадку до конца. Но теперь, глядя на мальчика, Анри словно видел себя в его возрасте. Мальчику было на вид лет двенадцать. Мальчуган что-то спрашивал у него. Анри объяснил, что временно потерял слух. Тогда мальчишка достал из кармана блокнот, карандашик и написал ему: «Давайте общаться записками. Я так часто делаю, когда меня наказывают».
Анри согласно кивнул, взял блокнот и написал: «И часто это происходит?»
Мальчишка немного сник и написал:
«Да. Сегодня меня тоже наказали. Родители весь день разговаривают между собой по-немецки, зная, что я их не понимаю, а мне дозволено общаться с ними только записками».
«За что же тебя наказали?»
«Я без спроса взял у родителей деньги, чтобы купить собаку. Но отчим заставил вернуть песика обратно в магазин. Теперь весь день я могу разговаривать с родителями только записками. Так у нас заведено».
В руках мальчишка держал симпатичного щенка таксы.
«Тебе нужен друг?»
Мальчик не ответил, но по его лицу мужчина догадался, что попал в самую точку.
Они вместе зашли в магазин, в котором продавались разные домашние животные и корма для них. Мальчик стал объяснять хозяину, что хочет вернуть собаку. В это время Вильмонт с любопытством рассматривал разноцветных рыбок в огромных аквариумах, экзотических птиц в клетках, хомячков и морских свинок, для которых продавались специальные домики.
Вскоре мальчик снова подошел к нему. Паренек был просто убит тем, что пришлось сдать обратно питомца, о котором он, по-видимому, очень долго мечтал. Они вышли на улицу.
Мужчина попытался утешить подростка в новой записке:
«Не отчаивайся, дружище! Попробуй как-то договориться со своими родителями. Например, можешь пообещать им, что полгода станешь приносить из гимназии только отличные оценки. Скорей всего это подействует. Наверняка их рассердил не щенок, а то, что ты взял для его покупки деньги без спросу».
«Это бесполезно! – тут же прочитал Анри. – Мы постоянно переезжаем из города в город, и родители говорят, что поэтому мы не можем иметь собак и кошек».
Анри вдруг осенило. Знаком он попросил мальчика подождать его, а сам вернулся обратно в магазин. Обратно Вильмонт вышел с симпатичной черепашкой в руках.
