Вскоре наступил неизбежный момент, когда промотавшего все свои деньги постояльца выселили из гостиницы. Чтобы заработать на билет домой, Вильмонту пришлось применить навыки фокусника и жонглера. В очередной раз Анри вспомнил добром Эристова, который постоянно учил его чему-то новому, повторяя, что хороший разведчик должен владеть тридцатью ремеслами, чтобы выжить в любой ситуации.
* * *
Исполнив очередной номер, Анри присел на газон перекусить. Внезапно в лежащую рядом шляпу для пожертвований упала со звоном горсть монет. Анри поднял глаза на щедрого почитателя его таланта и увидел Марата.
Еще мучающийся похмельем Вильмонт решил, что революционер приехал, чтобы лично объявить ему о вынесенном трибуналом его партии смертном приговоре. И чуть не воскликнул в негодовании: «Да откуда мне было знать, что деньги меченые?!»
К счастью, у Анри все же хватило ума попридержать свой язык, ибо революционер ни в чем его не винил.
– Мы все стали жертвами подлой провокации, подстроенной охранкой, – с негодованием рассказывал Марат в кафе, куда они переместились с улицы.
– Сразу несколько вождей партии были арестованы французской полицией при обмене банкнот. Теперь их ждет депортация в Россию. Мне случайно повезло не попасть в западню, меня предупредили… Французские и швейцарские обыватели перепуганы насмерть. Только и разговоров теперь о русских экспроприаторах. Об этом с ужасом говорят за столиками бистро и в пансионах для «божих одуванчиков».
Марат гневно сверкнул глазами и заговорил с пафосом опытного оратора, знающего, как вдохнуть веру в тех, кто готов ее потерять или еще даже не успел обрести. При этом он почти не повышал голоса, но речь его полилась как расплавленный металл, каждая черточка лица будто заострилась, стала более выразительной. Из человека заурядной внешности этот человек в мгновение ока преобразился в пламенного трибуна революции:
– Но нам это только на руку! Пусть нас боятся! Мы посеяли страх, который скоро почувствуют все наши враги. Пусть они не надеются, что спутали нам карты. Мы отомстим! Страшно отомстим! Ни одна жертва не сойдет царским псам с рук. И вам предстоит участвовать в этом святом деле. Это большая честь.
Анри согласно кивнул. Марат сразу удовлетворенно успокоился и заговорил спокойно и деловито. Он сообщил Вильмонту, что ему удалось достать необходимую для оплаты «машины» сумму взамен «грязных» денег. Теперь Анри предстояло везти эти деньги дальше в Норвегию. Именно оттуда, по словам Марата, должен был начаться священный «крестовый поход» на логово коронованного зверя.
* * *
«Трой» мог торжествовать. Он добился того, к чему давно стремился: одним махом избавился от опеки жандармского куратора и устранил конкурентов из ЦК. Видных вождей партии арестовали, как обыкновенных жуликов, или, как выражаются полицейские и воры, «на кармане», когда они меняли краденые 500-рублевые купюры серии, разыскиваемой полицией. Теперь он – «Трой», Марат, Андрей (как у каждого профессионального революционера и провокатора, у этого оборотня было много прозвищ и кличек) неминуемо должен стать первым человеком в партии. А задуманный им грандиозный теракт против царя сделает его авторитет непререкаемым. Ах, как же красиво он все обкрутил! «Трою» даже было жаль, что о его гениальной комбинации никто не узнает.
Эристов так и умер, не догадываясь, что самый ценный его агент давно его предал и продал. «Трой» сам вошел в контакт с руководителем зарубежной агентуры Петром Рычковским, когда понял, что одного жандарма легче всего убрать руками другого жандарма. Не зря «Трой» в последнем разговоре с Эристовым заявил, что куда важнее казаться, нежели быть кем-то на самом деле. А уж он-то всегда умел прикинуться надежным, верным, особо ценным. Так что даже такие мудрецы и ловкачи, как Эристов и Рычковский, ему доверяли. В итоге «Трою» удалось сыграть свою беспроигрышную партию на противоречиях между разными подразделениями охранки. Жадному до денег и женщин интригану Рычковскому тоже недолго осталось наслаждаться всеми удовольствиями Парижа. Ведь теперь «Трой» был намерен полностью стереть следы своего многолетнего сотрудничества с охранкой.
Одного «Трой» не знал – Эристов не сообщил ему, что курьер, который везет деньги под видом военного инженера и брата известного в партии человека, на самом деле является жандармским капитаном. Душа убиенного серийным предателем старого солдата могла обрести покой, наблюдая с того света, как сумевший обмануть почти всех Иуда доверяется Вильмонту.
Глава 24
Прибыв в столицу Норвегии Осло, Вильмонт нашел в указанной ему Маратом гостинице письмо с приказом, не останавливаясь здесь, ехать дальше – в город Берген.
Поездка к западному побережью через горные перевалы длиною почти 500 верст
[35]
заняла несколько дней. Железную дорогу по этому маршруту только собирались строить. А пока путешественникам приходилось добираться в наемном дилижансе, верхом и даже пешком, карабкаясь по горным тропам. В горах было холодно, и Вильмонт вряд ли одолел бы весь путь, если бы к письму не прилагался комплект теплой одежды и пачка местных крон. Впрочем, как ни странно, деньги не играли особой роли в этих суровых краях. Постоялые дворы, где можно было бы погреться у камина и перекусить, встречались редко, крестьянские хутора тоже. Жители же небольших поселений предпочитали натуральный обмен и готовы были обменять свои продукты на необходимые им припасы. Примерно через двести верст пути цивилизация закончилась, и путники словно вернулись в эру викингов. Хорошо еще, что им удалось найти надежного проводника.
Спутниками Вильмонта были немцы – юноша и девушка. Они только поженились и решили провести свадебное путешествие в этих первобытных местах.
После впечатляющей победы немцев под Седаном
[36]
Германию захлестнул культ молодости и силы. Целое поколение немцев решило выглядеть моложе и мужественнее и выбрало своими идеалами античные образцы, в противовес своим отцам и дедам, которые не стеснялись своей солидности и жизненной умудренности. Из моды вышли бороды. Сначала их перестали носить молодые, затем их примеру последовали и господа среднего возраста.
Если представители прежних поколений немцев вальяжно проводили отпуска в собственной Баварии, на французской Ривьере или в уютной Швейцарии, то нынешние юнцы предпочитали устраивать проверку своему характеру и мышцам среди заснеженных круч Кавказа и в непроходимых чащах Скандинавии. У себя на родине тысячи и тысячи мужчин и женщин регулярно посещали бассейны и дворцы спорта, участвовали в спортивных состязаниях по всему свету.
Во время своего путешествия по Европе Анри безошибочно мог угадать в толпе на фоне толстых загривков, отвислых животов и впалых ребер немцев – подтянутых, загорелых, энергичных. Спутники Вильмонта также являлись совершенно типичными представителями этого поколения. Даже одеты эти двое были как заправские альпийские горные стрелки. Они носили специальные ботинки, в которых можно было безопасно взбираться по мокрым скалистым склонам, бриджи и толстые свитера. Свои рюкзаки они надевали не лишь бы как, а бодро приказывая себе выступать в поход. И даже когда им приходилось нелегко – ведь каждый из путников нес на себе запас продуктов на всю дорогу, палатку и прочее совершенно необходимое в этих диких местах снаряжение, – они старались сохранять бодрый вид. По пути немцы звонко горланили старинные солдатские марши, и вообще, кажется, обожали все, что имеет отношение к армии и войне. Анри смотрел на своих молодых попутчиков с симпатией и одновременно с тревогой. С одной стороны, они были милыми ребятами, всегда готовыми поделиться продуктами и парой шерстяных носков, что в здешних горах и чащобах было эквивалентно золоту.
