Ознакомившись с досье, генерал Крымов заявил контрразведчикам, что лично за шкирку вытащит эту заокеанскую «шпану» из кабины после того, как посадит со своими парнями его «Сейбр» на нашем аэродроме.
Подготовка к завершающей стадии операции «Восточная сабля» велась стремительными темпами. За крупное вознаграждение информатор на вражеской авиабазе пообещал сообщить резиденту северокорейской разведки, когда в следующий раз американец отправится за линию фронта. Дело в том, что он прилетал из Японии на военно-транспортном «Дугласе С-54» «Скаймастер» накануне очередного боевого тестирования экспериментальной машины. А ровно за сутки до визита Эслы специальная команда механиков начинала готовить его самолёт. Получалось, что у «нордовцев» было целых 24 часа на организацию засады! О такой форе никто из столичных охотников ещё совсем недавно даже не мечтал.
Подрастерявшие первоначальный энтузиазм пилоты вновь воспряли духом. Тренировочные полёты теперь начинались с рассветом и заканчивались лишь с заходом солнца. Все понимали, что если матёрому американцу удастся ускользнуть, их ожидает бесславное возвращение на Родину, а кому-то, возможно, придется ответить головой за невыполнение важного правительственного задания.
Благодаря тому, что вскоре стало известно, на какой именно аэродром будет совершено нападение, появилась возможность продумать все детали готовящейся западни. Расчеты показали, что лётчик «Сейбра» при оптимальной скорости следования к цели имел в запасе не более 7-10 минут на маневрирование в районе советского аэродрома. На большее — с учетом необходимости лететь обратно до своей базы — у него просто не хватит топлива. Поэтому, если отрезать долгожданному «гостю» путь домой и связать боем, на долгое кувыркание с «мигами» янки не хватит. Было решено, что как только Эсла войдёт в зону аэродрома, пара «мигов» закроет ему путь к морю — дверца мышеловки захлопнется.
Дополнительно местность вокруг авиабазы была срочно усилена батареями противовоздушной обороны и фактически превращена в «зенитный капкан».
Правда, существовала вероятность того, что, израсходовав горючее, американец катапультируется с целью разбить секретный «Сейбр». Этого ни в коем случае нельзя было допустить!
Утро 27 февраля выдалось солнечным и безветренным. Погода идеально соответствовала предстоящей операции: в лазоревом небе ни облачка. Информатор с южнокорейской авиабазы не подвёл. Как только Эсла прибыл из Японии, советские летчики начали готовить встречу дорогому гостю. Поэтому с первыми лучами восходящего солнца спецгруппа заняла места в кабинах своих истребителей. Не был известен лишь точный час вылета американца. Оставалось ждать сигнала от операторов РЛС, которые должны были обнаружить метку приближающегося самолёта на экранах своих радаров.
В пятнадцать минут одиннадцатого с тыловой железнодорожной станции Сунчхон поступило важное сообщение о пролетевшем над ними в сторону Пхеньяна одиночном «Сейбре» в характерной боевой раскраске. Теперь уже ни у кого не осталось сомнений, что коварный американец в своём стиле сделал существенный крюк, чтобы выйти на цель оттуда, откуда его не ждут. Это означало, что к моменту выхода в район советского аэродрома запаса керосина в его баках должно остаться даже меньше, чем ожидалось. Всё складывалось самым лучшим образом.
Уже находясь в воздухе, звено «МиГов» получило с земли ещё одно обнадёживающее сообщение: одиночная цель захвачена советской радиолокационной станцией. Наблюдающий за движением отметки неприятельского самолёта на экране своей обзорной РЛС штурман наведения чётко выводил советских истребителей на цель. Четыре «МиГа» и одинокий «Сейбр» сближались с суммарной скоростью свыше 2000 километров в час. На этот раз интуиция, похоже, изменила коварному охотнику: он несся навстречу плену или гибели. Стремительно таяли мгновения, когда ещё можно было что-то изменить…
Но дальше произошло то, чего никто из лётчиков группы Крымова не мог ожидать. Сперва пилот передового «МиГа» заметил впереди крупную блестящую точку «Сейбра» и радостно поспешил доложить об этом генералу. Но практически сразу сверкающая в солнечных лучах одинокая точка рассыпалась на гирлянду серебряных «капель». То, что оператор РЛС принял за одинокий самолёт, оказалось группой неприятельских истребителей, идущих в очень плотном строю крыло к крылу. Информатор на южнокорейской авиабазе оказался двойным агентом, работающим на американскую контрразведку. Благодаря ловкой инсценировке «МиГи» особой группы сами попались на наживку. «Сейбров» было 12 против четырёх «МиГов». Те два самолёта, что ушли в сторону моря — отсекать Эсле путь к отступлению, бесследно исчезли. Судьба их пилотов так и осталась неизвестной…
Крымов попытался срочно вызвать на помощь подкрепление, но американцы заранее позаботились о применении в районе встречи с русскими самолётами средств радиоэлектронной борьбы, наглухо забив радиочастоты, на которых велись переговоры «крымовцев» с землёй и друг с другом.
В завертевшейся круговерти воздушного боя генерал Крымов почти сразу потерял своего ведомого. На одном слишком крутом манёвре гравитационные перегрузки оказались запредельными для его напарника, который, не будучи облачён в специальный противоперегрузочный костюм, потерял сознание. Впоследствии специальная комиссия установила, что отставший от своего ведущего лётчик вдобавок ко всему неплотно подогнал кислородную маску, а готовивший его самолёт механик второпях забыл перед вылетом закрыть вентиляционный кран в кабине, в результате чего на высоте около пятнадцати километров, на которой начался бой, произошла разгерметизация кабины и лётчик потерял сознание.
Оставшись один против звена «Сейбров», Фёдор Степанович попытался оторваться от них на форсаже, но ему не позволили этого сделать. Стало очевидно, что он имеет дело с такой же охотничьей командой. Американцы целенаправленно преследовали именно генеральский «МиГ».
Ещё в первые дни корейской командировки Крымов приказал нанести на фюзеляж своего персонального истребителя яркий знак командира группы. А ведь осужденный по его навету подполковник Зорин предупреждал генерала, что этого не следует делать, ибо отмеченный особой эмблемой самолёт легко узнавали не только свои, но и чужие. Для того чтобы воевать на заметно выделяющейся машине, требуется быть истинным асом, способным даже в самых неблагоприятных обстоятельствах постоять за себя…
Но в этот день фортуна явно играла на стороне противника. В какой-то момент Крымов нажал на кнопку артиллерийской стрельбы и не почувствовал характерной вибрации. Скосив глаза на счётчик боеприпасов, он убедился, что снаряды ещё есть. Палец снова нервно давит на чёртову кнопку — никакого эффекта. «Пушки заклинило! — обожгла страшная мысль. — Теперь я безоружен. Всё, это плен!»
Крымову приходилось видеть сбитых немецких пилотов, взятых в плен аэродромной охраной. Вид они имели жалкий.
По фюзеляжу «МиГа» забарабанило — словно отбойным молотком прошлись. Это была предупредительная очередь. Но судя по показанию приборов, один осколок всё-таки прошил бензобак. Впрочем, пожара можно было не опасаться. На такой высоте самолёт не мог загореться из-за недостатка кислорода. Между тем «МиГ» Крымова уже взяли в клещи два «Сейбра». Ещё два американца пристраивались сверху и снизу. Вражеские самолёты находились так близко, что Федор Степанович видел самоуверенные лица пилотов. Всё заканчивалось так нелепо!
