Взгляд «Моны Лизы» был загадочным, и, кажется, она улыбалась.
Глава 24. Таинственный господин
История с исчезновением Луи Дюбретона скверно попахивала, так и хотелось приложить к лицу платочек. Единственным человеком, кто мог пролить свет на его местожительство, оставался Марсель Габе. После его допроса было установлено, что проживал Дюбретон в небольшом особняке на улице Сен-Жермен-де-Пре. Полицейские, отправленные по этому адресу, выяснили у хозяина дома, что Луи Дюбретон съехал с квартиры еще полгода назад. О своем квартиросъемщике хозяин не сказал ничего дурного, впрочем, как и хорошего, правда, отметил, что платил тот всегда исправно.
Инспектор мобилизовал всех вверенных ему филеров на поиски таинственного Луи Дюбретона, снабдив их нарисованным портретом, однако обнаружить его так и не удалось. Оставался господин Пикассо, который знал таинственного Луи Дюбретона и должен был пролить свет на его местопребывание.
Пригласив Андре, вытянувшегося перед высоким начальством, спросил:
– У нас есть информация о местонахождении Луи Дюбретона?
Пять лет назад Андре Роузи неожиданно открыл в себе призвание ловить преступников и, оставив военную карьеру, подался в сыскную полицию. Старания в нем было предостаточно: в присутствии начальства он продолжал держаться так, как если бы пребывал в строю. Собственно, против такого рвения инспектор Дриу не возражал, главное, чтобы тот не шел за фигурантом чеканным шагом.
– Никак нет, господин, инспектор.
– Что ж, тогда придется нагрянуть к господину Пикассо с обыском. Может, там что-нибудь выяснится относительно господина Дюбретона. А еще очень бы хотелось услышать, что он ответит по поводу статуэток. И скажите кучеру, пусть подгонит карету к самому выходу.
– Будет исполнено, господин инспектор!
* * *
С месяц назад, закатив большой ужин для друзей, Пикассо съехал из общежития художников в шикарные апартаменты, где проживал настоящим аристократом. Здесь он обосновал просторную мастерскую, расположенную на последнем этаже здания, окна которой выходили на три стороны, и нередко, стоя с чашкой кофе в руке, любовался видами. Часто, невзирая на поздний час, к нему заглядывали приятели, чтобы убедиться в том, что с вдохновением у мэтра все в порядке.
Открыв дверь, Пикассо удивленно посмотрел на незнакомых мужчин, полагая, что они ошиблись адресом, но Дриу, вышедший из-за спин, представился:
– Я инспектор Франсуа Дриу из сыскной полиции. Вот ордер на обыск в вашей квартире, господин Пикассо, позвольте пройти, – и, не дожидаясь приглашения, потеснил мэтра к стене.
Пикассо старался выглядеть равнодушным. Расположившись в удобном кожаном кресле, он рисовал полицейских, устроивших обыск.
– Даже не знаю, господа полицейские, что вы ищете, – сделав очередной набросок, художник аккуратно положил его на стол.
– Вас и в самом деле это интересует? – внимательно посмотрел на художника инспектор.
– Конечно, иначе я бы не спрашивал.
– Мы ищем статуэтки, которые вы украли из Лувра.
Запрокинув голову, художник деланно рассмеялся:
– Право, это выглядит абсурдно. Неужели вы думаете, что я буду таскать из Лувра какие-то статуэтки?
– Возможно, что вы и не станете этим заниматься, господин Пикассо, но вы можете заказать украсть статуэтку музейному вору, который проделает это блестяще! Ваша вина от этого не станет меньше. Ищите, господа. Ищите! – настаивал инспектор. – Уверен, что они должны здесь быть.
Круг интересов Пикассо был чрезвычайно широк: от увлечения кубизмом до изготовления из керамики различных скульптур. Статуэтками были заставлены все полки, свободные места, углы, а еще несколько десятков поделок стояли просто на полу. Вот только тех, что требовались полиции, среди них не было.
После двух часов поисков Андре торжественно принес две африканские статуэтки.
– Господин инспектор, кажется, это именно то, что мы искали, – уверенно объявил он. – Эти статуэтки принадлежат музею декоративного искусства. Месяц назад там была проведена инвентаризация, и эти фигурки входят в список пропавших экспонатов. Взгляните сюда. – Перевернув статуэтки, полицейский показал на небольшой контур. – Здесь была медная табличка музея. Ее вывернули, но вот номер можно рассмотреть, хотя его и пытались затереть.
– Понятно…. Что вы на это скажете, господин Пикассо? Ваше положение не из лучших, – зловеще произнес инспектор. – А может, вас лучше называть «преступник Пикассо»?
Художник выглядел крайне озабоченным. Он действительно интересовался африканской скульптурой, которая занимала у него целый шкаф. Но вот только никак не мог предположить, что некоторые из них, подаренные приятелями и купленные в многочисленных лавочках по всей Европе, будут музейными экспонатами.
Пабло Пикассо нахмурился. День, начавшейся с розового периода и с золотых красок, грозил стать самым худшим днем в его жизни.
– Что вы скажете на выдвинутые обвинения, подозреваемый Пикассо? Или вы будете утверждать, что музейные статуэтки вам подбросили? – усмехнулся инспектор Дриу. – Воришки, так сказать, открыли вашу дверь и занесли статуэтки в ваши апартаменты, потом установили их на полку, где они так хорошо смотрятся с другими африканскими скульптурами, и преспокойно удалились?
Пикассо посмотрел на статуэтку, что сжимал инспектор. Его приятель Гийом Аполлинер называл такие статуэтки примитивным искусством. Возможно, в чем-то он был прав: люди, вырезавшие из черного дерева такие скульптуры, не заканчивали художественных академий, однако у каждого из них было безупречное чувство стиля и пропорций. И обнаженная натура, вырезанная из куска черного дерева, – девушка с пухлыми губами и слегка удлиненной головой, – всецело соответствовала критерию настоящей красоты. Теперь Пабло Пикассо понимал, что в скульптуре имелся небольшой, но весьма существенный недостаток: инвентарный номер музея прикладного искусства. Самое скверное, он даже не мог вспомнить, каким образом эта статуэтка попала в его коллекцию, но подобное обстоятельство полицейских совершенно не смущало. И что бы он сейчас ни говорил, в их глазах сказанное будет выглядеть всего-то унылым бредом загнанного в угол преступника.
– Я не знаю, откуда у меня эта вещица, – честно признался растерянный Пикассо.
– Достойный ответ! – бодро отозвался инспектор, продолжая рассматривать статуэтку. – Зато мне прекрасно известно. Вы изготовили ключи от дверей музея, для вас как для скульптора такая работа не составляет большого труда. А затем под покровом ночи вы проникли в зал африканского искусства и украли понравившуюся статуэтку.
– Это какой-то бред! – возмутился Пабло Пикассо.
– Я бы так не сказал, – с ядовитой усмешкой произнес инспектор Дриу. – Факт преступления налицо, сейчас нам нужно отыскать еще отмычки и ключи, которыми вы открывали двери музея. А как только мы проведем все процедурные мероприятия, вы сможете присоединиться к своему другу Аполлинеру, он как раз сейчас сидит в казематах по делу о хищении статуэток из Лувра. Полагаю, что вам есть о чем побеседовать. А потом, в одиночестве он явно скучает и будет весьма рад вашему обществу. Собирайтесь, господин Пикассо! – распорядился инспектор.
