– Выходит, что налетчики и не подозревали о том, что французы уже были мертвы? – прервал следователя Рейнбот.
– Именно так, господин генерал. Палили из маузеров и почем зря.
– А раз так, то смею предположить, что тот, кто их отравил, никак не связан с этой бандой, – предположил губернатор.
– Так точно, ваше превосходительство.
– Более того, получается, что сам преступник, скорее всего, находился в поезде до его прибытия в Ставрополь и благополучно сошел на перрон, – продолжал рассуждать губернатор.
– К сожалению, по всей вероятности, так оно и было, поскольку мы считали, что грабители скрылись сразу после нападения, и я не видел необходимости проверять и обыскивать пассажиров, – опустив глаза, оправдывался Фаворский.
– Что скажете, господин полицмейстер?
– Ваше превосходительство, осмелюсь заметить, что начальник жандармского отделения, равно как и судебный следователь, посчитали для себя не обязательным информировать полицейское управление о заключении врача…
– Господа, я не намерен выслушивать ваши взаимные и бесконечные упреки. Учитывая, что все присутствующие здесь включены в состав созданной мною комиссии, любое соперничество между двумя ведомствами выглядит, мягко говоря, довольно глупо. А посему приказываю незамедлительно извещать друг друга обо всех известных фактах. И еще… А что это за горящий демон носился вчера по городу, пугая прохожих?
– Разрешите, ваше превосходительство? – с позволения полицмейстера приготовился объясниться Поляничко.
– Слушаю.
– Вчера двое грабителей ворвались в дом вдовы Жих и устроили там стрельбу, но, видимо, случайно разбили фотогеновую лампу и сами же по неосторожности загорелись. По крайней мере, именно так объясняет Клара Сергеевна.
– Прямо чертовщина какая-то. А вы что скажете, господин Фаворский?
– Ваше превосходительство, я имею сведения, что там не обошлось без своего рода ангела-хранителя, который с недавних пор оберегает вдову.
– И кто же он?
– Присяжный поверенный окружного суда, отставной коллежский советник и бывший начальник Азиатского департамента министерства иностранных дел России, находившийся в личном подчинении у принца Ольденбургского, – Клим Пантелеевич Ардашев, – проявил осведомленность ротмистр.
– Ого! Вот это птичка к нам залетела! И давно он здесь обосновался?
– С весны, ваше превосходительство. Ставрополь – место его рождения.
– Выходит, на родину потянуло? А что это он с этой вдовой стал возиться?
– Разрешите, ваше превосходительство, – оживился полицмейстер и, получив утвердительный кивок генерала, продолжил: – Жих, как следует из предсмертного письма, был у Ардашева незадолго до того рокового дня на проспекте и попросил его, в случае наступления каких-либо непредвиденных обстоятельств, защитить жену, а если с ним что-то произойдет, то найти его убийц. Вот господин присяжный поверенный и проводит собственное расследование.
– Так это адвокат вам передал письмо? – догадался Рейнбот.
– Он, ваше превосходительство, – отрапортовал Фен-Раевский.
– Я думаю, что само провидение послало к нам этого господина из ведомства принца. Я слышал об их подготовке. Насколько я знаю, они до самой смерти числятся в действующем резерве своего ведомства. А потому, господин Фаворский, попрошу вас поделиться с этим адвокатом имеющейся информацией, естественно в разумных пределах, и, если он согласится, попросите его помочь в поиске соучастника убийства Жиха. А то, не ровен час, вы с полицмейстером из-за неуместного соперничества подведете меня под монастырь. Завтра мне снова докладывать Петру Аркадьевичу о наших «успехах»… А ситуация, смотрю, полностью так и не прояснилась. Ладно. А теперь, господа, мне бы хотелось знать, какие вы конкретно собираетесь предпринять меры по поимке шайки, совершающей нападения на казенные кареты? – обратился к чиновникам генерал.
– Если позволите? – проявил инициативу ротмистр и, получив согласие, начал излагать план: – Считаю необходимым новое проведение операции, но в целях соблюдения секретности в ней должны принять участие только те, кто находится в этом кабинете и, возможно, еще один человек, я имею в виду себя, представителя сыскного отделения (например, господина Каширина) и, возможно, кого-то из офицеров драгунского полка. Кстати, этот арестованный поручик участвовал в японской кампании, их часть стояла рядом с нашей. Он один из немногих среди драгун удостоенный знака императорского приза «За стрельбу из револьвера» и храбр, говорят, безмерно. Думаю, стоит переговорить с полковым начальством по поводу его участия в планируемом мероприятии.
– И не забудьте извиниться перед ним, господа полицейские. Однако же, я думаю, и ему тоже следовало вести себя поосмотрительнее и больше уделять времени службе, а не сердечным делам. Слава богу, вовремя разобрались, – напутствовал губернатор. – Продолжайте, ротмистр.
– Считаю, что теперь надобно загрузить в экипаж мешки с подлинными банкнотами, а не старые газеты, как это было прежде. Учитывая провал прошлой операции, я предполагаю, что среди почтовых служащих, вероятно, имеется информатор, связанный с грабителями. Исходя из этих соображений нам следует соблюсти естественность событий, не вызывая у него подозрения. Фельдъегеря выедут из Ставрополя, кучера я предупрежу заранее, и у села Михайловского мы поменяемся каретами и перегрузим деньги. В целях соблюдения секретности все сопровождающие почту лица, включая возницу, останутся в доме станового пристава ожидать нашего возвращения. Ну, а мы отправимся на поимку банды. Место сбора – двор полицейского управления. Время выдвижения – восемь утра.
– Только втроем? – ненароком вырвалось у Каширина.
– Да. Считаю, что налетчиков скорее всего двое, от силы – трое. Толпой набиваться в экипаж не имеет смысла – будет тесно, душно, да и дорога слишком длинная. Господин Каширин за кучера, и мы с Васильчиковым внутри. Лучше возьмем по паре револьверов и драгунские винтовки. Главное, господа, освободите поручика поскорее, – обратился к полицейским Фаворский.
– Когда планируете провести мероприятие? – уже подобревшим, почти отеческим тоном спросил губернатор.
– Дней через пять-семь, ваше превосходительство.
– Постойте, господа, надо ведь дать какое-то название этой операции. Какие будут предложения?
В кабинете воцарилось недолгое молчание, нарушенное жандармским начальником:
– А что, если – «Меч Немезиды»?
– На том и остановимся! Был бы помоложе – отправился бы с вами. Вас, ротмистр, назначаю старшим, и действуйте сообразно обстановке. Ну да с богом! Все свободны, господа.
Чиновники и офицеры торопливо освобождали кабинет и один за другим скрывались за высокой двухстворчатой дверью, и только Каширин осторожно задвинул на место стул и, с трудом передвигая ватными, точно парализованными ногами, дошел до середины комнаты и, вдруг обернувшись, пролепетал осипшим от страха голосом:
