* * *
Весть о приближении к Урбино полков Чезаре Борджиа застала герцога Гвидобальдо в его охотничьем замке, расположенном далеко в горном ущелье, зажатом со всех сторон расросшимся буком.
Место заповедное, тщательно охраняемое стражей и егерями, а потому зверья, в том числе благородных оленей, на которых предпочитал охотиться герцог, было столь много, что без добычи он не возвращался. Порой случалось, что заповедный покой нарушали местные крестьяне, прельстившиеся на непуганое зверье, и отследить их егерям было несложно – посидев в темнице герцога, они не отваживались на повторное своеволие. Так что большой работы егерям они не доставляли. Но в этот раз враг был куда более изворотливым и куда опаснее, чем местные крестьяне. В прошлом месяце в заповедник пришел волк и принялся нещадно, больше из баловства, вырезать благородных оленей. Несмотря на облавы, устраиваемые егерями, увидеть волка так никому и не довелось – напоминая оборотня, он появлялся как бы из ниоткуда и так же таинственно исчезал, оставляя после себя лишь следы от огромных лап.
И вот третьего дня охотники все-таки сумели выследить хищника, укрывшегося в горах в одной из пещер. Целые сутки они простояли около логова, намереваясь выкурить волка, а потом, напуганные его воем, ушли.
Вернувшись в охотничий замок, егеря, вытаращив от возбуждения глаза, наперебой принялись рассказывать герцогу о том, что прежде им не приходилось видеть столь огромного и сильного зверя. Отправившись по следам хищника, они едва не изловили его, прижав к отвесной высокой горе, но неожиданно волк прыгнул на скальную поверхность, в несколько прыжков взобрался на самую вершину горы и тотчас затерялся в густом ельнике. Никто из охотников не сталкивался ни с чем похожим, а многие и вовсе восприняли такую изворотливость зверя за происки дьявола.
На следующий день, будто бы в отместку за перенесенный страх, волк порезал целое стадо баранов, пасшихся в предгорьях на противоположной стороне ущелья, разорвав у вожака горло.
Герцог Урбинский считал своим долгом пристрелить волка. Ни о какой поимке хищника не могло быть и речи. Зверь и так уже нанес заповеднику невосполнимый ущерб, а благородные олени стали обходить герцогские угодья стороной.
Отыскав нору волка, егеря тщательно готовились к новой встрече – заготовили такое огромное количество оружия и патронов, как если бы намеревались штурмовать хорошо укрепленный гарнизон.
Соблюдая строжайшую осторожность, егеря оцепили место логова волка, установив на звериных тропах капканы. В местах возможного отхода зверя затаилась засада. Оставалось дожидаться только герцога, который намеревался принять участие в загоне волка.
Герцог Урбинский поднялся на рассвете в приятном предвкушении удачной охоты. Пренебрегая помощью слуг, самостоятельно облачился в охотничий костюм и, остановившись перед коллекцией ружей, после долгого раздумья выбрал подходящее, с длинным стволом и ореховым прикладом, изготовленное под его плечо (недавний подарок Чезаре Борджиа). Все это время Гвидобальдо искал подходящий случай, чтобы использовать его в деле, и вот, кажется, этот день настал.
Взяв канделябры с горящими свечами, герцог подошел к зеркалу и критически осмотрел охотничий костюм, выгодно подчеркивающий его широкие плечи. Подумав, решил воспользоваться соболиной накидкой, которая в утренний час будет весьма кстати. Накидка имела еще и эстетическую сторону – искрящийся мех невероятно подходил к его черному камзолу, а так как на охоту он пригласил маркизу д’Эсте, к которой с некоторых пор питал самые нежные чувства, то хотел выглядеть неотразимым.
Неожиданно дверь широко распахнулась, и в комнату влетел адъютант граф Дюваль. Герцог невольно нахмурился, прежде подобной вольности не наблюдалось. Сам Гвидобальдо не слыл строгим хозяином, но всякое великодушие имеет предел, следует поставить слугу на место. Но, взглянув на его взволнованное лицо, догадался, что случилось нечто невероятное.
– Светлейший государь, прибыли послы от Чезаре Борджиа.
– Опять? – невольно удивился герцог. – И что же они хотят?
– Герцог Чезаре Борджиа объявил нам войну!
– Боже, – невольно простонал герцог, ухватившись за голову, – это в духе Борджиа, взять артиллерию взаймы у друга, чтобы потом этими же пушками грозить ему войной. Насколько же я был глуп, поверив его обещаниям. Где его полки, граф?
– Они на пути к Урбино, думаю, что к городу они подойдут на рассвете.
– Проклятье! – невольно выругался герцог.
Намеченная охота оставалась где-то в прошедшем времени, собственно, как и соблазнительная маркиза д’Эсте. Что-то ему подсказывало, что его собственная судьба разделилась на две неровные части. Теперь ничего не будет как прежде, его удел – изгнание и скитание по чужбинам.
– Будь он проклят! Леонардо знал ли о плане Борджиа?
– Светлейший государь, не время об этом думать.
– А может, это был один из гениальных планов Леонардо?
– Теперь это неважно. Нужно немедленно уходить, – торопил адъютант. – Кондотьеры не пожалеют никого. Ваши кони уже под седлом, спешите!
Герцог испытывал апатию. Окружающий мир поблек и не представлял для него интереса, прожитая жизнь казалась никчемной, все было разрушено в одно мгновение. Помнится, еще утром он хотел соблазнить маркизу д’Эсте, наставив при этом милейшему маркизу Филиппу рога. Какая же это была глупость!
Ноги невольно подогнулись, и герцог опустился на стул. Ружье, выпавшее из рук, громко стукнуло о паркет.
– Я никуда не поеду, – устало объявил герцог, – пусть все останется как есть.
– Вы погибнете! – в отчаянии воскликнул Дюваль.
– Теперь это неважно, – отвечал герцог, поддаваясь все больше унынию, парализовавшему его волю. Видно, так чувствует себя приговоренный к смерти за пятнадцать минут до казни. Если это не так, тогда откуда непонятная покорность, позволявшая палачу накидывать на его шею петлю?
– Вы сегодня отступите, но это еще не поражение. У вас будет время, чтобы собрать воинство и отбить город, – упорствовал граф. – У Чезаре очень много врагов, а с каждым днем число их будет лишь увеличиваться.
– Он пользуется поддержкой Папы. Вряд ли кто посмеет выступить против Александра Шестого.
– Понтифик не вечен, – сдержанно заметил адъютант. – Он стар и немощен. Уверен, что он долго не протянет. А когда Чезаре лишится своей главной опоры, тогда он сделается смертельно уязвимым.
Герцог отрицательно покачал головой:
– Слишком поздно. Я желаю остаться здесь.
– В таком случае вы не проживете и дня!
– Значит, на то воля божья, граф!
– Извините, светлейший государь, но я в ответе за вашу жизнь, а потому волен поступить так, как мне подсказывает долг. Стража! – громко выкрикнул адъютант.
Громыхая железом, в дверях предстало четверо швейцарских гвардейцев в доспехах и с готовностью уставились на графа Дюваля.
