– Прошу вас, господа.
Вошли в гостиничный номер со скудной обстановкой. Из достоинств были только бардовые занавески, вышедшие из моды еще в позапрошлом веке. Если их постирать да заштопать, так они могли бы стать предметом гордости какой-нибудь музейной экспозиции.
Закрыв дверь на два оборота, Леонарди вытащил из-под кровати деревянный сундук, выкрашенный в белый цвет, запертый на обыкновенный висячий замок, и, отомкнув его, торжественно приподнял крышку.
Склонившись, Альфредо невольно подался вперед, рассчитывая увидеть картину. Рядом у самого уха взволнованно засопел Поджи.
Внутри сундука находилась груда белья, поверх которого лежала старенькая мандолина с облупившимся по бокам коричневым лаком; небольшая деревянная палитра; высохшие кисти; испачканное в краске тряпье; пустые тюбики из-под олифы; измятый старомодный костюм; забрызганная известью блуза. Казалось, что в этом чемодане было все. Единственное, чего в нем не было, так это картины Леонарда да Винчи «Мона Лиза».
Джери едва сдержал вздох разочарования. Столь же унылым выглядело лицо профессора…
– Но извольте, а где же картина? – раздосадованно протянул он.
– Не торопитесь, – отвечал Леонарди.
Аккуратно вытащив на пол вещи, Перуджи вдруг приподнял дно, под которым оказался еще один отсек, а в нем находился плоский предмет, завернутый в красный бархат.
– Пожалуйста, – протянул он профессору картину. – Можете ее осмотреть.
– Да, конечно, – отвечал Поджи, дрожащими руками принимая ореховую рамку, завернутую в материю.
Положив полотно на стол, профессор аккуратно освободил картину от материи; столь же бережно снял с нее обертку и установил на столе.
– Боже! – невольно вырвалось у Поджи восклицание, когда он увидел лик «Моны Лизы».
– Она прекрасна! – отозвался Джери. – Я в жизни не видел ничего более прекрасного.
В увиденное трудно было поверить. Действительность казалась обманчивой: в дешевом гостиничном номере, на небольшом грязном столе, подле стеклянной уродливой пепельницы, до самого верха заполненной окурками, в темной ореховой рамке стояла «Мона Лиза». Сейчас она выглядела чудом, сошедшим на землю, чтобы осчастливить всех присутствующих. Картина была в идеальном состоянии, ни единой помарки, ни единого помятого лоскута. Взяв картину в ладони, профессор аккуратно перевернул ее обратной стороной, на которой был отпечатан музейный номер, и сравнил его с припасенной фотографией. Номер совпал – «316»… Здесь же клеймо Лувра с короной, лилиями и инициалами королевского музея, все в точности! Перед ними был подлинник, вне всякого сомнения.
Поджи слегка поморщился, кашлянул негромко, опасаясь выдать себя сбившимся дыханием, потер пальцами раскрасневшийся лоб. Именно эту картину он видел множество раз в Лувре. Всякий раз, приезжая в Париж, он сразу шел к ней на поклон, выражая тем самым искреннее почтение и отдавая дань гению великого творца. И вот теперь «Джоконда» прибыла во Флоренцию с ответным визитом. Поджи невольно сглотнул подступивший к горлу ком, – вот только достоин ли он оказанной чести.
Поправив сползшие очки и стараясь выглядеть равнодушным, что было весьма затруднительно в такой момент, профессор произнес нейтральным голосом, на какой был способен в эту минуту:
– Нужно изучить картину обстоятельнее. В моем распоряжении имеются кое-какие фотографии из Лувра. Под увеличением можно рассмотреть штрихи, мазки кисточек, характерные для манеры письма Леонардо да Винчи, краски…
– Разве это возможно? – беспокойно спросил Перуджи.
– Это не только возможно, но это и необходимый элемент экспертизы. Леонардо да Винчи очень активно пользовался природными минералами. Например, употреблял лазурит. Комочки этого минерала должны оставаться и на картине. Все это нужно изучить. Только после этого, я полагаю, вы можете рассчитывать на свое вознаграждение. Так вы согласны оставить картину у меня? – последние слова прозвучали несколько громче, но Леонарди этого не заметил.
– На какое время вы хотите оставить у себя картину? – задумавшись, спросил Винченцио.
– Полагаю, что три часа будет вполне достаточно, – уверенно отвечал профессор Поджи. – Так вы согласны?
– Хорошо. Пусть будет по-вашему, – наконец согласился Леонарди. – Хочется быстрее разделаться с формальностями.
– Вот и отлично, – с воодушевлением отвечал профессор.
– Возможно, что в любом другом случае я бы отказался, но у вас, господин Поджи, безупречная репутация. Я вам доверяю.
– О да! Вы можете не тревожиться, – взялся Поджи за картину.
– Позвольте я ее заберу сам, – улыбнулся Леонарди. – Представьте, что будет, если мы понесем эту картину через весь город в таком виде.
Профессор сдержанно рассмеялся:
– Представляю, какой бы в таком случае произошел переполох.
Завернув картину в красный бархат, Леонарди крепко перетянул ее широкой лентой.
– Пойдемте, господа, очень надеюсь, что формальность не займет много времени.
– Можете не сомневаться, любезный Леонарди, – заверил Джери, – все произойдет именно так, как мы и договаривались.
Профессор и Альфредо Джери вышли в коридор, следом, чуть отстав, с картиной в руках вышел Леонарди. Поставив картину у стены, он тщательно запер дверь на два оборота и бодро скомандовал:
– Пойдемте, господа! – И, повернувшись к Джери, спросил: – Это, конечно, не мое дело, но мне просто любопытно, а где вы ее будете держать? В частной коллекции?
– Вам ответить честно? – спросил Альфредо.
– Если вас не затруднит.
– Не знаю… Может, со временем и придет какое-то интересное решение. Но могу сказать вам совершенно точно, что она не будет лежать в сундуке. Ха-ха-ха!
Леонарди лишь сдержанно улыбнулся.
За разговором спустились в холл. Леонарди, шедший с картиной немного позади, без конца перекладывал ее из одной руки в другую.
– Позвольте полюбопытствовать, – сурово спросил портье, двинувшись навстречу Леонарди. – Что вы выносите из гостиницы?
– Картину, – честно признался Леонарди, остановившись.
– И куда вы ее несете? – блеснул лаком козырька портье.
– В карету. Полагаю, что со временем она займет почетное место в галерее Уффици. Но она не из гостиницы.
В его голосе послышалась гордость.
– Разверните картину, я должен убедиться в том, что она не из нашей гостиницы, – строго потребовал портье.
– Это как вам будет угодно, – охотно согласился Леонарди, посмотрев на профессора, наблюдавшего за ними с побелевшим лицом. – Сейчас я разверну ленту.
Поставив картину, он быстро развязал ленту, приподнял материю и показал картину портье.
– Так что вы скажете? Это картина из вашей гостиницы?
