Книга Государевы конюхи, страница 215. Автор книги Далия Трускиновская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Государевы конюхи»

Cтраница 215

Это уже был приказ. Конюхи как раз друг за дружкой поднимались по вытоптанной тропинке. Она шла наискосок, чтобы не оказаться для человека чересчур крутой, и вела к упиравшемуся в берег переулку. Остановив товарищей, глазастый Семейка постоял несколько, потом выбрал странный путь — по дуге обошел нечто, одному ему понятное, и приблизился к забору.

— Огня бы, — попросил негромко.

Огниво оказалось у Богдана, он же припас и сухой бересты. Приблизившись к товарищу, конюх добыл огонь и посветил, куда велено.

— Ого! — воскликнул он. — Данила! Это по твоей части!

— Что по моей части? — идя Семейкиным следом, удивился парень.

— Да мертвое ж тело!

Первое, что увидел Данила, был продолговатый сугроб под забором. Как будто зверь прилег, прижался, стараясь казаться неприметным. Снег присыпал его, но когда Семейка провел по сугробу рукой — появилась темная полоса меха.

— А шуба-то волчья, — заметил, добравшись до тела, Тимофей. — А что, братцы, вдруг раб Божий еще жив? Забрел спьяну да и заснул?

— Я почему, думаешь, кругом обходил? — спросил Семейка. — Кабы недавно его сон сморил — следы бы свежие были. А тут, гляди, не следы — ямы. Снегом их хорошо припорошило. А снег, светы, с утра-то шел… Шубу на нем хорошую оставили — стало быть, не налетчики зашибли. Данила! Коли тебя сюда Господь привел — может, ты и человека знаешь?

Он преспокойно откачнул тело от забора. Богдаш поднес горящую бересту к мертвому лицу.

— Знаю, — и Данила несколько раз кивнул. — Это же тот, у кого скоморох товару просил! Который от людей прячется! Перфишка Рудаков!

— Вот те на! — воскликнул Тимофей. — Тот, кому Томила божился, будто наследство у Трещалы, что ли?

— Выходит, он, — и Данила повесил голову.

— Неужто за то его пришибли, что знал, где наследство? — сам себе не веря, произнес Богдаш. — Чтобы не проболтался. А, Семейка?

— Может, шел к Одинцу правду рассказать, а за ним — добрый человек с кистенем? — предположил Тимофей.

— Но коли грамота у Одинца?.. — воскликнул Данила.

Дельце запуталось еще крепче. Кому и зачем понадобилось отправлять на тот свет Перфилия Рудакова, было совершенно непонятно.

— Что с телом делать будем? — спросил Богдаш. — Стрелецкий караул позвать, что ли?

— Тут тебе не Белый город и не Китай-город, тут тебе Хамовники, — напомнил Тимофей. — Хоть до завтра глотку дери — никакой стрелецкий караул не явится. Сами ткачи за порядком следят. А теперь ткачи гуляют…

— Оставим так, светы, — решил Семейка. — До утра с ним, я чай, ничего не сделается. Утром я до Земского приказа добегу, пусть за ним пришлют сани. Ну, идем, что ли, поглядим на Одинцовы ворота?

— Не идем, а бежим, — вдруг сказал Богдаш и сунул в снег догоревшую до пальцев бересту. — По реке сюда люди движутся, как бы не Одинцовы! Они, видать, последние бои досмотрели да и домой собрались. А нас-то всего четверо!

— Уносим ноги, — добавил Семейка и первым поспешил к переулку.

Надо полагать, люди, приближавшиеся по реке, издали увидели у забора Одинцова двора огонек. Был, был и вдруг потух. Но прежде успел осветить каких-то подозрительных молодцов. Молодцы растаяли во мраке, но глазастый человек мог бы, забежав вперед, увидеть тени в переулке.

И еще — среди крепких мужиков, вся сила которых, несомненно, была в могучей груди, дубовых плечах да здоровенных кулаках, оказался один умный. Он велел шуму не подымать, а разделиться, чтобы часть народу выбралась на берег раньше, у иного переулка. Таким образом он собирался взять неизвестных злоумышленников на улице в клещи. И ему это удалось…

— Стой! Стой, бляжьи дети! — раздался не глас человеческий, но звериный рев.

И навстречу конюхам выскочило несколько бойцов, и встали те бойцы так, как становятся в стенке.

Не успел Семейка, шедший первым, крикнуть своим «Назад!», как и сзади заорали, загалдели:

— Имай их, имай! Вавила, фонарь тащи! Васька, крыло держи!

— Это кто тут балует?! — громогласно спросил Тимофей. — Кто государевой службе прохода не дает?!

— А вот уложим на снежок, там и поглядим, какова вы есть государева служба! — отвечал глумливый голос. — Да и спросим, кто вашего позорника Трещалу на царство венчал!

— Бить будут, — негромко заметил Семейка. — Ну, коли сами напали, сами пусть и защищаются. Держись при мне, Данила, у меня кистень.

— Я сейчас их главного выкрикну и с ним схвачусь! — весело пообещал Богдаш. — Посмотрим, кто кого! А ты, Данила, от меня далеко не отходи, коли что — прикрою…

Тимофей же молча шагнул к забору. Забор был обыкновенный — в землю вбиты колья, поперек приколочены доски. Ухватив верхнюю двумя руками, а ногой упершись в то место, где со стороны двора полагалось быть колу, Тимофей рванул изо всей силы, раздался треск — и он отскочил с краем длинной доски. При этом ловко извернулся, опять оказался вплотную к забору и изготовился сделать следующий рывок.

— Ко мне, Данила! — крикнул он при этом. — Нам все дозволено, мы — государева служба!

— Да что ж ты, ирод, мой двор разоряешь?! — заорал ошарашенный этим деянием мужик — надо полагать, хозяин двора, ткач.

— А вы чего на государеву службу поперли?! — загремел Тимофей. — Щас и не так тебя, дурака, разорю! По бревнышкам раскачу!

— Какая вы служба! Вы — шпыни ненадобные, теребень кабацкая, страдники, псы бешеные, воры! — отвечал уже иной голос. — Ужо мы вас обротаем!

— Это кто там таков грозен? — сразу же принял вызов Богдаш. — Ну-ка, молодец, выходи из толпы! Дай на тебя поглядеть, прежде чем уложить!

— Вавила, сучий сын, где Вавила?! — грянуло и спереди, и сзади. Посланный за фонарем Вавила где-то запропастился.

— А сам-то ты кто таков? Набрал ваш Трещала всякой шелупони, подлого люда, безместных попишек, да и гордится?! Я всех ведомых бойцов на Москве знаю — тебя не видывал!

— Да ты и теперь меня не видишь! — радостно завопил Богдаш. — А ну, выходи, что ты там за спинами отсиживаешься? Это тебе не в стенке в третьем ряду стоять, потылье охранять! Ну, вылезай, переведаемся! Жаль кулаков, да бьют же дураков!

Данила даже усмехнулся — задирать Богдаш был мастер.

— Вавила! Зашибу! — крикнул еще кто-то, и наконец возник фонарь.

Многократно изруганный Вавила подбежал туда, где тесно встали конюхи, но слишком приближаться не стал.

— Выше фонарь держи! — И из толпы бойцов вышел долговязый, в щегольской шапке с отворотами набекрень, узколицый, с короткой рыжеватой бородой. — Ну, так и знал! Гляди, Аким, вон тот нас у «Ленивки» выслеживал! Я его узнал — у него рожа кривая!

Теперь и Данила признал Соплю.

— Ты, что ли, охотницкому бою учился? — пренебрежительно спросил Богдаш. — Ну, скидывай шубу, выходи! Выходи на кон!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация