— Дуэль — вещь опасная, — согласился я, — но бросать оскорбление прямо в лицо человеку, мистер Адельман, не менее опасно. Признаюсь, мне надоело, что вы пытаетесь препятствовать моему расследованию. Я не отступлю от своей цели. Меня нельзя купить. Я прекращу расследование, когда найду ответы на все вопросы, и не раньше. Если мне придется при этом вывести на чистую воду «Компанию южных морей», Банк Англии или кого-либо еще, кто имел отношение к этим смертям, я сделаю это не колеблясь.
Я встал и посмотрел сверху вниз на этого важного человека, который, может быть впервые за много лет, не знал, что ответить.
— Если желаете продолжить данный разговор, вы знаете, где меня можно найти. Всегда к вашим услугам.
Я повернулся и вышел, довольный собой. Впервые после того, как я начал искать правду, стоящую за смертью отца, я почувствовал, что обладаю какой-то силой.
Я желал поскорее вернуться домой, так как встреча с Адельманом меня необычайно утомила. Но мои мечты снять обувь и выпить стаканчик вина рухнули, когда я увидел свою домовладелицу, ожидавшую меня на пороге. По ее лицу я понял, что отдохнуть мне удастся не скоро. Я заметил, что у нее встревоженный и усталый вид. Если бы не собственная усталость, я также мог бы заметить страх в ее впавших глазах и необычайную бледность.
— Мистер Уивер, в гостиной вас дожидаются какие-то мужчины, — сказала она прерывающимся голосом.
— Какие-то мужчины, — пробормотал я. — Надеюсь, это джентльмены не христианского вероисповедания, миссис Гаррисон? Может быть, индийский раджа со своей свитой решил почтить меня визитом?
Она молитвенно сложила руки.
— Они в гостиной.
За несколько секунд, что отделяли меня от гостиной, в моей голове пронеслось множество вариантов. Может быть, пришел констебль, чтобы арестовать меня за убийство Джемми? Войдя в гостиную, я увидел пятерых довольно прилично одетых мужчин, но их злобные глаза свидетельствовали, что и платье и парики были обманчивыми. Трое сидели на диване, нагло расставив ноги. Двое стояли позади дивана: один из них теребил в руках китайскую вазу миссис Гаррисон; другой поглаживал выпуклость в кармане камзола, где, без всякого сомнения, лежал пистолет.
Это были не люди констебля.
— Ах, — сказал человек с вазой в руках. Он поставил ее на место с такой силой, словно хотел, чтобы она раскололась. — Вот наконец пожаловал и сам великий мистер Уивер. Мы вас ждали весь день. Это несколько невежливо, вы так не думаете?
Миссис Гаррнсон не стала заходить вместе со мной в гостиную, но осталась в прихожей, чтобы ей было слышно, что происходит.
Я не имел ни малейшего представления, кто эти люди, но их присутствие меня заинтриговало. Я понимая, что мне может грозить серьезная опасность, но мне казалось, что я вскоре узнаю нечто важное о загадочных смертях, которые расследовал.
— Если у вас ко мне дело, — сказал я строго, — изложите его. Если нет — уходите.
— Только послушайте его, — сказал один из сидевших па диване, — он думает, что может указывать нам, что делать.
— Мистер Уивер, — сказал главный, — мы пришли, чтобы отвести вас на встречу. Наш хозяин приглашает вас намести ему визит. И чтобы вы не потерялись, он попросил вас к нему доставить.
— А кто ваш хозяин?
— Вы это узнаете в свое время, — сказал главный. — Если не станете сопротивляться, вам не причинят вреда. У нас достаточно сил, да и пистолеты есть тоже, чтобы не позволить вам выкинуть какую-нибудь штуку.
Миссис Гаррисон за моей спиной пронзительно взвизгнула. Я повернулся к ней.
— Не бойтесь, — сказал я. — Эти люди причинили вам какой-нибудь вред?
Она помотала головой.
— И не причинят. — Я обратился к главному: — Пойдемте.
Будь я одни, я, может, и решился бы на применение силы, но рисковать безопасностью миссис Гаррисон я не мог. Безусловно, она была малоприятной женщиной, но мой долг не позволял мне ввязываться в потасовку, в которой она могла пострадать.
— Экая галантность, — заметил один из мужчин, когда они выводили меня из дома миссис Гаррисон.
Увидев ожидающий экипаж, я прибавил шагу, чтобы поскорее закончить этот инцидент. На улице посмотреть на странную процессию собралась небольшая толпа, и я про себя подумал, что, по крайней мере, мне нечего бояться при таком количестве свидетелей. Но не успел я так подумать, как почувствовал резкую боль в затылке. Боль парализовала все мои чувства. Во времена моих выступлений мне часто приходилось получать удары в голову, но одно дело, когда соперник бьет тебя кулаком в лицо, и другое — когда тебя бьют сзади твердым предметом. Боль была неописуемая в буквальном смысле этого слова, она была тупой и пронзительной, горячей и холодной одновременно. «Этого не может быть, — подумал я, — так больно не бывает».
Инстинктивно я схватился за место, откуда исходила эта нестерпимая боль. Я не должен был этого делать, поскольку другой мужчина тут же нанес мне сильный удар в живот. У меня перехватило дыхание. Я согнулся и почувствовал еще один удар, в поясницу, который свалил меня с ног.
Мне казалось, что, если только я смогу перевести дыхание, я встану на ноги и измолочу этих людей. Но едва я оказался на земле, меня снова ударили по лицу и в бок, и, прежде чем я смог оказать сопротивление, я почувствовал, как мне заломили назад руки и связали веревкой. До того как мне на голову накинули полотняный мешок, я успел увидеть лица зевак, которые смотрели, как меня избивают прямо перед собственным жилищем. Никто из них не пришел мне на помощь, и я старался запомнить лицо каждого, чтобы побить всех, кто наблюдал за моим несчастьем с таким трусливым равнодушием. Я слышал, как кто-то сказал, что сходит за констеблем, но мне это уже ничем не могло помочь.
Меня резко поставили на ноги и прижали к стенке экипажа. Я почувствовал, как дюжина рук ощупывает меня в поисках оружия. Вынули пистолет, шпагу и ножи. Меня швырнули в экипаж, где я упал на сиденье.
Я безуспешно пытался избавиться от пут, но не потому, что надеялся освободиться. Мне была непереносима мысль, что мои захватчики считают, будто я покорен. Вскоре я устал биться, как пойманная на крючок форель. Толку от этого было мало, а получать новые удары мне не хотелось. Пытаясь убедить себя успокоиться, я почувствовал, как экипаж тронулся с места, и дал себе зарок, что еще до заката солнца отомщу за этот гнев и унижение.
Глава 22
Я сидел молча, погруженный в свои мысли и переполненный гневом и болью, а экипаж все катил и катил по дороге. Мои похитители тоже молчали. Сидя в темноте, я гадал, кто мог организовать это нападение. Я было подумал, что это дело рук «Компании южных морей», но разве организаторы тайного заговора, унесшего две человеческие жизни, могли допустить такую оплошность и позволить похитить человека, жестоко избив его на глазах толпы? Но если это не дело рук «Компании южных морей», кому еще понадобилось поступать со мной так жестоко и для чего?
