Я молчала.
– То-то и оно, – подвел итог Якименко. – Смолякова о себе ничего не рассказывает, ни разу не выставила ни одну семейную историю или скандал на всеобщее обозрение. Многие знаменитости прилюдно делят детей, поливают друг друга грязью при разводе, хвастаются подарками любовников, дорогими покупками. Милада же молчит на все личные темы. Про собак-кошек или приготовление омлета с грибами она будет часами петь, но скажи: ее дочь замужем? Не знаешь. И никто не знает. Смолякова производит впечатление совершенно открытой простой женщины, но на самом деле закрыта, как устрица, и простотой в ее случае даже не пахнет. Вот и наш маньяк таков. Короче, я уверен, что он работает в театре «Небеса».
Меня зазнобило. Страшно знать, что рядом с тобой находится человек, способный на убийство.
Якименко смахнул со скатерти крошки.
– Серийный убийца лишает жизни только тех, кого выбрал. Маньяк не бросается на прохожего с ножом, потому что тот косо на него посмотрел. Нет, по какой-то причине он намечает себе жертву и занимается исключительно ею. Валентин Михеев, изнасиловавший нескольких девушек, однажды спас от грабителя пожилого мужчину. Шел вечером по парку, увидел, как какой-то парень повалил старика на землю, схватил его и передал полиции. Дед не являлся объектом интереса насильника, Михеев набрасывался исключительно на девиц, а во всем остальном был благородным, можно сказать, человеком. А вот и Михаил!
Я обернулась. Лавируя между столиками, к нам приближался Невзоров. Миша, как всегда, принарядился. Сейчас на нем были джинсы грязно-серого цвета с разводами, причем совершенно непонятно, то ли штаны давно не стираны, то ли неведомый модельер заштатной китайской фабрики скреативил сей невероятный узор. Брюки размера этак на два были велики Мише, поэтому он затянул их ремнем. Клеенчатый пояс бордового цвета явно претендовал на дорогое изделие из кожи аллигатора. Пряжка изображала оскаленную волчью пасть размером с десертную тарелку. Впечатляла и сильно приталенная рубашка в зелено-сине-желтую клетку. Она была чуть маловата Мише, поэтому между пуговицами сверкал его голый живот. На дворе июнь, народ ходит в футболках, а парень напялил еще черный пиджак. Ах, да, Михаил на службе, он, вероятно, таким образом прикрывает кобуру с пистолетом (хотя я ни разу оружия у него не видела). Или хочет быть похожим на одного из героев фильма «Секретный агент». И конечно же, на ногах у него белые носки и темные сандалии. Ну, это классика жанра.
– Здрассти! – радостно произнес Невзоров, усаживаясь на стул. – Тут хороший кофе? А то я зашел вчера в пиццерию, попросил капучино, так мне жуткую гадость приволокли.
– А ты не пей капучино в пиццерии, – посоветовала я.
– Экий ты… встрепанный, – неодобрительно заметил Якименко, придирчиво разглядывая подчиненного. – Жениться тебе пора, будешь тогда по-человечески выглядеть.
– Ну уж нет! – отмахнулся Миша. – Вуза, где готовят жен для полицейских, пока не открыли, а обычная девушка не выдержит жизни с человеком, который все время занят. Вы, Игорь Сергеевич, сами-то сколько раз разводились? Нет у меня никаких девиц и не надо. Я на службе женат.
– Вовремя ты подоспел, – сменил тему Якименко, – я как раз хотел объяснить Степе, чем она может нам помочь.
– Что нужно делать? – спросила я.
Глава 9
– Внедрить Михаила за кулисы театра «Небеса», как бы невзначай познакомить его со всеми членами коллектива, – ответил следователь. – Моему помощнику надо аккуратно с тамошним народом побеседовать.
Я, ожидавшая чего угодно, кроме такого предложения, изумленно возразила:
– Но он сам прекрасно может прийти за кулисы и расспросить людей. Покажет рабочее удостоверение, и перед ним любой шкаф распахнут.
Невзоров издал хрюкающий звук, а его начальник сказал:
– Степа, мы уверены, что преступник работает в театре или тесно связан с ним. Говорил уже, он, скажем, рабочий сцены, осветитель, буфетчик, каждый день привозит в «Небеса» продукты. Или, может, он представитель пожарной инспекции. В «Небесах» есть арендаторы?
– В фойе, где в антрактах гуляет публика, стоят лотки с книгами, бижутерией и какими-то поделками, – подтвердила я. – Два продавца – мужчины. Совсем про них забыла. Как и о тех, кто предлагает зрителям лимонад и сэндвичи. Буфетчики, работающие в фойе, заходят за кулисы, у них общий склад с актерским кафетерием. Лоточники тоже в служебные помещения заглядывают. У одного Клюев покупает детективы, у другого Таткина приобретает бижутерию. Семен постоянно снует по гримуборным со своими бидонами. В театральном буфете одни бутерброды, а он привозит полноценный обед: первое, второе. У него многие домой ужин заказывают. Это удобно. Розалия Марковна постоянно так делает, отыграет спектакль или закончит репетицию, а у нее в гримерке уже стоят коробочки с готовой едой, остается только взять их и ехать домой. Вот ведь как получается… На ваш вопрос, сколько людей было вчера за сценой, я ответила: совсем немного. А теперь выходит, что далеко не всех вспомнила. Но вдруг убийца уже взял расчет?
– Не переживай, сразу сосредоточиться трудно, – успокоил меня Якименко. – Маньяк быстро не уволится, это может привлечь к нему внимание. И, полагаю, ему хочется быть в курсе расследования, которое ведет полиция. Поэтому, пока Бочкин всех опрашивает, маньяк останется в «Небесах», будет играть свою роль обаятельного человека.
Я пожала плечами. Якименко заметил мой жест и сказал:
– Хорошо, пусть мы ошибаемся, преступника за кулисами нет. То есть его там вообще не было. Но Михаилу все равно нужно стать в театре своим человеком. Это свежее место преступления, у людей живы в памяти всякие подробности, они могут невольно их вспомнить.
– Но там же орудует этот противный Егор Михайлович, – скривилась я.
– Верно, – согласился следователь. – Но он прет, как бегемот по джунглям, ему не все расскажут, не захотят связываться с полицией. А Миша соберет сплетни, услышит беседы, не предназначенные для ушей Бочкина, его стесняться или бояться не станут. Михаилу надо появиться в театре как человеку, не имеющему ничего общего с расследованием. Просто так ему устроиться на работу в «Небеса» трудно, там мало технических вакансий, Лев Яковлевич экономит каждую копейку.
– Его можно понять, – включился в разговор Невзоров. – Особой прибыли театр не имеет. А договариваться с Обоймовым опасно, он может разболтать о том, кто я.
Якименко повысил голос:
– В общем, мы решили, что лучше всего Михаилу прикинуться твоим кавалером.
– Отличная идея, – пробормотала я, – мне всегда нравились парни, которые и суп, и котлету едят одной ложкой.
– Я этого не делаю! – возмутился помощник Якименко.
– Верно, – согласилась я, – ты, извини, режешь бифштекс ножом.
– А чем его кромсать? – искренне удивился парень. – Меня мама еще в детстве научила пользоваться столовыми приборами.
