Но мало кто знает, что в геологических пластах спрессована и психическая энергия тех эпох, когда эти пласты слагались.
К. Г. Паустовский
Пролог
…Мир, в котором они прежде жили, рухнул в одночасье.
Ночь и день перестали сменять друг друга. Звезды и светила покинули небеса, прежде голубые и бездонные, а ныне мрачные и глухие, как свод могильного склепа. Начались мор и голод. Сама природа изменила свои фундаментальные свойства.
Неизвестный катаклизм смял не только пространство, но и время. Заштатный райцентр Талашевск, главной достопримечательностью которого была исправительно-трудовая колония строгого режима, оказался по соседству со средневековой Кастилией, монгольской степью, еще и не слышавшей о грозном Темучине, и африканской саванной, населенной не только львами и антилопами, но и воинственными аборигенами.
Сначала их было четверо — Зяблик, Смыков, Верка и Толгай.
Бывший зек, за случайное убийство и многочисленные побеги тянувший неподъемный срок, но в годину бедствий ставший на сторону добра и справедливости. Старший следователь райотдела милиции, опытный крючкотвор и твердолобый коммуняка, одно время сотрудничавший с трибуналом святой инквизиции. Беспутная медсестра, волею случая ставшая королевой саванны, но в течение нескольких страшных часов потерявшая и свою любовь, и свой просторный дом с крышей из пальмовых листьев, и всех своих чернокожих подданных. Степной разбойник Толгай, меткий лучник и отчаянный рубака, спасенный Веркой от верной смерти и обращенный Зябликом в христианскую веру.
Судьба свела их в одну ватагу и заставила вместе пройти через все войны, мятежи и перевороты, раздиравшие этот и без того злосчастный мир. Вместе со степняками они сражались против кастильцев, вместе с кастильцами ходили на чернокожих арапов, а потом в рядах Талашевского ополчения отбивались и от первых, и от вторых, и от третьих.
Когда все соседние народы, разоренные и обескровленные бесконечными распрями, сумели договориться о принципах дальнейшего сосуществования, появился новый враг — жестокие и неуловимые аггелы, фанатичные последователи культа Кровавого Кузнеца, Каина-братоубийцы.
Позднее к ватаге присоединились еще двое — штабной писарь Лева Цыпф, прочитавший все уцелевшие после катастрофы книги, и наивная девушка Лилечка, обожавшая игру на аккордеоне.
А дела тем временем обстояли все хуже и хуже. Перестали рождаться дети. Слабела вера людей в спасение. Ожесточались нравы. Росла сила и влияние аггелов. Поблизости от человеческого жилья бродили жуткие существа — варнаки, слепые и неуязвимые, как и положено выходцам из преисподней. Даже мать-земля превратилась в некое грандиозное чудовище, беспощадно пожирающее своих несчастных детей.
То преследуя врагов, то сама спасаясь от погони, ватага проложила путь через многие известные и неизвестные земли — Кастилию, Гиблую Дыру, Трехградье, Хохму, Нейтральную зону. Везде их подстерегала смерть, везде жизнь висела на волоске, но каждый раз на помощь приходили отчаянная смелость, трезвый расчет и взаимовыручка. Нелишним оказалось и покровительство, которое с некоторых пор оказывал ватаге загадочный человек по имени Артем, в Кастилии считавшийся ипостасью дьявола, в Степи — великим шаманом, а в саванне — злым колдуном.
В конце концов ватага добралась до легендарного Эдема, где выходцы из соседних стран постепенно превращались в сверхлюдей — нефилимов и где произрастало чудесное растение бдолах, способное осуществлять самые заветные человеческие желания.
Здесь они приобрели новых друзей и новых врагов, от которых пришлось бежать в давно обезлюдевшую страну Будетляндию, чья цивилизация намного опередила уровень двадцатого века. В Будетляндии царили разрушительные стихии, ранее служившие людям, а ныне вырвавшиеся на волю, кошмарные твари, проникшие сюда из неведомых миров, и все те же вездесущие аггелы, возглавляемые самозваным потомком Каина Ламехом, в прошлом убийцей-садистом, мотавшим срок в одной колонии с Зябликом.
За время странствий случилось много радостных и печальных событий. Цыпф и Лилечка полюбили друг друга. Загадочные варнаки, чей мир мрака, жары и сверхгравитации был также затронут вселенской катастрофой, оказались вполне лояльными и дружелюбными существами. Умер проводник ватаги Эрикc, будетляндец по происхождению, в Эдеме частично утративший свою человеческую сущность.
Вот только, похоже, путь на родину ватаге был заказан. На каждом шагу их подстерегали смертельные ловушки, вокруг лежали непроходимые пустыни и непролазные болота, куда-то пропал всемогущий Артем, а кольцо аггелов сжималось все туже.
Застигнутая разгулом древней загадочной стихии, дремавшей в недрах земли еще со времен миросозидания, со всех сторон окруженная аггелами, ватага была вынуждена искать спасение в «дромосе» — туннеле, напрямую соединявшем миры с совершенно различными пространственно-временными структурами.
Прикрывая отступление друзей, погиб верный Толгай.
Ватага оказалась в загадочном сиреневом мире, из которого еще никому не удавалось вернуться обратно…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Они были сейчас совсем как мухи, по собственной неосторожности угодившие в мутный сиреневый компот.
Впрочем, такое сравнение было весьма приблизительным. Мухи в компоте не тонут, а плавают на поверхности, до самой последней минуты находя моральную опору в созерцании родного мира, счастье которого отождествляется с кучей свежего дерьма, а беда имеет облик пауков, липучек и мухобоек.
Люди же не видели ничего — ни неба, ни земли, ни друг друга, ни даже собственных рук, поднесенных к лицу. А кроме того, никто не поставит компот, в котором барахтаются мухи, на лед.
— Холодно-то как! — гулким басом сказал кто-то невидимый.
— Вляпались! Ох и вляпались! — донесся откуда-то со стороны комариный писк.
— С-суки вы драные! — Это был уже вообще не человеческий голос, а какое-то гнусное блеяние. — Чмыхало из-за вас дубаря врезал, а вы за свои мелкие душонки трясетесь!
— Зяблик, ты, что ли? — вновь загремело в сиреневой мути.
— А кто же еще… А ты что за наволочь такая?
— Ну ты даешь, зайчик! Это же я, Верка. Не узнал?
— Не узнал… Богатой будешь. А ты где, Верка?
— А сам ты где?
— Серьезно, братцы мои, где вы все? — нежно пропел далекий комарик.
— Туточки… Счас перекличку устроим, — произнес Зяблик дурным козлиным голосом. — Верка в наличии… Смыков вроде тоже… Эй, Левка, отзовись!
— Здесь я! — словно бы где-то рядом зашуршала осенняя трава.
— Не слышу оптимизма и бодрости! — по-фельдфебельски рявкнул Зяблик. — Будешь тренироваться в свободное время… А где Лилечка? Где наша Шансонетка?
