Потом зажгли свечи и двинулись в путь. Со стороны, наверное, ватага была похожа на процессию монахов, спешащих к ранней обедне, вот только Барсик, напоминавший одно из исчадий ада, вносил в эту благостную картину некоторый диссонанс.
Прагматичный Смыков предложил было использовать зверя вместо транспортного средства (что, кстати, нередко практиковалось во время путешествия через Будетляндию), но Эрикc категорически воспротивился. Поддержал его и Зяблик.
— Не барин, дойдешь…
Если к странностям на Синьке в дневное время ватага уже успела кое-как привыкнуть, то местная ночь была чревата многими сюрпризами, о чем заранее предупредил Эрикc. То, что Цыпф называл «топологией пространства», в темное время суток почему-то менялось кардинальным образом. Многие, хорошо известные ветеранам проходы смыкались или меняли свой профиль до такой степени, что пробраться по ним мог только законченный дистрофик, да и то обильно смазанный вазелином. Не все в порядке было и с маршрутом — там, где раньше шли напрямик, теперь приходилось выписывать замысловатые петли. Впрочем, полусонным людям было не до этих тонкостей — они и так ощущали себя бычками на веревочке.
Тусклое, трепещущее пламя свечек не в состоянии было рассеять окружающий мрак и служило скорее психологическим фактором — люди видели друг друга и не опасались потеряться в чужой ночи. Смыков, шагавший непосредственно за Барсиком (Эрикс и Зяблик шли впереди, придерживая зверя уже за оба уха), случайно наступил на его хвост и не на шутку перепугался, приняв его за какую-то фантастическую змею. Верка и Лилечка, держась друг за друга, шли рядом и затравленно молчали. Почему-то сейчас они чувствовали себя даже хуже, чем в таинственных туннелях Будетляндии.
Наконец из головы колонны поступила команда потушить свечи и держаться настороже. Вскоре справа от себя Цыпф разглядел тусклое световое пятно и незамедлительно указал на этот феномен своим спутникам.
Через некоторое время пятно исчезло, но затем появилось снова — уже чуть более яркое и в другом ракурсе. Было понятно, что это и есть то самое место, к которому ведет ватагу Эрикс. Однако все в этом мире было устроено не по-людски
— цель, хоть и приближалась, но маячила то с одной стороны, то с другой, то сверху, а то вообще сзади. Чтобы принимать все это как должное, нужно было иметь бесконечное терпение и особый склад характера. С Цыпфом все было понятно, он бы и в пекле первым делом занялся измерением емкости котлов и температуры пламени, но вот как, спрашивается, выносил эту несуразицу по натуре вспыльчивый Зяблик?
И вдруг как будто бы пещера Али-Бабы открылась перед ними. Свет многих десятков свечей, во все стороны оттесняя мрак, создавал иллюзию некой зависшей в пустоте призрачной полусферы.
В центре освещенного пространства на манер римских патрициев возлежали увешанные оружием бандиты. Некоторые из них дремали, другие лениво ковырялись в кучах наваленной перед ними снеди. По сонному и пресыщенному виду экс-аггелов ощущалось, что апофеоз недавно разыгравшейся здесь трагедии был уже позади.
Будетляндцев мужского пола нигде не наблюдалось, и оставалось загадкой, какая судьба их всех постигла. Зато присутствие женщин, а особенно печальная роль, выпавшая на их долю, как бы подчеркивало всю жуткую театральность этого зрелища.
Женщины, лишенные одежды, были расставлены по всему периметру освещенного пространства — некоторые в весьма замысловатых позах. Каждая выполняла роль шандала. Некоторые держали свечки в руках или зубах, у других они были укреплены на голове или плечах.
Когда какая-нибудь из этих несчастных, не выдержав физического напряжения или боли от ожогов, которую причинял расплавленный воск, делала резкое движение, среди бодрствующих бандитов возникало оживление. Если добровольца не находилось, такового определяли по жребию, и он вразвалочку направлялся к жертве. Все остальное уже зависело от степени испорченности, изощренности и настроения палача. Кто-то издевался над провинившейся женщиной с изуверской страстью, кто-то сразу волок ее за волосы во тьму, а кто-то после нескольких ударов заставлял принимать прежнее положение.
— Лилечка, не надо тебе смотреть на это. — Верка попыталась отвести девушку в сторону. — Ну отвернись, пожалуйста.
Однако та решительно высвободилась из Веркиных рук и стала так, чтобы лучше видеть.
— Надо их с той стороны обойти, — сказал Зяблик. — Иначе это будет то же самое, что ворон метлой с куста на куст гонять… Может, покажете, дорогой товарищ Смыков, свое геройство?
— Не вам, братец мой, мне указывать, — высокомерно произнес Смыков. — Я привык быть там, где наиболее опасно.
— Во-во… побудь. И Левку за компанию прихвати. Ваше дело — поднять стрельбу. Пусть и не прицельную. Лишь бы шуму побольше. С гранатами поосторожней, можно баб задеть. Лишняя дырка и бабе не на пользу.
— Я тоже пойду в обход, — твердо сказала Лилечка. — Дайте мне пистолет.
— Два богатыря еще куда ни шло. А три многовато. Плохая примета, — покачал головой Зяблик.
— Дайте мне пистолет! — звенящим, вот-вот готовым сорваться на крик голосом повторила Лилечка.
— Ты когда баланду варила, я к тебе с советами лез? Я у тебя половник требовал? — накинулся на нее Зяблик. — Вот и ты не лезь. Не бабьего ума дело. А пистолет возьмешь, когда меня пришьют. Так и быть, разрешаю… Ну все, орлы. Ступайте с Богом. От нас сигнала не ждите. Как на удобную позицию выйдете, сразу и поливайте.
После некоторого колебания Смыков и Цыпф решили обходить разоренный лагерь будетляндцев с левой стороны, однако уже шагов через сто нарвались на преграду. Возвращаться назад было уже поздно, да и неудобно, поэтому они двинулись вдоль невидимой стены, забирая влево все больше и больше. Пятно света, служившее для них ориентиром, постепенно тускнело.
— Вроде не туда идем, — сказал Цыпф.
— Как тут разберешь, туда или не туда, — раздражение так и перло из Смыкова. — Вот проклятая страна!
— Давайте возвращаться, а то заблудимся, — предложил Цыпф.
— Попробуй тут вернись, — пробормотал Смыков. — Зяблику только этого и надо… С дерьмом нас смешает.
— Смотрите! — Цыпф ухватил Смыкова за локоть. — Огонек! Совсем рядом.
— Хм… — Слышно было, как Смыков чешет затылок. — Кто бы это мог быть? Ну давайте подойдем. Только осторожно.
Загадочный огонек, который не мог быть ничем иным, кроме пламени свечки, мерцал, казалось, всего в дюжине шагов от них, но добираться до него пришлось мучительно долго, едва ли не по логарифмической спирали. Когда этот хитрый лабиринт был все же пройден, взорам лазутчиков предстало отталкивающее зрелище.
Сначала они даже не поняли толком, что это за странное существо, так нелепо извивающееся в тусклом и колеблющемся свете. Сколько у него голов? Сколько ног? Почему оно так размахивает свечой?
Лишь полминуты спустя стало ясно, что именно здесь происходит. Голая женщина лежала навзничь, сдавленно хрипя и дрыгая длинными белыми ногами. Верхом на ней восседал хорошо всем знакомый уроженец Талашевского района Тихон Андреевич Басурманов.
