– Гавр, – объяснила кратко.
– Да-а? Опять не слушался?
– Слушался. Это я ему так велела.
Гамов тупо уставился на Рину.
– Велела что?
Рина ушла от ответа.
– А Аля ты чем кормишь? Давно хотела спросить.
– Ничем. Сухой корм тоже закончился. Каждую ночь Аль куда-то улетает… Не удивлюсь, если в Копытово стало меньше кошек.
– Гавр тоже кошек любит. Дохлых.
– Думаю, Аль тоже не живыми их ест, – равнодушно признал принц пилотажа. – Все равно не понимаю, что он в них нашел. Какие-то кошки… брр!
– Точно, – сказала Рина, пытаясь подстроиться под его мышление. – Количество протеина и аминокислот в сухом корме гораздо выше, чем в дохлой кошке. К тому же в кошке нет витаминов и минеральных солей, столь необходимых вашему любимцу, чтобы всегда ощущать себя полным…
– Из рекламы бы тебя выгнали, – сухо оборвал ее Гамов.
– За что?
– За плагиат и опошление торговых ценностей. И еще за цинизм. Если человек сам во что-то не верит – никогда никого не убедит, хоть в лнпешку расшибись.
– Ты про корм, что ли?
– Я про все. Корми своего Гавра мерзлыми кошками, посылай ко мне Сашку с бульоном и будь счастлива! Я все сказал!
Гамов снова закашлялся. Рина положила руку на его лоб. Он был не особенно горячим, но каким-то липко-влажным.
– Думаю, правда, воспаление легких. Я свяжусь с Лехуром. Он заберет тебя на машине, – сказала она решительно.
Лехура Гамов, оказывается, знал.
– Это который из шныров ушел, но в ведьмари не пришел? Друг Кавалерии?
– Да.
– В больницу нельзя. Тилль отследит. У него все базы данных.
– Лехур что-нибудь придумает. Тебя можно и не заносить в базу. Или под другим именем. Да и у Тилля не столько людей, чтобы прочесывать все больницы.
– А Аль? – слабо возразил Гамов.
– Останется здесь. Я присмотрю.
– Он тебя не будет слушать.
– А если запереть?
– Начнет биться. Переломает крылья.
Гамов закрыл глаза. Ему приятно было ощущать руку Рины у себя на лбу.
– Не убирай, если тебе не противно, – попросил он. – Пожалуйста!
– А если оставить с ним Гавра? – предложила она.
Гамов ответил не сразу, и стало понятно, что он колеблется.
– Не знаю. Вдвоем им, конечно, будет спокойнее. Все-таки маленькая стая. Аль – вожак, а Гавр – типичный подчиненный самец…
Рина убрала ладонь с его лба и демонстративно вытерла ее о штору.
– Перелом носа заживает долго. А укусы еще дольше. Особенно если человек незадолго перед этим ел рис с курятиной, – мстительно сказала Рина.
– Я не ел, – с поспешностью сказал Гамов.
– Зато я ела. Это дежурное блюдо Суповны.
Рина озабоченно потянула рукав, готовясь по кентавру связаться со ШНыром. Прямой связи с Лехуром у нее не было, и она спешно соображала, что теперь скажет Кавалерии. Гамова та, конечно, не бросит и Лехура уговорит, но без игры бровями, сдувания со лба челки, риторических обращений к императору Октавию и прочих проявлений директорского «ндрава» наверняка не обойдется. Кавалерия есть Кавалерия, да и от Гамова она никогда не была в восторге.
Однако прежде, чем Рина коснулась кентавра, тяжелый арбалетный болт ударил в деревянный щит, прикрывавший среднее окно, и, выбив из него две доски, образовал широкую брешь. Воспользовавшись брешью, еще один болт ударил в раскаленный бок буржуйки, пробил металл и застрял внутри.
Мимо башни скользнуло две тени и вслед за ними еще одна.
– Берсерки!
Гамов схватил арбалет. Быстрым, выверенным движением взвел тетиву и, не отводя глаз от окна, как червяк стал выползать из мешавшего ему одеяла. Освободившись, ногой ударил в болтавшийся деревянный щит, окончательно сорвав его.
– Бери второй арбалет! Живее! – приказал он Рине.
– У меня шнеппер, – она лихорадочно шарила по карманам.
– Где?
– В комнате… Под подушкой, – убито закончила Рина.
Выходить без шнепперов запрещалось, но сегодня она успокоила совесть тем, что тащит кастрюлю.
– Бери арбалет, – повторил Гамов.
Рина послушалась. Ей достался маленький арбалетик, с которым она была знакома.
– Будешь перезаряжаться – не путай болты. Болтов с красной маркировкой не брать, – предупредил Гамов.
– Почему?
– Они не для твоего арбалета. И потом их нельзя ронять.
– А что будет, если уронить?
– Ничего. Если уронишь на другие красные болты – уже ничего не будет, – объяснил Гамов.
Он вдруг резко вскинул оружие, повел им снизу вверх и выстрелил. На пути к цели болт встретил толстую черную ветку липы. Негромкий взрыв – и ветку оторвало до самого ствола. В красноватой вспышке Рина увидела ускользающий силуэт гиелы. Испуганная, она металась из стороны в сторону, а берсерк усмирял ее сухими ударами электрошока.
Куски коры, сбитые взрывом, продолжали осыпаться. Дерево припадочно тряслось, сбрасывая снег.
– Гуманное оружие! Я прямо умиляюсь! – сказала Рина.
Гамов быстро перезарядился.
– Гуманного оружия вообще не существует, – сказал он, занимая позицию. Еще один болт с красной маркировкой взял в зубы, чтобы в следующий раз перезарядиться быстрее.
Рина неосторожно сунулась к окну. Снизу послышался звук, точно кто-то щелкнул ногтем по натянутой железной струне. Просвистевший болт нежно потрогал ее волосы, после чего врезался в кирпичную стену. Все произошло мгновенно.
Гамов схватил ее за ворот куртки и, как морковку, отдернул в глубь помещения.
– Вот! – сказал он, ради назидательности вытаскивая зажатый в зубах болт. – Сквозь дыру в балконе пальнули! Да только болт-то их дрянь! Обычный стальной трехгранник по девять евро за штуку. Ну да, убить-то и им можно, так ведь не убили же! А вот мой болт с красной маркировкой оторвал бы тебе голову!
После выстрела Гамова берсерки больше не совались на гиелах к окну. Понимали, что стрелять из темного проема на свет, да еще имея твердую опору, удобнее, чем со спины гиелы наугад.
– Четыре гиелы в небе. Еще двое засели под башней, – считал Гамов. – Шесть! И из Кубинки наверняка уже летят четверки две… Четырнадцать. Надеюсь, обойдется хотя бы без белдосиков, тогда вообще шансов нет… Высоко держатся – там их не достать!
Гамов несколько раз вскидывал арбалет, ослеживая проносящиеся в небе силуэты, но всякий раз опускал. Далеко.
