Девушка провела рукой по лицу и, спохватившись, натянула шарф.
– И давно ты этим занимаешься? Зеленая еще! Вижу, что зеленая! – продолжал Макар, незаметно для себя меняя пластинку. – Всему надо учить! Если мужик живет – в носках смотри и под матрасом. Подоконники подергай – они иногда выдвигаются. В инструменты загляни, что-нибудь тяжелое приподними. Мужики любят под тяжелое прятать. Если женщина – можно на кухне порыться. В гречке всякой, в крупах… В ванной поискать. Вроде смотришь: шампуни и шампуни, а один из них пустой и внутри колечки.
Попугай перестал рыться в подвешенной кормушке и посмотрел на них круглым глазом.
– Когда меня огорчают, я не мщу! Но псиоса вы больше не получите! Даже если сгниете у меня на глазах! – недовольно проговорил он.
Услышав знакомое слово, Макар резко повернул голову, на короткое время потеряв девушку из поля зрения. Воспользовавшись этим, она пронеслась мимо и резко дернула спинку стула. Вытянутые вперед ноги подвели Макара. Он опрокинулся на спину.
Падая же, услышал, как, убегая по коридору, она крикнула:
– Ты сам не понимаешь, во что влез!
Вскочив, Макар метнулся следом. Почти настиг ее в коридоре, но она столкнула ему под ноги глиняную вазу с декоративным папоротником. У упавшей вазы откололось дно. На паркет выкатилось матовое стеклышко со сточенными краями. Оно было вставлено в металлическую рамку, от которой шла цепочка.
Макар, не задумываясь, зажал стеклышко в ладони и продолжил погоню. Заскочив в комнату, увидел, как девушка животом переваливается через перила балкона и ужом скользит по крыше пристройки. Он озадачился, не понимая, какой ей смысл пачкать куртку, но тут снизу раздался вой сирены. Полицейская машина неуклюже вползла на высокую бровку со стороны дороги.
Девушка была уже у пожарной лестницы. Спустившись, она спрыгнула с нее прежде, чем машина достигла угла. Скользнула за киоск и несколько секунд спустя вместе с другими прохожими спокойно двигалась навстречу полиции, сунув руки в карманы. Водитель сердито посигналил, чтобы ему уступили дорогу. Девушка неохотно отодвинулась и с задором оглянулась на балкон, на котором сусликом торчал Макар.
Полицейский автомобиль остановился на тротуаре метрах в десяти от пожарной лестницы. Сирену уже выключили, но проблеск мигал. Раньше, чем распахнулись дверцы, Макару ясно стало, что он опоздал. Видимо, кто-то из зевак, заметивших, как он лез на пристройку и тюкал банкой в стекло, вызвал полицию. Теперь конец, от пожарной лестницы он отрезан. Можно, конечно, спрыгнуть, но высота приличная, а с переломанными ногами далеко не убежишь. Оставался единственный путь – покинуть квартиру через дверь. Дом длинный. Пройдет несколько минут, прежде чем полицейские доберутся до подъезда и сообразят, к какому балкону относится какая квартира.
Выбегая из комнаты, Макар сдернул со стены карту. Она оторвалась неровно, длинным лоскутом. Москва треснула в правой верхней трети и разом лишилась Лосиного острова. Оставив края карты болтаться на кнопках, Макар наспех свернул ее и сунул под пайту, зная, что из-под куртки она вывалится.
Дверь была железная, тяжелая, с наворотами. Он повернул один замок, затем другой, дернул вниз ручку и, похолодев, понял, что последний оставшийся замок открывается только ключом. Сгоряча ударил по железу кулаком, уже понимая, что это ничего не решает. Возможно, где-то в квартире есть еще один ключ, но разве его найдешь сейчас?
Макар бегом вернулся в комнату. Полицейской машины отсюда было не разглядеть, только с балкона, но синеватые отблески на мокрых деревьях ясно говорили, что она по-прежнему стоит у лестницы. Наверное, ждут второй экипаж.
Присев на корточки перед вывернутыми ящиками стола, он стал торопливо рыться в куче. Замелькали какие-то платежки, иностранные монетки, флешки, зарядники для телефонов. Ключей нашлось не меньше десятка. Собрав их, он вновь выскочил в коридор.
Один ключ, второй, третий… ничего не подходит… пятый по счету ключ застрял в ячейке. Паникуя, Макар дернул его, оцарапал палец и хотел отбросить, но внезапно понял, что вставлял ключ не той стороной. Попытался еще раз, задыхаясь от безнадежности, зная уже, что не получится, что застрял он тут навсегда…
Ключ подошел. Провернулся один раз, второй. Задыхаясь, Макар выскочил на площадку. Дверь за его спиной захлопнулась от сквозняка. Тугая волна воздуха пошла гулять по этажам, и где-то наверху, в бесконечности дома, грустно звякнуло стекло в расшатанной раме.
Макар обернулся. На двери была табличка с цифрой 21. Не теряя времени, он метнулся к лестнице. Пробежал несколько ступенек – и услышал снизу чей-то азартный крик:
– Петров! Карауль у лифта! Остальные за мной!
– А как он хоть выглядит?
– Молодой парень. Красная куртка!
Макар заметался. Первой мыслью было бежать на верхний этаж, но что это глобально решает, когда у лифта караулят и от подъездной двери он отрезан? Ну будет чуть больше времени и все! Оставалось надеяться на чудо. Например, что попадется еще какой-то парень в красной куртке, которого схватят вместо него, и, пока будут разбираться, он проскочит.
«Надо все выбросить… К эльбам куртку, все барахло туда же! Если найдут чего из квартиры – не открутишься!»
Дергая молнию куртки, в спешке выворачивая рукава и карманы, Макар вспомнил о стеклышке, которое подобрал в коридоре. Выдернул его, хотел отшвырнуть, но оно качнулось на цепочке и прилипло к его левому глазу, как монокль. Длины цепочки как раз хватило, чтобы дотянуться до глаза, потому что Макар, прислушиваясь к шагам с лестницы, сильно наклонился вперед.
Он испугался и, схватившись за цепочку, попытался отбросить монокль. Сразу это не вышло, и он метнулся в глубь площадки, все к той же злосчастной 21-й квартире. Осознав ошибку, дернулся назад. Все, поздно! Время потеряно!
Куртку сорвал, но затолкать ее было некуда. Лихорадочно ища хоть что-то подходящее, Макар шарил глазами по глухой стене слева от квартиры. Может, шкаф какой-то электрический или хоть что-то. Внезапно обнаружил в стене… еще одну дверь. Машинально пробежал мимо, вернулся и недоверчиво убедился, что да, дверь. Вот только видел он ее почему-то только левым глазом с прилипшим к нему задымленным стеклышком. Правый глаз не видел ровным счетом ничего. В этом Макар убедился, на миг закрыв стеклышко ладонью.
Ну и дела! Если это можно назвать дверью. Казалось, ребенок, дурачась, нацарапал ее гвоздем по краске. Процарапал подробно, старательно, но что это меняет, если дверь нарисованная? Шаги преследователей грохотали уже совсем близко. Было слышно, как они тяжело дышат. Привыкли на машинах ездить, спортсмены! Ничего, теперь на нем отыграются за свою беготню, когда поймают.
Сам не зная зачем, в полном отчаянии Макар грудью бросился на нарисованную дверь. Стена порвалась как бумага, и – он провалился куда-то.
Упал. Ударился коленями и локтями. Вскочил и осознал, что находится непонятно где. Почему-то здесь было влажно. Белый коридор дугой уходил влево, закругляясь вместе с портретами улыбающихся людей спортивного вида. Откуда-то доносились голоса, усиленные гулким эхом.
