Секатор прекратил свои сухие выстрелы. Алиса начинала нервничать. Лучше пусть скажут, что ее заметили. Или говорят о чем-то. Или хоть что-то.
– Ну и бородища у тебя, – внезапно весело сказала Кавалерия. – Хочется просто ее секатором подстричь!
– А вот этого не надо! – отозвался Меркурий. – Я огорчусь.
Кавалерия засмеялась, но очень коротко. Ее что-то заботило.
– Боюсь: он решился, – внезапно сказала она.
– За вторую? Гряду? – отозвался Меркурий. Алису удивило, что он даже не спросил, кто решился. Похоже, разговор начат был давно. Откуда ты. Знаешь.
Кавалерия дернула плечами. Алиса угадала это движение по ее длинной тени, пробивавшейся сквозь самшит.
– Есть какое-то общее течение личности… Я много думаю о Гае, ставлю себя на его место, и потому порой кажется, что я и есть Гай. Или глобально мало чем от него отличаюсь. Во всяком случае, его мне понять чаще проще, чем двушку, – объяснила Кавалерия.
Алиса едва узнавала ее голос. Он был мягкий, даже где-то неуверенный, без директорских интонаций. Хороший домашний голос.
– Чушь. Ты усложняешь. Женщинам надо. Упрощать себя, а не усложнять. Только тогда. Они будут. Довольны жизнью. Гай безумец, – ворчливо ответил Меркурий.
– Гай – первошныр. Никто из нас теперешних не в силах даже понять, что такое первошныр.
– Ну и чем они. Отличались от нас? – неприязненно спросил Меркурий.
– Они больше отдавали. А кто больше отдаст…
– …больше получит. Знаю. Но разве мы мало. Отдавали, – в его голосе Алисе почудилась обида.
– Это неважно. Но у каждого из нас были еще СВОИ надежды. Кто-то мечтал быть любимым, кто-то хотел иметь детей. Кто-то любил полеты больше двушки. Кто-то считал себя сначала художником, а потом уже шныром – и так до бесконечности. Первошныры же отдавали действительно все. Им важна была только двушка. Я сейчас скажу крамольную вещь: даже пеги и закладки были для первошныров вторичны. Про прочее даже не упоминаю.
– Первошныры не были. Идеальны, – упрямо повторил Меркурий.
– Какая разница? Они отдавали все, и двушка пускала их гораздо дальше, чем пускает любого из теперешних шныров. И Гай отдавал все.
– Гаю. Не нырнуть. Он продался эльбам.
– Да. Вдруг за второй грядой все так трепетно и тонко, что нет никакой защиты? Центр мира как орех в скорлупе? Пробил скорлупу, преодолел крепостную стену – и делай все, что хочешь. Грызи, терзай, кромсай!
Они помолчали. Алиса слушала, затаив дыхание. Потом Меркурий сказал отрывисто и недовольно.
– Когда-то давно я был. У второй гряды. В маленькой долине между скалами. Я бредил. Казалось, глаза потрескались. Меня донес пег. Я свалился с седла. Касался скал. Руками. Пил воду, которая текла. По скале. Там не жарко. Совсем. Вторая гряда уходит в небо. Вершины я не видел. Сомневаюсь, что даже пег. Может перелететь.
Секатор в руках у Кавалерии щелкнул вхолостую.
– Да! Если не жарко уже с этой стороны, то вдруг с той… Хотя мы же не знаем этого наверняка! Никто из нас там не был.
– А Митяй? – спросил Меркурий.
– Легенда.
Носок серого ботинка упрямо дрогнул. Алиса была убеждена, что дрогнула и косичка.
– И потом. Как Гай. Нырнет? Двушка его. Никогда не пропустит! – сказал Меркурий.
– Нырнуть он сможет. Как угодно далеко, но один раз, – глухо отозвалась Кавалерия.
– КАК?
– Расколов главную закладку!
Долгая пауза. Потом Меркурий глухо сказал, уже не обрубая речь, а словно ломая ее об колено.
– Гай этого не сделает. Это был бы конец. ШНыра.
– А если?
Меркурий укусил себя за бороду, сунув в рот ее скрученный край. Была у него такая привычка. Если приглядеться, видно было, что волосы у него с одной стороны бороды длиннее и свиты точно в африканскую косичку. Это там, где он непрерывно вертел их пальцами.
– Глупость! Он сварится еще в Лабиринте! Закладка его не подпустит к себе. И защита ШНыра. Никогда.
Кавалерия не спорила. Она просто молчала, но серые ботинки были решительны. Валенки Меркурия взволованно топтались вокруг.
– Хорошо. Вероятность есть. Согласен. Что. Будем. Делать, – отрубил Меркурий, и непонятно было: спрашивает он или утверждает, будто делать надо таинственное «что».
– Утром я была в библиотеке. Листала летопись ШНыра. Никаких внятных указаний, как поступают в таком случае, я не нашла. За исключением случая 1787 года!
– А что было в 1787-м? Ах да! Шныры съели. Гиелу, – насмешливо сказал Меркурий.
Кавалерия уронила секатор. Когда она наклонялась за ним, Алиса увидела ее исцарапанную шиповником руку.
– Нет. Гиелу съели раньше, во время сильного голода. Тогда же съели и половину седел. Срезали с них кожу, вымачивали, растягивали между камнями. Не тронули только пегов.
– А это напрасно. Начнись сейчас голод, я лично съел бы. Аскольда. Позор природы. Пегас-тяжеловоз. Так что про 1787-й?
– Внешний периметр защиты был поврежден. Гай узнал об этом и стал группами переправлять берсерков в Зеленый Лабиринт, надеясь захватить главную закладку. Он защитил берсерков таким образом, что они могли находиться у закладки несколько минут, а в Лабиринте около получаса. Гай надеялся, что этого хватит, чтобы расколоть закладку и вывезти ее части.
– Первая группа берсерков. Полегла. В Лабиринте.
– Да. Они не нашли прохода к закладке. Время истекло, и берсерки погибли. Но уже вторая группа привела с собой перебежчика-шныра, отлично знавшего Лабиринт. Они пробились к закладке, и отстоять ее удалось лишь ценой огромных потерь. Берсерков было всего семеро, но все же это были берсерки. Полегло большинство старших шныров, немало средних и почти половина младших. И тогда солнечный луч отразился от каменного фонтана и указал на одного из средних шныров! Он стал строителем закладки. Зеленый Лабиринт не просто изменился, он менялся каждый миг! Там где раньше был проход, возникла сплошная стена колючего кустарника. Берсерки вырубали его, жгли, устраивали подкопы, пытались пробиться по воздуху на гиелах – все бесполезно. Гиелы ломали крылья, подкопы затягивались корнями. Гай был в бешенстве. За какой-то час он лишился половины форта. Пытался посылать боевых магов, но они перетрусили после гибели первой же четверки. Мозг у них вскипел, а глаза оказались сваренными вкрутую еще за триста метров до Лабиринта.
– Лабиринт. Замкнулся. Сам в себе!
– Да. Можно было блуждать всю жизнь и никогда не найти выхода! И только один человек знал, как пройти его! Страж Закладки! У него было особое чувство изменяющегося Лабиринта! – голос Кавалерии, постепенно повышаясь, звучал громко, возбужденно. И тем спокойнее прозвучал ответ Меркурия.
