В коридоре пусто, но когда, ускоряя шаг, вышел в зал, там Бобик прыгает вокруг группки испуганных монахов и уговаривает их побегать с ним или побросать ему бревнышки.
С другого конца в зал вошел отец Леклерк с двумя монахами. Приказы отдает им, словно командир наемного отряда, а те кивают, отвечают коротко и не по-монашески четко.
— Брат паладин, — сказал он с ходу, — сегодня ночью убит еще один наш брат.
— Здесь? — спросил я.
— Да, на этом месте, — ответил он. — Труп уже унесли. Вам лучше было его не видеть.
— Я всякого насмотрелся, — пробормотал я. — Что-то особенное?
— Да, — сообщил он. — На этот раз не просто убит. Кишки вытащены наружу и развешаны на светильниках, руки и ноги оторваны, а голова расплющена так, что кровь забрызгала все четыре стены.
— Отгрызены? — уточнил я.
Он покачал головой.
— Нет, именно оторваны. Вы понимаете, что это значит?
Я кивнул. Это значит, сила этого чудовища просто невероятная. И либо ее раньше не выказывало, либо мощь возрастает день ото дня.
— Кто убит? — спросил я, готовый услышать неизвестное имя.
— Кэпингем, — ответил он зло. — Один из лучших оружейников! Чего его только и понесло наверх? Сидел бы там в глубинах, темная тень туда вроде не спускается… С его смертью все совсем запуталось.
Я сказал медленно:
— Но теперь уже есть статистика… Нужно сопоставить все случаи…
— И брата Брегония, — напомнил он. — Вы тогда подоспели вовремя.
— Спасибо, — ответил я, — хотя, думаю, если та тварь хотела его убить, то убила бы… как Кэпингема. Но это была первая жертва, помните? То ли темная тень еще не умела убивать, то ли сил было маловато… Отец Леклерк, мне нужны имена всех. И места, где они работали. И вообще все об их привычках, пристрастиях, желаниях…
Он спросил раздраженно:
— А это при чем?
— Это поможет, — заверил я. — Должно помочь, по крайней мере. Почему выбраны именно эти?
Он вздохнул.
— Хорошо. Постараюсь помочь всем, что в наших силах. От этой твари нужно избавиться поскорее. А то последует за нами и в самые нижние пещеры.
— Ну да, — сказал я саркастически, — и сорвет все планы насчет Второго Шанса! Говорите, кто, где и что, я запомню. А потом буду стараться понять…
Вернувшись в келью, написал имена Брегония, что уцелел, и убитых монахов на большом листе в разных концах, и старательно вносил туда все, чем занимались монахи, с кем общались, что предпочитали, где работали и над чем.
Гвальберт, который взялся помогать собирать информацию, сообщил, что приор не просто недоволен, а буквально в ярости. И не стал возражать, что брат паладин на добровольных началах как бы возглавляет некий штаб, к нему тащат все, что удается нарыть.
Я в самом деле к середине дня уже знал о погибших не меньше, чем они сами, а то и больше.
Гвальберт долго тупо смотрел на схему, сказал в тягостном недоумении:
— Не понимаю, зачем?.. Тварь убивает просто тех, кто попадается на пути!
— Тоже начинаю так думать, — сказал я виновато, — только одно мешает бросить эту затею…
— Что?
— Эта темная тень, что ходит сквозь стены, — ответил я, — и никто ее не может остановить, могла бы перебить народу намного больше! Если бы убивала всех подряд.
Он задумался, спросил мрачно:
— Может быть, у нее какие-то приступы бешенства?
— А в остальное время белая и пушистая?
— Или спит, — предположил он. — Может она завалиться спать? Все звери спят намного дольше человека!
— Верно, — сказал я и вспомнил Бобика, что спит постоянно, если не прыгает и не жрет. — Мы об этом уже говорили с отцом Леклерком. Но на это рассчитывать не стоит.
Он внимательно всматривался в имена на листе, произнес с неуверенностью:
— Но что-то в них общее все-таки есть… Как сейчас помню, брат Шелестини и брат Брегоний работали в теплицах. Это им мы обязаны такой роскошной зеленью на столах среди зимы!
— А брат Кэпингем, — сказал я, — оружейник. Лучший или нет, но когда расспрашивал меня про всякие боевые штуки, весь светился радостью. А остальные двое?
— Не оружейники, — сказал он задумчиво, — однако работают в самых глубоких шахтах. Им там нравится, наверх поднимаются только для особых случаев…
— Как и брат Кэпингем?
— Да, — подтвердил он. — И вообще считают свое занятие самым важным, на общие молитвы даже не ходят.
Я задумался, снова упершись в незримый тупик, но Гвальберт смотрит с ожиданием, я пробормотал только для того, чтобы что-то сказать:
— Не понимаю, с чего это темной твари убивать тех, кто не ходит на общую молитву?
— Должна бы наоборот?
— Да.
— В самом деле, — сказал он озадаченно. — Но все-таки вы правы, брат паладин! Общее у всех пятерых есть, вы нашли. Теперь понять бы, что вы нашли…
Когда он ушел, не дождавшись ответа, я остался сидеть над картой и наносить на нее точки, где видели ту тварь, потом соединял их линиями.
Получились почти правильные круги, похожие на те кольцевые волны, образованные камнем, брошенным в воду.
Я напряженно всматривался в них, стараясь ухватить некую ускользающую мысль, что дразнится, показывая то длинный язык, то рога и хвост, то лягая меня мелкими раздвоенными копытцами.
Темная тень не только упорно не желает покидать монастырь, но тот велик, а она почему-то держится в нем строго определенных мест.
Зашел брат Жак, в келье сразу стало жарко и тесно. Я показал ему карту и ткнул пальцем в центр кружков.
— Не скажешь, кто здесь?
Он долго всматривался, наконец сдвинул плечами.
— А что это?
— План монастыря, — сказал я с досадой. — Вон здесь оранжерея, здесь рыбные садки, а вот тут общие спальни…
Он помотал головой.
— Не-а, я в этом не разбираюсь. Какие-то черточки на бумаге. Брат паладин, тебе лучше к аббату. Когда такое творится, он все свои дела оставит!
Глава 4
Апартаменты аббата где-то на самом верху, но кабинет и канцелярия на первом, я отворил дверь, это оказалась приемная, навстречу поднялись сразу двое монахов.
— Брат паладин, что мы можем сделать для вас?
— Позвать настоятеля, — ответил я. — Или пропустить к нему.
— Он очень занят…
— Правда? — изумился я.
— Очень!
— Слово и дело, — сказал я значительно.
