Книга Живи!, страница 25. Автор книги Артем Белоглазов, Владимир Данихнов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Живи!»

Cтраница 25

— Садитесь, доктор Влад.

— Спасибо… э-э…

— Иштван, — подсказывает он. — Я — Иштван, вы как-то лечили меня от обморожения.

— Признаться, Иштван, я лечил многих и… э-э…

— Вы не помните меня. — Иштван грустнеет.

— Да, — не отрицаю я. — Не помню. Но постараюсь запомнить. Ведь ты уступил мне место, Иштван.

Треплю его по светлым вихрам, и пацан, довольный, улыбается. Он подносит к губам тонкую дудочку, расширяющуюся к концу. Рожица у него проказливая.

От резкого свиста закладывает уши.

— Ты чего, Иштван?! — возмущаюсь я. Но он тоже морщится, мотает головой, будто в ухо ему попала вода и теперь мальчишка вытряхивает ее.

Иштван тычет худым пальцем вниз. Слежу за пальцем, и мне открывается небывалое зрелище, по меньшей мере, я до сих пор ничего подобного не видел. Внизу, на круглой большой поляне, раскинувшейся в лесу, как плешь на главе старца, среди идиллически зеленеющих в утренних лучах солнца дубов и сосен две команды в спортивной форме: шортах и майках играют…

— Во что они играют? — не выдержав, спрашиваю Иштвана.

— В футбол, конечно, — радостно восклицает сорванец и дудит в рожок. Звук у рожка писклявый, не чета недавнему громоподобному свисту.

— В футбол, ага… — повторяю, чувствуя, что схожу с ума. Была когда-то такая игра «футбол», ну, знаете, люди бегали по полю, по земле то есть, гоняли мяч. С приходом человека-тени, сами понимаете, никакого футбола не стало. Была еще такая игра «шахматы», там никто никуда не бегал, соперники сидели друг напротив друга и, уперев кулаки в наморщенные лбы, двигали фигурки по черным и белым клеткам. Да что я рассказываю, шахматы и сейчас популярны. Теперь соедините эти две такие разные игры, и вы получите футбол, в который играют жители Лайф-сити.

На поляне меж тем шла нешуточная схватка. «Опасный момент», как сказал бы в свое время телекомментатор. У ворот команды синеформенных сгрудились человек пять красных, один из них стремительно прыгал по камням к лежащему невдалеке от ворот кожаному мячу; он уже занес волосатую жилистую ногу, чтоб как следует, от души, приложить бутсой по мячу, вбить его в ворота, в тревожно-сосредоточенную физию вратаря, как… Как раздался пронзительный свисток. Судья, да, очевидно, это был судья — кому б еще взбрело на ум надеть черную мантию, отделанную серебряной каймой? — выкинул руку с желтым флажком. Игрок разочарованно потоптался на камне, замер.

Судейский столик располагался на нескольких камнях, сдвинутых вместе. Рядом с судьей чинно восседали представители команд — синей и красной. Представитель синих встал, взял со стола два крошечных кубика, опустил их в продолговатый стаканчик, долго тряс и наконец выкинул кости на дощатую поверхность. Судья и красный склонились над ними, зафиксировали выпавшее число очков. Синий поднял таблички — белую с цифрой 6 и зеленую с цифрой 2. Часть болельщиков одобрительно зашумела, другая же половина ворчала и брюзжала на все лады, слышались выкрики «Судью на мыло!». Еще бы — красношортый футболист с волосатыми ногами вполне мог забить гол, не прозвучи команда судьи.

Вратарь синих внизу широко ухмылялся; представитель синих подал ему знак, и тот, горным козлом проскакав до мяча, поднял его и запиннул в центр импровизированного поля. В три прыжка вернулся назад. Мяч упал неподалеку от игрока синих, и он накатом послал мяч дальше, передавая пас.

Я с интересом наблюдал за состязанием, постигая нехитрые, но сложные поначалу для непосвященного правила. По всей видимости, около судьи размещались капитаны противоборствующих команд, они указывали игрокам, что следует делать. Капитаны бросали кости, один кубик служил для определения количества прыжков, второй говорил о том, сколько раз можно коснуться мяча. Ходы совершали по очереди. Соперники перемещались по камням — темно-серым и светлым, — разложенным по поляне в шахматном порядке. Причем игроки по возможности старались наступать только на «свои» камни, вероятно, передвижение по «чужим» камням стоило бóльшего числа очков. Вратари, пока находились в воротах, двигались, как им вздумается. Что, в общем-то, представлялось весьма разумным. Площадка ворот была вымощена камнями, поэтому вратарям ничего не грозило, они бесстрашно могли ловить мяч, прыгая и туда и сюда, и, не поймав, отважно шлепаться на задницу. А вот игрокам приходилось несладко: они, оскальзываясь, скакали с камня на камень, балансируя при этом руками, и ежеминутно рисковали сорваться. Но, как ни странно, спортсмены ничуть не боялись и с воодушевлением гоняли набитый тряпьем мяч. То есть это я решил, что мяч набит тряпьем: уж крайне тяжело и неуклюже он катался по полю. Продолжая рассуждать, я сделал вывод: так задумано специально, чтобы, во-первых, мяч не укатился слишком далеко и, во-вторых, не сшиб кого-нибудь из игроков, попав в голову или в корпус.


Игра продолжается; красные всё же забили гол, и христианская часть толпы восторженно гомонит, обмениваясь веселыми комментариями насчет другой команды, которой, по их словам, к концу матча так надерут задницу, что… Разобиженные мусульмане сплоченно ревут что-то невнятное. Кое-где даже вспыхивают потасовки. В общем, обычное поведение болельщиков на любой игре.

Вскоре объявляют перерыв; футболисты поднимаются на мостки, туда же спускаются и облепившие деревья зрители. Я, немного потолкавшись в толпе, вслушиваюсь в обрывки разговоров.

— Хорошо, хорошо сегодня игра пошла, а ставок, ставок столько!

— Небось, заработал неплохо?

— Еще бы!

— А как Салим играл, видели? Тот еще попрыгунчик.

— Медали таким давать надо.

— Эй, Салим, слыхал? Медаль тебе, идиоту, надо дать!

— Так давайте! — весело отзывается чернявый паренек. Он из «мусульман», в синей форме.

— Ха! Давайте. Выиграй матч, тогда и дадим!

— Судью на мыло! — задорно пищит какой-то мальчуган, прицепившийся к ветке ногой и рукой, как заправская мартышка. Болельщики и игроки хохочут. Странно, сейчас не видно никакой враждебности, и мусульмане, и христиане ведут себя по отношению друг к другу весьма приветливо. Игроки обмениваются рукопожатиями, смеются, хлопают друг друга по плечу. Идиллия.

Только один игрок в красных шортах и майке стоит в стороне, его старательно обходят. На нем маска, сплетенная из ивовых прутьев, похожая на хоккейную, это вратарь. Он вдруг поднимает руки и, срывая маску, кричит:

— Надерем синим жопы!

Оживление спадает. Люди замолкают, даже красные воспринимают слова своего игрока кисло. Синие смотрят на вратаря с ненавистью, а я — с изумлением. Это Лютич. Он замечает меня и подмигивает, складывая большой и указательный пальцы левой руки в кружок: всё в порядке, мол. Уныло машу ему рукой. Кажется, и меня теперь обходят стороной. «Вратарь Лютич» — пробую словосочетание на вкус, оно кажется мне надуманным, таким же невероятным, как и «палач Лютич». Как он всё успевает? Лютич и мусорщик, и вратарь, и палач… Перед глазами опять проносится сцена с наказанием Ловица: злой шепоток скопившегося народа, косые взгляды, сумка с прорезями на голове палача, рука, упавшая в кастрюльку… Мне становится не по себе, и я спешу уйти, мимолетно подумав: у вратаря синих маски как раз не было. Откуда это желание скрыть лицо? Или, наоборот, привлечь внимание? Сумка, маска… За спиной протяжно и гулко надсаживается труба, топочут ноги, шуршат листвой потревоженные дубы: на них вновь ловкими обезьянками карабкается пацанва, да и взрослые не отстают. Начинается следующий тайм. Но мне уже не до футбола — я спешу убраться отсюда.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация