– У вас был ключ?
– Да. От заднего входа очень близко до собачьих клеток.
– И что вы сделали?
– Я посадил собаку в клетку и… Вот и все.
Мейсон задумчиво смотрел на свидетеля.
– Почему доктор Коллисон не повернулась и не уехала?
– Потому что она хотела поговорить с мистером Борденом.
– В какое время вы вошли в дом?
– Без нескольких минут одиннадцать, может, без четверти.
– И вы попытались найти мистера Бордена, не так ли?
Свидетель вдруг занервничал – это выдавали его движения.
– Отвечайте, – продолжал Мейсон. – Вы пытались найти мистера
Бордена?
– Я прошел к нему в кабинет, но его там не было.
– И что вы сделали?
– Я сказал доктору Коллисон, чтобы она присела, а я найду
его. И… я выполнил долг хозяина дома.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я приготовил ей выпивку.
– Что вы имеете в виду под этими словами?
– Я взял немного спиртного из бара и угостил ее коктейлем.
– В ваши обязанности входило «выполнять долг хозяина дома»
по отношению к гостям мистера Бордена, когда его самого не было?
– Обычно нет, но доктор Коллисон, она… ну, она лицо особое.
– Понимаю, – сказал Мейсон. – Что случилось дальше?
– Я поискал мистера Бордена.
– Вы звали его?
– Да.
– Он ответил?
– Нет.
– Потом?
– Я не могу вспомнить в деталях, но потом включился сигнал
тревоги, зажегся свет, и я услышал, как лают собаки.
– Что еще?
– Потом я выскочил наружу и попытался узнать, отчего весь
этот шум. Я свистнул собакам и посадил их назад в клетки. А когда вернулся,
доктор Коллисон разговаривала с кем-то по телефону. По моим предположениям,
звонил кто-то от ворот.
– Ваши предположения не имеют значения, – прервал Дру.
– Суд сам будет делать заключения и предположения, –
раздраженно заметил Эрвуд. – Свидетель может продолжать…
– Телефон опять стал звонить не переставая. Я ответил и…
сказал, что я Борден.
– Разрешите задать вопрос обвинению, – обратился Мейсон к
судье и, получив разрешение, спросил: – Были ли проявлены и отпечатаны
фотопластинки, найденные в студии? Насколько я помню, обвинение обещало
представить фотографии.
– У вас есть снимки, мистер окружной прокурор? – спросил
Эрвуд. – Суду будет очень интересно взглянуть на них.
– С разрешения суда, – ответил Бергер, – я совершенно
уверен, что они не имеют ни малейшего отношения к делу. Обвинение и полиция
считают, что они были сделаны гораздо раньше.
– Вам был задан вопрос, – раздраженно сказал судья Эрвуд, –
есть ли у вас снимки?
– Да, ваша честь, есть.
– Не будете ли вы так добры предъявить их и передать суду? И
думаю, что нужно показать их также защите.
– Мы будем возражать против того, чтобы эти фотографии
фигурировали в качестве доказательства, – повторил Бергер. – Конечно, если суд
требует, мы покажем их, но они не могут служить доказательством. Мы совершенно
уверены, что их сделали несколькими днями раньше.
– А почему вы так противитесь тому, чтобы фотографии
фигурировали в качестве доказательства? – с любопытством спросил Эрвуд.
– Когда суд увидит снимки, то поймет, – объяснил Гамильтон
Бергер. – Покойный был фотографом-любителем. Очевидно, он принимал участие в
каком-то конкурсе на создание любительского художественного календаря. В
общем-то, в снимках нет ничего противозаконного или неприличного, это просто
фотографии красивых женщин. И тем не менее суд может представить себе, как
газеты будут обыгрывать подобные доказательства.
Гамильтон Бергер с недовольным видом передал судье пачку
фотографий, дубликаты он протянул Мейсону.
Мейсон задумчиво смотрел на фотографии. На них была Дон
Меннинг, позирующая обнаженной на темном фоне. Она стояла левым боком к камере
в красивой позе, вытянув левую руку перед собой, а правую ногу отставив назад,
так что нога упиралась в пол кончиками пальцев. Вся фигура была слегка
наклонена вперед. Очевидно, фотограф пытался схватить движение. Поза натурщицы
напоминала изображение на металлическом орнаменте, который одно время украшал
радиаторы автомобилей.
Вскинув брови, судья Эрвуд некоторое время внимательно
разглядывал снимки, а потом медленно кивнул.
– Ну что ж, фотографии очень художественны, – сказал он, –
и, если защита будет настаивать, я разрешу, чтобы они фигурировали в деле.
Мейсон попросил, чтобы они были представлены в качестве
доказательств.
– Но они ничего не доказывают, – возразил Гамильтон Бергер.
– Доказывают или не доказывают, но они будут представлены
как доказательства, – постановил судья.
– С разрешения суда, – Мейсон привстал, – я хочу задать
свидетелю еще один вопрос. Вы видели эти снимки? – обратился он к Ферни.
– Нет, сэр.
– Тогда взгляните, – приказал Эрвуд.
Ферни посмотрел на фотографии, которые ему протянул Мейсон.
– Это же Дон! – воскликнул он. – Это моя жена!
Теперь настала очередь Мейсону поклониться Гамильтону
Бергеру и предоставить ему выкручиваться из создавшегося положения.
– Это все, – сказал он. – Больше вопросов нет.
Бергер и Дру начали шепотом горячо обсуждать, отпустить ли
свидетеля или возобновить допрос. Наконец Бергер с неохотой кивнул, и Дру
поднялся с места.
– Мистер Ферни, – начал он, – я спрашиваю только для того,
чтобы не осталось никаких неясностей. Это вы говорили по телефону после
одиннадцати часов?
– Да, сэр.
– И сказали, что вы – Меридит Борден?
– Да, сэр.
– Было ли вам тогда известно, что Меридит Борден уже мертв?
– Нет, сэр.
– Вы звали его?
– Да, сэр.
– И он не ответил?
– Верно.
– А доктор Коллисон говорила по телефону около одиннадцати?
– Да, сэр.
– Спасибо, – сказал Дру. – У нас все.
