– Если адвокат хочет выставить запись как часть доказательств
защиты, – произнес Бергер, – пусть он достанет ее, принесет сюда и предложит
прослушать. А мы выступим с возражением, исходя из того, что это неправомочно,
что запись беседы двух неопознанных лиц на магнитной пленке не может служить
основанием для решения суда.
– Где в настоящий момент находится пленка? – спросил Мейсон
лейтенанта Трэгга.
– Я передал ее окружному прокурору.
– Прошу суд дать окружному прокурору распоряжение предъявить
эту запись, с тем чтобы прослушать ее в суде. Я думаю, что беседа между
обвиняемым и Меридитом Борденом может оказаться очень важной. Выдвинуто
обвинение, что мой подзащитный убил Меридита Бордена. Совершенно очевидно, что
нельзя разговаривать с мертвым человеком.
Бергер вскочил и сердито выкрикнул:
– Как будто нельзя сначала поговорить с человеком, а потом
застрелить его! Запись на пленке показывает, что у Анслея были все основания
убить Бордена.
– Тогда ее прослушивание должно пойти на пользу обвинению, –
ответил Мейсон.
– Только я могу судить о том, что нам на пользу, а что нет,
– огрызнулся Бергер. – В настоящий момент от меня требуется одно: доказать
наличие преступления и предъявить доказательства, которые могут убедить суд в
том, что есть основания считать ответчика виновным.
– В общем-то, это правильно, – согласился Эрвуд. – Однако
сейчас ситуация сложилась иначе. Защита обращается к обвинению с просьбой
предъявить пленку, которая будет фигурировать в деле как доказательство защиты.
Суд намерен удовлетворить эту просьбу и прослушать запись. Дело приняло
неожиданный оборот, и суд крайне заинтересован в том, чтобы узнать правду.
– Все дела Мейсона принимают неожиданный оборот, – сердито заметил
Гамильтон Бергер.
– И тем не менее просьба адвоката будет выполнена, мистер
обвинитель. Если эта магнитная лента находится у вас, предъявите ее.
– Нам нужно время, чтобы привезти ее сюда и подготовить
аппаратуру.
– Сколько?
– Не менее получаса.
– Тогда суд возьмет перерыв на полчаса.
Дру подергал Бергера за фалду фрака и, когда тот наклонился,
что-то яростно зашептал ему.
– Хорошо, – вдруг объявил Бергер, – я постараюсь
организовать все минут за десять.
Эрвуд внимательно посмотрел на него.
– Вы же сказали, что понадобится не менее получаса.
– Посоветовавшись с моим помощником, я выяснил, что пленка у
нас с собой, а аппаратуру мы можем наладить за десять минут.
– Именно это и шептал вам помощник? – поинтересовался
Мейсон. – Или он высказал опасение, что этих тридцати минут, о которых шла
речь, вполне может хватить на то, чтобы доставить сюда доктора Коллисон?
– Занимайтесь своим делом, – сердито сказал Гамильтон
Бергер, – а я буду…
Судья стукнул молотком по столу.
– Прекратите, джентльмены! Мы обойдемся без ваших колкостей.
Однако, мистер обвинитель, суд не вчера родился. Вы сказали, вам нужно полчаса,
чтобы доставить сюда пленку и наладить аппаратуру, и суд решил объявить перерыв
на эти полчаса. Мы не видим оснований менять свои решения. Объявляется перерыв
на тридцать минут. – С этими словами Эрвуд поднялся и сердито зашагал к своему
кабинету.
Глава 12
За пять минут до конца перерыва в зал суда поспешно вошел
Пол Дрейк в сопровождении элегантной женщины. Не прерывая беседы с Джорджем Анслеем,
Мейсон кивком головы пригласил их подойти к столу защиты.
– Доктор Маргарет Коллисон, ветеринарный врач, – представил
женщину Пол Дрейк, – а это мистер Перри Мейсон, адвокат Анслея.
– Здравствуйте, мистер Мейсон, – произнесла Маргарет
Коллисон, с улыбкой протягивая адвокату руку. – Я очень много читала о вас, но
никак не ожидала, что мы встретимся. Я уже говорила мистеру Дрейку, что не
знаю, чем могла бы вам помочь.
– Расскажите мне абсолютно точно все события, – предложил
Мейсон. – Я сопоставлю ваш рассказ с показаниями других свидетелей и, может
быть, обнаружу что-нибудь ценное. Я хотел бы, чтобы вы свидетельствовали перед
судом. Но, возможно, это и не понадобится. Итак, расскажите мне, что с вами
произошло вечером в понедельник, восьмого числа.
– У меня находилась на лечении одна из собак Бордена. Но он
любил, чтобы ночью все его собаки были дома. Поэтому, как правило, собак
приводили ко мне рано утром, в течение дня я лечила их, а на ночь их уводили. В
тот понедельник в восемь часов утра собаку доставили ко мне, а в девять вечера
за ней должен был приехать мистер Ферни. Когда в девять он не приехал, я
подумала, что его что-то задержало, и решила подождать его звонка. Мне пришлось
ждать почти полтора часа, да и то позвонил не мистер Ферни, а какой-то мужчина,
который сказал, что звонит от имени мистера Ферни и что тот неожиданно
задержался. Он спросил, не могу ли я подготовить собаку к отправке домой,
несмотря на позднее время, потому что мистер Ферни уже едет ко мне.
– Вы согласились?
– Да. Я сказала, что собака будет в моей машине. Вывести ее
и погрузить – дело пяти минут.
– Вы так и сказали?
– Да.
– Когда приехал мистер Ферни?
– Я только-только завела собаку в машину. Он поставил свою
машину у меня перед домом, а к Бордену мы приехали на моей.
– Как далеко вы живете от дома Бордена?
– Чуть больше двух миль.
– Что было потом? – спросил Мейсон.
– Мы подъехали к калитке. Мистер Ферни ключом открыл ее и
взял от меня собаку. Я сказала ему, что хотела бы поговорить с мистером
Борденом об этой собаке, посоветовать ему сделать ей операцию. Мистер Ферни
предложил мне войти с ним в дом и узнать, есть ли возможность поговорить с
хозяином.
– Что дальше?
– Мы вошли в дом. Вскоре мистер Ферни сказал, что в своем
кабинете мистера Бордена нет, но, наверное, он наверху, в студии, он пойдет
поищет его…
Тут секретарь суда стукнул молотком по столу:
– Всем встать!
Пока Эрвуд занимал свое место за судейским столом, Мейсон
шепотом продолжал расспрашивать доктора Коллисон:
– Когда вы уезжали, Ферни поехал с вами?
– Да.
– Оставался ли он один, вне вашего поля зрения, пока вы
находились в доме?
– Да. Завыла сирена охранного устройства, и он вышел узнать,
что случилось, отозвать собак и выключить прожектора. Именно в тот момент я
ответила на телефонный звонок, сказав, что мистер Борден просил его не
беспокоить. Я решила, что какой-то любопытный бездельник хулиганит у ворот.
Кроме того, мне было известно, что мистера Бордена действительно нельзя
беспокоить, если он этого не хочет.
