– Перекрестный допрос? – спросил Мейсон.
Голос Бергера задрожал от сарказма.
– И на одном лишь основании, что у фотокамеры Бордена был
определенный длиннофокусный объектив, вы предполагаете, что фотографии
обвиняемой не могли быть сняты этой камерой?
– Я не предполагаю, а знаю, что это невозможно.
– Несмотря на то что все вещественные доказательства
подтверждают это?
– Да.
– Другими словами, вы напоминаете человека, который пришел в
зоопарк, увидел жирафа и заявил: «Такого животного не может быть».
Зал суда задрожал от гомерического хохота.
– Ваши слова слишком игривы, мистер окружной прокурор, –
сказал судья.
– Мне так не кажется, ваша честь, – парировал Бергер.
– Этот человек мне не нравится, – вдруг произнес свидетель.
– Я знаю все из области фотографии, знаю, что можно сделать, а что нельзя. Я
делал пробные снимки, пользуясь точной копией камеры Бордена, с разных
расстояний, снимая натурщицу точно такого же роста и комплекции, что и
обвиняемая. Снимки были сделаны на пластинках такого же размера, как те, с
которых сделаны снимки обвиняемой, при этом использовался объектив с тем же
фокусным расстоянием, что и в камере Бордена. На моих снимках изображение
получилось совсем другого размера. Если необходимо, я могу их предъявить.
– Больше вопросов нет, – сказал Бергер. – В данном пункте я
предпочитаю полагаться на вещественные доказательства, так же, как, надеюсь, и
его честь.
– Вызываю в качестве свидетеля Джеймса Гудвина, – объявил
Мейсон.
Джеймс Гудвин показал, что он архитектор и делал проект
доходного дома, известного под названием Дорман аппартментс. У него сохранились
планы этого дома, и он предъявляет в качестве доказательства поэтажный план
четвертого этажа.
Бергер бросил презрительный взгляд на план:
– У меня вопросов нет.
– Это все наши доказательства, ваша честь, – сообщил Мейсон.
– У вас есть контрдоказательства? – спросил судья Бергера.
– Никаких, ваша честь. Совершенно очевидно, что преступление
совершила обвиняемая. Одних доказательств Лоретты Харпер вполне достаточно для
такого вывода.
– Буду ли я выслушан в прениях сторон? – спросил Мейсон
судью.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Мейсон, и
что это принесет защите какую-либо пользу, – ответил Эрвуд. – Однако я не
собираюсь лишать вас возможности оспорить дело.
– Спасибо, ваша честь.
Эрвуд повернулся к окружному прокурору:
– Обвинение имеет право открыть прения сторон.
Гамильтон Бергер улыбнулся:
– Мы отказываемся от права на первенство.
– Ваше слово, мистер Мейсон.
– С разрешения суда, – начал Мейсон, – я утверждаю, что все
дело является целиком сфабрикованным. Фотографии обвиняемой не были сняты в
студии Меридита Бордена. У нас есть показания фотоэксперта, свидетельствующие о
том, что снимки не могли быть сделаны камерой Бордена. А теперь, с разрешения
суда, я обращаю ваше внимание еще на один пункт вещественных доказательств.
Суд, вероятно, помнит, что, согласно показаниям Лоретты
Харпер, обвиняемая была выброшена из машины и проехала по траве на боку, затем
свидетельница протащила ее еще некоторое расстояние на этом же боку. Как
выяснилось, на следующий день бедро обвиняемой было настолько покрыто
царапинами и синяками, что она практически не могла позировать. А теперь, если
суд внимательно рассмотрит фотографии, которые, как предполагается, сделаны
камерой Меридита Бордена в его студии спустя некоторое время после катастрофы,
он придет к неопровержимому выводу: снимки были сделаны до убийства, а затем
вставлены в фотоаппарат Бордена. Не забывайте, что обвиняемая –
профессиональная натурщица. Она почти ежедневно позирует для
фотографов-профессионалов и любителей, но главным образом для любителей так
называемых пикантных фотографий. Следовательно, кто-либо из сообщников
настоящего преступника имел вполне реальную возможность оплатить обвиняемой
сеанс позирования, потом забрать негативы и держать их у себя до тех пор, пока
не наступит момент, удобный для того, чтобы подложить их в фотокамеру Бордена и
таким образом бросить подозрение на мою подзащитную.
Если суд внимательно рассмотрит левое бедро обвиняемой на
снимках Бордена, то увидит, что там нет ни пятен от травы, ни грязи, ни
царапин, ни каких-либо других повреждений. А ведь загримировать их так, чтобы
сразу после аварии не было видно никаких дефектов кожи, было бы просто
невозможно физически. Для сравнения я хотел бы обратить внимание суда на
фотографии обвиняемой, сделанные на следующий день после аварии. Здесь у нее
ясно видны царапины и синяки на бедре слева.
Суд помнит, что до замужества обвиняемая работала в
магазине, торговавшем оружием. Другими словами, можно предположить, что Франк
Ферни ухаживал за ней именно в то время, когда она работала в этом магазине.
Орудие убийства было украдено из этого магазина. Вор был мужчина. Если бы
обвиняемая решила украсть оружие для собственной защиты, она взяла бы один из
тех пистолетов, которые легко умещаются в дамской сумочке. Вполне вероятно, что
Франк Ферни не один раз приходил к обвиняемой в этот магазин, пользуясь ее
доверием, даже бывал у нее за прилавком.
Теперь об алиби Франка Ферни. Я просил бы суд обратить
внимание на план, представленный Джеймсом Гудвином. Это план четвертого этажа
доходного дома, в котором снимает квартиру Лоретта Харпер. Давайте вспомним,
что Франк Ферни, по его собственным словам и по словам Лоретты Харпер, выпил
лишнего, уснул и его уложили в спальне. Суд может увидеть из плана, что прямо
за окном спальни квартиры номер 409 проходит пожарная лестница. Для Ферни не
составило труда вылезть в окно, спуститься вниз по этой лестнице, поехать к
дому Бордена, совершить там убийство и вернуться как раз незадолго до
возвращения Лоретты Харпер, которая разбудила его от притворного сна и стала
рассказывать ему и другим своим гостям историю ее похищения.
Из всего сказанного можно сделать только один вывод: перед
нами тщательно продуманный Франком Ферни и Лореттой Харпер план убийства
Меридита Бордена, убийства, которое они предполагали совершить при таких
обстоятельствах, чтобы вина за преступление падала на мою подзащитную. То, что
дело целиком сфабриковано, подтверждается не только косвенными
доказательствами. Как я уже говорил, если суд внимательно рассмотрит фотографии
обвиняемой, как те, которые предъявил я, так и те, которые сделаны с пластинок,
найденных в фотокамере Бордена, то поймет, что последние не могли быть отсняты
в вечер убийства.
Мейсон сел.
– Дайте-ка мне взглянуть на фотографии, – сказал, нахмурясь,
Эрвуд и начал сравнивать их.
