Нат покачал головой. Что-то было не так, но он никак не мог вспомнить что. Ответ скрывался где-то в глубинах его памяти, но дотянуться туда он пока не мог.
— Кстати, мистер Рэндо давно хотел с тобой познакомиться…
И Гарт подвел Ната к магнату.
— Я знал вашего отца, — сказал Нат, пожимая протянутую руку. — В общежитии в Гарварде мы жили в одной комнате.
— Совершенно верно, — подтвердил Джон Рэндо, чуть заметно кивнув.
— Давно ли он умер?
— Он не умер.
— Простите. Я подумал, что он…
— Мистер Рэндо-старший был основателем и генеральным директором «Икор корпорейшн». Десять лет назад он удалился от дел, и Джон занял его место, — вмешался Гарт. — Но Мартин Рэндо и сейчас здравствует.
— Ему сто четыре, и он все еще играет в гольф, — с вызовом сказал Джон.
Нат покачал головой. Ему трудно было поверить в то, что он только услышал. Мартин Рэндо жив! И играет в гольф! Он попытался мысленно нарисовать портрет своего бывшего однокурсника, каким он его помнил. Невысокий, не выше пяти футов и пяти дюймов, непоседливый, беспокойный, не слишком способный к наукам, но пронырливый… и волосы у него тоже были рыжими, в точности такого же оттенка. Интересно, как-то он выглядит сейчас?..
— Это довольно обычно, Нат, — снова вмешался Гарт. — В наши дни многие доживают и до более почтенного возраста.
— А… а сколько лет самому старому жителю на планете? — спросил Нат все еще под впечатлением от услышанного. Подумать только — Мартин Рэндо жив!
— Известны случаи, когда люди доживали до ста пятидесяти. Несколько таких долгожителей и сейчас живут где-то на Японских островах, — сказал Гарт.
— Но почему… почему Мартин ни разу меня не навестил? И даже не позвонил?
— Наверное, ему неприятно думать, что вы се еще достаточно молоды, чтобы годиться ему в правнуки, — сказал Джон Рэндо и улыбнулся своей змеиной улыбкой.
Нату хотелось задать еще множество вопросов, но он почувствовал, что разговор окончен или вот-вот окончится. От него не укрылась слегка закамуфлированная холодность в тоне Рэндо, но он подумал, что она может быть как-то связана с расходами на его поиски и спасение из лагеря на кладбище самолетов. Или же все дело в том, что из-за него у корпорации испортились отношения с могущественным ФАББ. Нату хотелось упомянуть об этом, возможно, даже извиниться, но прежде чем он успел открыть рот, Гарт уже увлек его в сторону.
— Он не очень хорошо выглядит, — проговорил Нат, который только сейчас заметил, что, несмотря на свой облик мирового владыки, Рэндо даже сидит с явным трудом, а рядом прислонена дорогая трость красного дерева.
— Джон тяжело болен, — подтвердил Гарт. — У него проблемы с сердцем — серьезные проблемы с самого рождения, и близится момент, когда вся современная медицина бессильна будет ему помочь.
Значит, понял Нат, Джон Рэндо тоже дожидается подходящего донорского тела. Не исключено, что вся научная программа, связанная с проектом «Пробуждение», изначально планировалась и субсидировалась ради одной-единственной цели: спасти жизнь генеральному директору корпорации.
Потом Гарт и Персис отошли в сторону, чтобы поговорить с другими гостями, и Нат остался один. Пользуясь случаем, он решил понаблюдать за присутствующими и довольно скоро обнаружил, что гвоздь программы — отнюдь не его скромная персона. После представлений интерес к нему практически угас. Теперь все, кто находился в зале, хотели только одного: перекинуться несколькими словами с Джоном Рэндо или хотя бы засвидетельствовать ему свое почтение. Даже сам Вильялобос был вынужден дожидаться своей очереди, чтобы пожать руку знаменитому человеку. Это выглядело почти неприлично — президентские гости толпой окружили магната и жадно внимали каждому его слову, разговаривая исключительно о вещах, способных привлечь его внимание. Очевидно, авторитет и могущество Джона Рэндо придавали ему настолько высокий социальный статус, что для некоторых он почти сравнялся с первым лицом государства, а то и превосходил его.
— Вы помните, что говорил Платон о демократии?
Нат обернулся. Возле него стоял сгорбленный, высохший старичок.
— Платон говорил, что любая демократия неизбежно заканчивается диктатурой, — ответил Нат машинально. В своей первой жизни он часто повторял эти слова. — Уж не хотите ли вы сказать, что мы почти достигли этой самой диктатуры? — спросил он.
— Да, Нат, именно это я и хочу сказать. Достигли, и без всякого «почти». Некоторые утверждают, что это закономерный результат того, что случилось с нами — с нацией, со всем миром. Другие считают, что это было тщательно подстроено.
Искренний, доверительный тон старика показался Нату знакомым. Где-то, когда-то он его уже слышал.
— Подстроено? Кем?!
— А ты как думаешь? — ответил старик вопросом на вопрос. — Насколько я могу судить, ты — человек начитанный…
— Был грех, — рассмеялся Нат. — Просто теперь мне с каждым днем становится все труднее и труднее сосредоточиться.
— Ну а Шекспира ты любишь?
— Очень.
— Что же именно тебе нравится больше всего?
— Все. Особенно «Антоний и Клеопатра». И еще — «Юлий Цезарь».
— Что ж, неплохой выбор, — сказал старик, оглядываясь на гостей, которые с непринужденностью профессиональных бездельников фланировали по залу.
— Что касается литературных пристрастий, то выбор часто зависит от учителя, не так ли? — улыбнулся Нат. — Когда я впервые прочитал эти пьесы, у меня был превосходный преподаватель, который и помог мне разобраться во всех тонкостях текста. Кажется, именно тогда я сумел по-настоящему оценить красоту английского языка елизаветинской эпохи.
— А ты случайно не в Гарварде учился?
— Да, в Гарварде. Вообще-то у меня была другая специальность, но на протяжении семестра я посещал лекции по литературе… Просто ради удовольствия.
— А твоего преподавателя случайно звали не Херби Рохан?
Нат вздрогнул:
— А вы откуда знаете?
— Он и у меня преподавал.
Эти слова заставили Ната повнимательнее всмотреться в лицо собеседника. Длинный, острый нос, старческие, водянистые глазки, клочья седых волос на лысой макушке… И все же кого-то этот человек ему напоминал. Нат почти не сомневался, что когда-то они уже встречались, но имени припомнить не мог.
— Простите, мистер, как вас зовут?
— Альберт Нойес.
— Бог ты мой!
— Не кричи так! — Альберт Нойес быстро огляделся по сторонам. — Я должен кое-что тебе сказать, Нат. У меня не так много времени, так что слушай и не перебивай. Ты существуешь в двух экземплярах. Скоро ты поймешь, что я имею в виду. Главное, продолжай интересоваться тем, откуда взялось твое донорское тело и кому оно раньше принадлежало.
