Стремясь доказать, что его успех не случаен и он действительно профессионал высшего класса, Фред разыскал еще одну сотрудницу «Икора» — некую Хармони Дузетт, — которая подтвердила все, что сообщил ему ранее Монти Арчибаль. Весьма кстати пришлась и запись разговора с Окори Чимве, которую Фред сделал незадолго до исчезновения последнего и сохранил только благодаря счастливому стечению обстоятельств. Как раз сегодня (именно поэтому он и Джеми Боуэр задержались на работе до позднего вечера) ему удалось связаться с матерью Окори, которая по-прежнему жила в Нигерии. Миссис Чимве выслала им видеопробы, в которых ее сын снялся для участия в каком-то телевизионном шоу. В настоящее время техническая служба редакции проводила анализ голоса Окори Чимве, чтобы, сравнив его с записью Фреда, неопровержимо доказать ее подлинность. Именно это и было последним необходимым фрагментом мозаики. Фред знал, что, как только этот фрагмент встанет на место, материал немедленно пойдет в печать, и в последний раз проверял факты, чтобы избежать придирчивых замечаний помощника редактора, ответственного за публикацию текста. Приятели-журналисты предупредили его, что редакторы «Метрополитена» относятся к материалам со стороны весьма ревниво и, стремясь найти в них малейшие изъяны, способны изуродовать статью до неузнаваемости. И слухи эти оказались вполне достоверными. В последние дни Фред чувствовал себя жалкой козявкой, копошащейся под микроскопом. За ним действительно наблюдали, и довольно пристально: его тыкали носом в его ужасные грамматические ошибки, пеняли ему за пренебрежение правилами пунктуации, указывали на непоследовательность и сумбурность изложения и склонность к дешевой драматизации. Сомнению подвергались каждый факт, каждое положение его статьи, и Фреду не оставалось ничего иного, кроме как отнестись к замечаниям с добродушным юмором и не принимать их близко к сердцу. Нередко он утешался мыслями о том триумфе, который ждет его в конце, и это помогало ему пережить сиюминутные трудности. Когда другие репортеры спрашивали, сколько времени он работал над этим материалом, как ему удалось выйти на Монти Арчибаля и проникнуть в тщательно охраняемые секреты корпорации, Фред небрежным тоном говорил, что над темой он работал чуть больше года, руководствуясь главным образом профессиональным чутьем и журналистской интуицией. Фред ни разу не упомянул, что несколько раз он был готов вовсе забросить эту тему и только счастливое стечение обстоятельств помогало ему снова вернуться на правильный путь. Самым серьезным ударом, с важным видом вещал Фред, было для него исчезновение Окори Чимве (хотя на самом деле он не знал о предполагаемом самоубийстве информатора до тех пор, пока ему не рассказал об этом Монти); при этом он добавлял, что обстоятельства гибели бывшего санитара «Икора», возможно, станут предметом его следующего журналистского расследования.
Несмотря на апломб и уверенность в себе, Фред паниковал. Он знал, что ему не хватает опыта и он вполне мог упустить что-то весьма существенное. Что будет, если вдруг откроются какие-то сверхважные обстоятельства и он снова лишится лицензии? Только не это! На сей раз он просто обязан добиться полного и безоговорочного успеха!
Беспокоила Фреда и судьба Монти. Правда, его стараниями бывший икоровский лаборант и его мать получили столько денег, что могли безбедно прожить на них несколько лет, однако гарантии их безопасности были весьма и весьма зыбкими. Если «Икор корпорейшн» имела какое-то отношение к странному самоубийству Окори Чимве, то что она сделает с Монти, когда полученные от него сведения станут достоянием гласности? А сведения эти весьма и весьма важны. Фотографии и документы, которые добыл Монти, не только придавали материалу убедительность и блеск, но составляли главное содержание сенсационного репортажа. Правда, сначала Монти долго отказывался делать что-либо подобное и даже не отвечал на звонки Фреда и редактора, однако в конце концов деньги и обещание безопасности сделали свое дело. Монти решился, и Фред вздохнул с облегчением. В глубине души он знал, что подлинным столпом, на котором держалась ожидаемая сенсация, был именно Монти. И именно ему грозила самая большая опасность, так как «Икор», несомненно, не остановился бы ни перед чем, чтобы наказать предателя.
Между тем Монти продолжал ходить на работу в «Икор». Правда, Фред предупредил его, чтобы он готов был в любую минуту исчезнуть, а «Метрополитен» приготовил для Монти и его матери (а также для Хармони) новые документы и новое жилье, однако малейшая заминка могла стоить жизни всем, кто имел какое-то отношение к грядущей сенсации.
Глядя на темнеющее небо над Манхэттеном, Фред испытал легкое головокружение. Сомнения продолжали терзать его, и он спросил себя, сможет ли он когда-нибудь снова спать спокойно. Ответить на этот вопрос он не успел — сквозь прозрачные перегородки он увидел, что Джеми Боуэр поднялся со своего места и направляется к его кабинету.
— Поздравляю, — сказал редактор, не скрывая своего возбуждения. — Обе записи голоса Чимве оказались абсолютно идентичны. Можно действовать.
Феникс
66
— По-моему, сейчас как раз тот момент, когда ты должна сказать, что за нами наблюдают руководители «Икора», — проговорил Нат чуть слышным шепотом.
Они лежали на узенькой скрипучей койке в одной из законсервированных лабораторий. В этот раз никаких непредвиденных трудностей не возникло. Усевшись на Ната верхом, Персис плавно двигалась вверх и вниз, а он только сдерживался, чтобы не кончить слишком рано. В какой-то момент он даже взял ее за плечи и заставил наклониться, чтобы поцеловать, но Персис увернулась и снова выпрямилась: ей хотелось смотреть на него, видеть его лицо, на котором отражались возбуждение и желание. Нат и в самом деле был в восторге от всего происходящего; блаженство, которое он испытывал, помогло ему забыть даже об ужасе, охватившем его при виде изуродованных человеческих тел, плававших в прозрачной цистерне. Это зрелище по-настоящему потрясло его, и Персис увела Ната в другую комнату, чтобы он немного пришел в себя, а потом… потом случилось то, что неизбежно должно было случиться.
— Не шевелись!.. — хрипло простонала Персис.
— Я не могу.
— Пожалуйста!..
Нат чувствовал, как сильно она изголодалась по сексу, и ему хотелось просто расслабиться и получить удовольствие, но мешало собственное возбуждение. Нат был нетерпелив, как подросток. Он, вернее, его тело не желало ждать и готово было каждую секунду выгнуться дугой в последнем пароксизме наслаждения. Наконец, не в силах сдержаться, Нат рванулся вверх, стараясь войти в Персис как можно глубже. Она же со стоном осела на него всей тяжестью, и Нат, содрогнувшись, замер неподвижно, дожидаясь, пока она тоже кончит.
— Не уходи… Пожалуйста, не бросай меня!.. — прошептал он, целуя Персис в шею, но слова прозвучали холодно и фальшиво, словно их произнес кто-то другой, находящийся далеко отсюда — в другом времени, в другом измерении.
Персис нежно поцеловала его в лоб.
— Конечно, я тебя не брошу, — ответила она.
Но Нат все равно чувствовал себя растерянным, сбитым с толку, заблудившимся в тумане неизвестности и неопределенности.
