Изогнув шею и погрузив клюв в воду, пеликан искал что-то на дне канала, но Мэри его уже не видела. Перед ее мысленным взором встало бездумное лицо убийцы. Обычный тупой подросток, озабоченный лишь собственным либидо. Выделения в уголках глаз и засохшие под носом сопли подсказали ей, что он, возможно, не привык даже следить за собой. Но застрелить богатого человека на автомобильной стоянке ему как раз плюнуть. Правда, Мэри несколько раз сильно ударила его по голове, но ему все равно удалось убежать. Скорее всего, полиция так никогда его и не найдет.
От сознания бессмысленности всего произошедшего Мэри даже перестала дышать. Крепко обхватив себя за плечи, она дрожала всем телом и никак не могла остановиться. Потом ее руки соскользнули вниз, на слегка округлившийся живот, и Мэри вспомнила, что ждет ребенка. Как она могла об этом забыть?! Должно быть, шок, в который повергла ее смерть мужа, глубже, чем она предполагала!
— Ну и что мне теперь делать?! — громко спросила она в пустоту.
В следующее мгновение Мэри осознала, что в кухне рядом с ней уже давно звонит телефон. Мэри машинально повернулась в его сторону, но отдернула руку. Нет, она не станет брать трубку. Какой смысл? Все равно никто не сможет вернуть ей Ната. Потом Мэри посмотрела на старенький автоответчик — это Нат настоял на том, чтобы использовать его вместо того, чтобы платить за голосовую почту. Иногда Нат бывал прижимист, даже скуповат. На автоответчике горела цифра 30. Тридцать звонков… Просто удивительно, что она проспала их все! Наклонившись к автоответчику, Мэри включила исходящее сообщение, записанное Натом. У него было больше знакомых, чем у нее, поэтому он настоял на том, чтобы самому наговорить приветствие.
— Вы позвонили в дом Шихэйнов. Оставьте сообщение для меня или для Мэри, и мы обязательно перезвоним вам. Спасибо.
Голос Ната звучал тепло, по-дружески; вместе с тем в нем слышались и смешливые нотки, словно ему самому казалась комичной роль автоответчика. Прослушав пленку несколько раз, Мэри попыталась вспомнить, есть ли у нее другие записи Ната. Забыть этот голос… Одна мысль об этом причинила ей острую боль. Стараясь справиться с подступившей паникой, она снова поднесла к лицу испачканную кровью блузку. Слава Богу, у нее есть голова Ната! И наплевать, что он никогда не хотел оказаться замороженным.
— Прости, но я не могла допустить, чтобы ты ушел навсегда, — сказала Мэри, обращаясь к пустой комнате.
Нат частенько подшучивал над интересом, который Мэри проявляла к криогенным технологиям. Она знала, что каждый раз, когда она разговаривала об этом с друзьями, Нат чувствовал себя неловко, но ее это не волновало. Увлечение криотехнологиями — «пунктик», как называл его Нат, — пришло к Мэри, когда она занималась оплодотворением замороженных яиц. Этот интерес еще больше укрепился, когда несколько ее коллег в Калифорнийском университете увлеклись изучением зародышевых стволовых клеток. Нат так и не сумел понять, почему его жена так заинтересовалась работой группки фанатиков-энтузиастов, посвятивших жизнь созданию надежной технологии полного восстановления жизненных функций замороженного организма.
«Вы все просто помешались на криотехнологиях», — частенько говорил Нат.
«Это мое хобби, — парировала Мэри. — Знаешь, мой папа любил повторять, что человечество никогда не погибнет, покуда у него есть посторонние интересы. Извини, Нат, но криогеника и есть мое постороннее увлечение».
Но в глубине души Мэри считала, что Нат должен попросить у нее прощения за свой скептицизм. Чуть не каждый день она становилась свидетельницей нового большого успеха, нового открытия, которое делали ее коллеги-врачи в области нанотехнологий. В лабораториях уже разрабатывалась нановидеокамера, размер которой измерялся в десятых долях микрона. Она не сомневалась, что через несколько лет появятся столь же миниатюрные компьютеры, способные в буквальном смысле ремонтировать пораженные болезнями сердца, почки и другие жизненно важные органы непосредственно внутри тела. Физическое перевоплощение возможно, в этом она уверена. Для нее это лишь вопрос времени.
Глядя, как голубые язычки пламени лижут дно чайника, Мэри попыталась разобраться в хаосе, царившем в ее голове, и воссоздать ужасные события вчерашнего дня. Она помнила, как искала в машине свою медицинскую лицензию и донорскую карту Ната, как схватила криопротектор, который всегда возила с собой, как подчинила своей воле парамедиков. Еще она помнила, как рассердился чернокожий санитар и как он настаивал, чтобы она дала расписку, которая сняла бы ответственность с бригады «скорой помощи». Помнила Мэри и то, как она расписалась на листке бумаги, испачкав его своими окровавленными руками.
Потом она представила себе пожилую пару, которая остановилась совсем рядом, возле своего автомобиля. Муж, как мог, утешал жену, которая, несомненно, пережила сильнейшее потрясение. Мэри надеялась, что с женщиной все будет в порядке и что она сумеет рассказать полиции, что же случилось на автостоянке. Впрочем, независимо от этого Мэри следовало как можно скорее связаться со своим адвокатом, поскольку последствия ее поступка могли оказаться весьма и весьма серьезными.
Она засыпала в турку кофе, потом вытерла слезы и слюни со своего распухшего лица. Мэри никогда не была суеверной, но, вспоминая, как разворачивались события, она не могла не подумать о том, что все произошло как по писаному — словно должно было произойти именно так. Увидев рану в груди Ната, Мэри как-то сразу поняла, что стернотомия ему уже не поможет. Пуля, пробившая грудину, причинила столь серьезные повреждения, что не имело никакого смысла пытаться добраться до срединных артерий. Кроме того, ей очень повезло, что Грег, работавший в госпитале для ветеранов буквально в двух шагах от злосчастной автомобильной стоянки, был в этот день на работе и имел в своем распоряжении свободную машину «скорой помощи» со всем необходимым оборудованием. Иными словами, подумала Мэри, если это не судьба, то что же?
Очередной приступ слабости едва не застал ее врасплох. Мэри почувствовала, как закружилась голова и подогнулись колени. Чтобы не упасть, она схватилась за край кухонного стола и стала ждать, когда приступ пройдет, но он никак не проходил.
— Интересно, когда я в последний раз ела?..
Задавшись этим вопросом, Мэри приподняла крышку хлебницы. Внутри лежала буханка хлеба. Нат купил ее на деньги, которые нашлись у него в кармане. Мэри представила себе его руку — его красивые длинные пальцы, которые выуживают из кармана монетки и протягивают кассирше. А теперь, подумала она, его когда-то такое теплое, живое тело лежит на хирургическом столе в криоцентре в Пасадене. При мысли об этом ее едва не вырвало, однако она все же отщипнула от буханки кусочек и, отправив в рот, попыталась жевать, но у нее ничего не вышло. Челюсти отказывались повиноваться, проглотить хлеб целиком она тоже не смогла. Крошечный кусочек так и застрял у нее в горле, словно камень, и ей пришлось выпить воды, чтобы он наконец проскользнул внутрь.
Немного придя в себя, Мэри снова попыталась восстановить в памяти кошмарную поездку в «скорой» и операцию, когда ей пришлось резать скальпелем горло собственного мужа. Все вместе казалось каким-то диким бредом, хотя Мэри и понимала — Нат умер и ничего другого ей не остается. Грег — тот наверняка решил, что она спятила от горя. Мэри и самой казалось, что с головой у нее, наверное, не все в порядке, однако она твердо знала: ей необходимо сделать этот шаг, каким бы безумным он ни казался, иначе вся ее дальнейшая жизнь утратит всякий смысл.
