— Завести женщину довольно трудно, — ответил Монти и покраснел.
— Что ты имеешь в виду?
Монти смутился еще больше:
— Люди стараются держаться подальше друг от друга, не общаться просто так… Я думаю, это из-за болезней. От малознакомого человека можно заразиться, а кому хочется рисковать?
— Из-за каких болезней?
— Извини, Нат, но мне велели не рассказывать тебе ничего, что может тебя расстроить, пока ты не окрепнешь.
— О'кей, я понимаю. Так значит, ты — девственник?
Монти кивнул с постным видом.
— Даже не знаю, смог бы я прожить без женщин столько времени, — сказал Нат. — Ты говоришь — до сорока лет?
Монти снова наклонил голову.
— А сколько ты вообще рассчитываешь прожить?
— Лет до ста — ста десяти, если не подхвачу какой-нибудь новый вирус. Я ведь не гемод.
— А что такое «гемод»?
— Гемод — это очень богатый человек, Нат.
— Как это понимать?
— Тут и понимать нечего. Только богатые люди могут заплатить за операцию по изменению генных структур, которая повышает сопротивляемость организма. Наша Персис — гемод. И ее муж тоже.
— Ах вот оно что… — проговорил Нат. Что-то подобное он подозревал уже давно. Слишком уж пропорциональными и правильными были стройное, подтянутое тело и безупречное лицо Персис Бандельер.
— Интересно бы сравнить вашу нынешнюю жизнь с той, которую я вел много лет назад, когда был жив, — сказал он. Ему очень нравилось, как он разыгрывает свою партию — и не только шахматную. Пока он не выдал себя ни словом, ни интонацией и не забыл ни одного пункта своего плана.
— Не говори так, Нат! Ведь ты и сейчас живой!
Нат улыбнулся как можно беспечнее. Ему не хотелось, чтобы Монти что-то заподозрил.
— Наверное, брак стал совсем другим, не таким, как в мое время. Я угадал?
— О, конечно. Теперь брак основывается на краткосрочном контракте сроком на три года. Если все в порядке — отлично. Если нет — люди расстаются совершенно спокойно и без проблем.
— В самом деле? Разве людям перестала нравиться стабильность?
— Наверное, теперь это не так важно.
— А как насчет… насчет… — Нат никак не мог вспомнить нужное слово.
— Насчет чего? — переспросил Монти и поднял голову от доски.
— Насчет детей?! — выпалил наконец Нат.
— Нормально. — Монти слегка пожал плечами. — Подписываешь предварительное соглашение — и можно заводить детишек. Многие пары живут вместе гораздо дольше, чем три года, так что никаких проблем обычно не возникает.
Нат попытался представить себе, что сделала бы с подобным краткосрочным контрактом Мэри. Он очень ясно видел, как при малейшем намеке на неподобающее поведение с его стороны она хватает эту бумаженцию и делает вид, что собирается порвать ее на клочки. Да, Мэри ни за что не упустила бы случая лишний раз его подразнить.
— А когда женщины рожают детей? — спросил он.
— Да когда угодно, времени у них достаточно. С двадцати до шестидесяти — порядочный срок.
— Неужели кто-то рожает и в шестьдесят? — удивился Нат. — И это… обычно?
— Я бы не сказал, что это распространенная практика, но ничего необычного в этом нет. Каждая женщина может заморозить свою яйцеклетку в молодом возрасте. Это дает ей большую свободу выбора.
— Значит, оплодотворение происходит «в пробирке»? — заинтересовался Нат. — А каков процент успешных зачатий?
— Около ста процентов. Есть, впрочем, и другие способы…
— Какие же?
— Процентов семьдесят женщин — особенно те, которые уже в возрасте, — предпочитают не вынашивать детей сами. Зародыши из оплодотворенной яйцеклетки развиваются в синтетических зародышевых мешках.
— Ты это серьезно?!
— А что тут такого? Лично я вовсе не удивлен, что женщины не хотят вынашивать детей обычным путем. — Монти поморщился.
— А где зародыши… — И снова Нат не сразу сумел подобрать подходящее слово: —…Дозревают?
— В специальных инкубаторах. У нас тоже есть один…
— В «Икоре»?
— Да. Он расположен в этом здании, только об этом не принято говорить. Лет пять назад в один такой инкубатор попала инфекция, много детей погибло. Был большой скандал. Вот почему у нас такие серьезные меры безопасности.
— Понятно. Как же в таком случае мне отсюда выбраться?
Монти бросил на него удивленный взгляд.
— Шучу, — быстро сказал Нат.
В молчании они сделали еще несколько ходов, потом Монти спросил:
— А какой была твоя семейная жизнь?
— Моя? — переспросил Нат, но не потому, что не понял вопроса. Просто ему хотелось найти для Монти самые понятные слова. — Мэри была лучшей женщиной в мире. Но она мне спуску не давала…
Монти хихикнул совсем по-мальчишески:
— А что это значит?
— Ты никогда не слышал этого выражения?
— Нет.
— Мэри не пропускала ни одной мелочи и всегда оставляла за собой последнее слово. И мне это принесло большую пользу.
— Почему?
— До того как мы познакомились, я считал себя более… более… — Нату снова пришлось ждать, пока нужное слово всплывет в памяти. — …Более крутым. Самодостаточным. Но Мэри оказалась мне под стать. Она была даже более суровой и непреклонной, чем я. Говорю тебе, Монти: если когда-нибудь ты встретишь такую девушку, как моя Мэри, не давай ей сорваться с крючка.
— Значит, вы были счастливы?
— Да, наверное, были.
— А… на что оно похоже?
— Счастье? Разве ты не знаешь?
— Не очень хорошо.
— А как же Купол? Разве он не делает людей счастливыми?
— Только тех, кто в состоянии за это заплатить.
— Вот как? У меня сложилось впечатление, что Купол существует для всех.
— Для всех, у кого есть деньги.
— Что ж, если тебя интересует формула нашего с Мэри счастья, то она не особенно сложна. Я думаю, главный секрет в том, чтобы каждый занимался своим делом. Нам с Мэри приходилось много работать, но наша работа нам нравилась.
— Мне тоже нравится моя работа.
— Это уже кое-что, Монти. Поверь, работа может приносить радость, много радости…
— Наверное.
— Работа и еще — добрые друзья. У нас было много друзей и знакомых, и мы с ними часто встречались. Почти каждые выходные мы устраивали вечеринку, а нет, так ездили куда-нибудь вдвоем… — Нат немного подумал и добавил: — Сейчас мне кажется, что мы вели себя как самые настоящие эгоисты, но…
