В отсеке кто-то закашлялся, и Нат вздрогнул от неожиданности. Только сейчас он обратил внимание, что кто-то забрал его защитный костюм и очиститель воздуха, натянув на него засаленный шерстяной жилет и шорты. Он не задыхался, боль в теле тоже почти прошла, и Ната беспокоила только шея. Он был уверен, что позвонки целы, но связки он определенно потянул. Неплохо бы принять болеутоляющее, но позвать кого-нибудь Нат не осмелился.
Потом он снова задремал, а когда проснулся, остальные обитатели салона первого класса были уже на ногах — они ворчали, перешучивались, чесались и вообще занимались каждый своим делом. На Ната они смотрели с выражением мрачного равнодушия. Человек восемь мужчин и три женщины — все грязные, худые, с длинными спутанными волосами и всклокоченными бородами, одетые неряшливо и бедно.
Поискав глазами вчерашнюю женщину, Нат скоро обнаружил ее. Она еще спала, примостившись под мышкой рыжего детины с крупными, цвета ржавчины веснушками на щеках и с казацкими усами. Детина уже проснулся — его светло-голубые глаза были открыты. Лицо у него — как у раненого солдата, на руках депигментированные пятна, и Нат подумал, что он, должно быть, диабетик второго типа. На то же указывало и начинающееся ожирение.
— Мое имя доктор Шихэйн, Нат Шихэйн, — громко сказал Нат, адресуя свои слова рыжему детине, в котором сразу угадал вожака. — До недавнего времени я… лечился в филиале «Икор корпорейшн» в Фениксе. Мне нужно как можно скорее туда вернуться. Не могли бы вы мне помочь?
Возвращаться в «Икор» Нату совсем не хотелось, но никакого другого выхода он не видел.
Ему никто не ответил, и Нат в отчаянии приподнял подбородок, демонстрируя свой шрам.
— Меня пытались задушить. Я едва не погиб. В «Икоре» меня вылечили.
— А может «Икор» вставить мне новые зубы? — спросил кто-то, кого Нат не видел.
— А мне бы не помешало немного Л-385, — сказал другой голос.
— Если вы мне поможете вернуться туда, я обещаю, что вы все получите необходимую медицинскую помощь, — сказал Нат со всей убежденностью, на какую только был способен.
Рыжий громила лениво повернулся в его сторону.
— Может, в тебе вирус. — И он подозрительно сощурился.
— Никаких вирусов нет, клянусь! Я не заразный. В «Икоре» лечили только рану на шее, и теперь мне нужно вернуться туда, чтобы закончить процедуры.
В этот момент где-то под обшивкой раздался механический щелчок, за которым последовало негромкое гудение. Все, кто был в салоне, в восторге завопили, заколотили по стенам и бросились к вентиляционным отверстиям, причем каждый старался оказаться как можно ближе к воздуховодам. На Ната никто больше не обращал внимания.
Нат в изнеможении откинулся на спинку своего кресла. Ему оставалось только молиться, чтобы боль в шее прошла или хотя бы ослабела. Обитатели салона словно забыли о нем; во всяком случае, они занимались своими делами с таким видом, как будто его вовсе не существовало. Зато со всего лагеря приходили взглянуть на него самые странные типы. Одни были одеты в цилиндры а-ля доктор Сус
[11]
и в розовые стеганые халаты, другие щеголяли в женских спортивных нагрудниках, надетых спереди наподобие фартуков. Безумные взгляды, бегающие глаза, гнилые зубы, худые, неухоженные руки — все эти признаки убожества и вырождения дополнялись достойной дикарей татуировкой, покрывавшей руки и лица. Многие уродовали себя, вытягивая шею с помощью множества стальных обручей, как поступают некоторые африканские племена. Нат заметил также нескольких женщин, нижняя губа которых была растянута деревянной втулкой. Большинство производили впечатление умственно отсталых или страдающих аутизмом — во всяком случае, только так Нат мог объяснить себе отсутствующее выражение на лицах тех, с кем пытался заговорить. Немыми они не были, но речью владели плохо, и он задумался, в чем тут дело.
Между тем близился вечер, а Нат до сих пор не узнал, где он находится. Решив установить хоть какие-то отношения с теми, кто взял его в плен, он рискнул обратиться к рыжему детине — явному лидеру маленького сообщества оборванцев, обитавших в салоне первого класса.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Тони.
— Как ты ухитряешься поддерживать здесь порядок, Тони? У вас есть оружие?
— Конечно. Кое-кто решил, будто нас можно разоружить и бросить подыхать, но у нас есть винтовки и пистолеты. Просто мы не любим выставлять их напоказ.
— Кто это — мы? — спросил Нат, но ответа не получил. Некоторое время спустя он повторил попытку с женщиной, которая помогла ему после аварии. Звали ее Перл.
— Как давно существует этот лагерь? — спросил у нее Нат.
— Столько, сколько я себя помню.
— А как ты здесь оказалась?
— Очень просто. Как все. Здесь проще.
— Что ты имеешь в виду?
— Стоит один раз попасть в беду — и готово. Считай, ты уже в черном списке, а это значит — тебя не оставят в покое. А здесь… здесь тебя уже не тронут.
— Разве полиция и Национальная гвардия сюда не заглядывают?
— Иногда. Только когда кого-то разыскивают… Но мы стараемся до этого не доводить.
— Это как же?
— Мы сами — полиция. И когда к нам попадает кто-то, у кого были неприятности с законом и кого обязательно будут искать, мы… избавляемся от таких. Или они сами избавляют нас от своего присутствия… — Она бросила на Ната многозначительный взгляд.
— Я врач, — сказал Нат. — Я могу вам пригодиться.
Перл пренебрежительно взмахнула рукой:
— Врачей у нас полно!
— В самом деле? — Нат недоверчиво усмехнулся.
— Да, у нас есть и врачи, и адвокаты, так что мы получаем всю необходимую помощь.
— Но среди людей, которые побывали здесь днем, многие явно больны. Они даже не понимали, что я им говорю! Что с ними такое?
Перл бросила на него злой взгляд.
— Ты сам прекрасно знаешь что, — прошипела она сквозь зубы.
— Нет, не знаю, — твердо сказал Нат.
Она щелкнула языком:
— Это все Купол. Он поджарил им мозги!
Ну конечно, подумал Нат. Так и должно быть… В конце концов, с чего он взял, будто Купол — безотказный инструмент для лечения психических заболеваний? Достаточно малейшего сбоя в программе, чтобы он превратился в орудие уничтожения.
— Ты имеешь в виду — Купол нарушает структуру мозговых импульсов?
— Не знаю я, чего он там нарушает! Но всем давно известно, что после процедур многие превращаются в хихикающих слюнявых идиотов, и мы уже ничего не можем для них сделать.
Интересно, подумал Нат, сколько людей живет в подобных лагерях вне так называемого «цивилизованного общества», фактически вне закона?
